Книга Драгоценные дары - Даниэла Стил

Эйдан встал рядом с Вероникой у двери, она позвонила. Женщина лет тридцати с небольшим открыла дверь. Она была в темно-синей юбке и толстом свитере, к ней жался мальчик. Из дома выплыли запахи стряпни, все вещи окружала аура чистой и благопристойной бедности. Поверх потрескавшегося и пожелтевшего линолеума в прихожей лежал старый вытертый коврик, возле лестницы стояло кресло на колесах.

Вероника назвала себя и представила Эйдана. Хозяйка дома усадила мальчика перед телевизором, а гостей повела наверх – так нерешительно, словно опасалась подвоха. Она согласилась на эту встречу лишь потому, что Вероника очень настаивала, и теперь надеялась, что не совершила досадную ошибку. Но по телефону хозяйке дома показалось, что голос Вероники звучит искренне и что ее намерения чисты.

Вероника держала в руках фотографию картины Беллини, вложенную в плотный конверт. У нее холодели руки, она дрожала, поднимаясь вслед за Анриеттой и слыша, как Эйдан идет за ней. С Анриеттой она говорила по-французски.

Они прошли по длинному коридору с вытертым до нитяной основы ковром, Анриетта открыла дверь в маленькую спальню, и Вероника увидела старика, сидящего в кресле, возле которого стояла трость. Старик читал, но поднял голову, когда они вошли. На нем был старомодный костюм, который знавал лучшие времена. Однако старик выглядел опрятно, его взгляд был осмысленным, глаза – живыми и ясными.

– Дедушка, к тебе пришли. Они хотят поговорить с тобой, – обратилась к нему Анриетта, а Вероника улыбнулась. Старик вгляделся в ее лицо, словно надеялся узнать, и слегка покачал головой.

– Я вас не знаю, – отчетливо выговорил он.

– Да, мы не знакомы, месье, – подтвердила Вероника. – Я хотела бы рассказать вам об одной вещи, которая оказалась у меня, и расспросить вас о ней.

Старик кивнул. Его редко навещали, он был рад гостям. Бросив взгляд на Эйдана, он кивнул внучке. Поговорить он был не прочь. Анриетта придвинула гостям два стула, а сама присела на кровать. На стенах в комнате висело несколько ничем не примечательных картин, из окна был виден сад.

Вероника рассказала старику, как много лет назад, в свой медовый месяц, купила в Венеции одну картину.

– При разводе я отдала ее мужу, а недавно получила обратно. Подлинность этой картины всегда вызывала у меня сомнения. Она выглядела как подлинник Беллини или, по крайней мере, хорошая копия, – старик внимательно слушал ее, она продолжала: – Несколько месяцев назад я обратилась в один венецианский монастырь, желая подробнее узнать историю картины и выяснить, действительно ли ее написал Беллини. Я думала передать ее детям, если она окажется подлинной. На прошлой неделе мы снова побывали в том же монастыре и узнали историю этого полотна.

Примерно с 1900 года оно принадлежало одной парижской семье по фамилии Берже-Коэн. В 1918 году картина досталась старшему сыну предыдущего хозяина. В 1940 году картина исчезла, и в то же время вся семья… – она никак не могла справиться с волнением. На глаза старика навернулись слезы. – Вся семья тоже исчезла, – сдавленным голосом закончила Вероника. – В монастыре предположили, что из этой семьи не выжил никто, но точно они не знали. Я нашла вас через Интернет. И пришла выяснить, действительно ли вы из этой семьи.

Старик не сразу смог ответить. Минуту он смотрел на нее, и слезы струились по его морщинистым щекам.

