Книга Чародеи на практике - Елизавета Шумская

Прознав, что средний сын лорда вернулся в родной замок на каникулы, да еще и не один, крестьяне уже потирали ручки, придумывая, чем бы этаким его занять, ведь уедет же скоро! Во время праздников они не рискнули его тревожить, а потом Златко шустро смотался. Потом Ллеты напали, и было уже не до чего, зато сейчас, как говорится, сами боги велели, благословили и даже пинка дали.

Афанафий был мужиком основательным, хозяйство держал крепкое и вообще в своей деревушке – Лесянке – был старостой, чем очень гордился. К своим обязанностям относился так же, как к хозяйству: считал, что во всем должен быть порядок. Последние же события никак не вписывались в его представление о порядке. А именно для решения таких проблем маги и существуют. «Что ж, коли так, – решил Афанафии, – надо идти в замок и звать сына лорда к себе. Пусть разбирается». Златко Бэррина крестьянин запомнил добрым и отзывчивым малым, наивным и рыцарственным до крайности. Но, говорят, с возрастом это проходит. Вон старший тоже был весь невозможно какой светлый, а ничего, пожил пару годков на чужбине и реальней стал на жизнь смотреть. «А если еще с друзьями явится, – мечтал селянин, – то и вовсе хорошо… Главное, чтобы девок не попортили».

– Мне бы мага, – заявил он стражникам. – Сына лордова.

Вояка усмехнулся, видно, Афанафий был не первым, кто приходил с такой просьбой.

– Что там у тебя? – хмыкнул он. – Учти, по ерунде не дадим беспокоить. Господин Златко только недавно замок спас, тыщи народу переубивал, так что ему отдыху нужно поболее.

– Так то давно уже было, а у меня дело срочное. – Селянин слышал об этом подвиге молодого господина, конечно, ему тоже про «тыщи переубитого народу» рассказывали, да только откуда там «тыщам» взяться-то?

– Да что там срочного могло у вас, в Лесянке, случиться? – не поверил стражник.

– У нас-то как раз и может. Очень даже запросто. Это у вас тут войска всякие ходят. А у нас все больше упыри да оборотни со смертыгами, так что хватит меня задерживать. Скажи, где маг, и пойду я с ним потолкую. Глядишь, и договоримся.

– Много вас таких тут шастает. А господин Златко добрый, а вам бы только на нем ездить. Ну иди, что уж с тобой сделаешь? – По правде говоря, пока с просьбами не так уж часто являлись, всего три раза, причем из ближайших деревень, так что не сильно чародей и перетрудился, благо дела там были на раз плюнуть, а кое-где и вовсе страх простой, а не нежить, но поворчать нужно было, как же иначе? Тем более стражи знали, что Афанафий не тот человек, что отправится так далеко ради пустяка. – Вон он стоит у конюшни. Волосы златые.

– А что это за бугай вместе с ним?

– Ну ты темнота! Это ж тролль!

– Да не слепой, небось вижу, что тролль. Только что у нас тролль делает?

– А это друг милорда Златко. Вместе с ним учится.

– Да хватит заливать! Не бывает троллей магов!

– А вот, значитца, бывает, коли вместе с милордом в университетах их учат! Хватит уже тут умничать. Пойдешь али как?

– Пойду-пойду! Ну и жизнь. Век живи век учись. – И Афанафий бодренько потопал к указанному юноше.

Синекрылый болтал с Грымом. Они как раз решали, то ли прогуляться по стене, то ли все же выбраться куда на лошадках, себя и их выгулять.

– Здравия вам, господин Златко, – зычно произнес Афанафий, кланяясь как должно. – Пусть будут боги милостивы к дому вашему и друзьям.

Парни оборвали беседу и посмотрели на крестьянина. Бэррин чуть ли не профессионально оценил и толщину тулупа, и добротные шерстяные штаны, и меховую шапку, и щегольской шарф, а заодно важную осанку, окладистую бороду и пузо, в котором больше силы, чем жира. «Староста, – подумал Бэррин. – Никак не меньше».

– И тебе здравия, добрый человек, – с достоинством, как учил отец, кивнул Синекрылый. – Пусть и тебе боги пошлют дом полную чашу да здоровья семье. Чем обязаны?

– Дело есть. – Видя, что молодой господин не намерен долгие разговоры разводить, сразу перешел к сути Афанафий