– Мне было тринадцать. После школы я зашел к одному из друзей, вернулся домой поздно, и к тому времени всех моих родных уже увезли. Всех до единого – четырех сестер, родителей, старшего брата… Мои сестры были младше меня. Они забрали всех. Некоторое время меня прятали соседи, но нацисты все равно меня нашли. По ночам мне приходилось выходить из убежища на поиски чего-нибудь съестного, потому что семье, приютившей меня, не хватало еды. Так меня и поймали, и отправили в другой концлагерь, не туда, где держали моих родителей. Никто из моих родных не выжил. Это выяснилось уже после войны, я обращался за помощью в Красный Крест.

Из концлагеря меня освободили американцы, к тому времени мне уже исполнилось восемнадцать. Там же я познакомился с женой – ей тогда было семнадцать. Вскоре мы поженились и вернулись в Париж. Мы работали не покладая рук. Моя жена тоже потеряла всех своих родных. Прошло немало времени, прежде чем у нас появились дети. А это моя внучка Анриетта, она заботится обо мне. Ее отец, мой сын, живет в Лионе. Дом нашей семьи, который у нас отняли, находился в шестнадцатом арондисмане. Все наши вещи пропали бесследно. Я стал учителем, а моя жена, замечательная женщина, – медсестрой. Она умерла три года назад.

С этими словами он закатал рукав и показал Веронике и Эйдану татуировку на руке – поблекший лагерный номер. Внезапно прошлое стало для Вероники совершенно реальным, ее затошнило. Она отчетливо представляла себе юношу, которого отправили в «лагерь смерти», видела, как он познакомился там с юной девушкой, как они чудом выжили и стали вместе строить будущее.

Вероника достала из конверта фотографию и протянула ее старику. Он долго молчал, погруженный в мир воспоминаний.

– Она принадлежала моему деду. Он завещал ее моему отцу. Она висела у нас в столовой, моя мать ее очень любила, – он вдруг улыбнулся. – А я всегда считал, что эти ангелы выглядят глупо, – он перевел взгляд на Веронику, затем на Эйдана. – Да, я помню эту картину, – его глаза казались двумя прозрачными озерами боли.

– Я надеялась, что вы ее помните, хоть мальчики в тринадцать лет не всегда обращают внимания на картины. Мне только хотелось узнать, на самом ли деле она принадлежала вашей семье. Я хотела бы вернуть эту картину вам. Она ваша, а не моя. Вы ее законный владелец, ее у вас украли. Я не хочу быть причастной к этой краже. Теперь она стоит огромных денег, много миллионов евро. Если хотите, можете продать ее – ради собственной пользы и ради ваших близких. В этом случае я могу познакомить вас с людьми, которые согласятся купить ее у вас. Или же можно выставить ее на аукцион. Она произведет фурор в мире искусства, особенно потому, что ее подлинность несомненна. Если пожелаете, я отправлю ее прямо вам, – или галеристу, который займется продажей. Поговорите с родными, решите, как вы хотите поступить.

– Вы хотите отдать ее мне? – Старик растерялся. Разговор взволновал его, его внучка сидела совершенно ошеломленная, понимая, что в словах Вероники нет никакого подвоха, и гадая, не ангелы ли это, спустившиеся с небес. Она тоже расплакалась. Как и Вероника. Глаза Эйдана влажно блестели, он пожал старику руку.

– Она принадлежит вам. Как и вашему отцу и деду. Вы – законный хозяин этой картины, со всеми ее глупыми ангелами, – Вероника улыбнулась сквозь слезы, и старик ответил ей улыбкой.

– Почему вы решили так поступить со мной? – Его голос дрожал.

– Потому что это будет правильно. Справедливость наконец-то восторжествовала, пусть отчасти и через много лет.

Картина должна была раз и навсегда изменить жизнь всей семьи старика, но этого он пока не понимал. По оценкам Вероники, за нее могли дать не меньше пяти миллионов долларов – какой-нибудь именитый коллекционер наверняка купит ее, как в 2010 году, по словам брата Томмазо, купили Джованни Беллини на аукционе «Сотбис». Картина чрезвычайно редкая, а ее история удивительна.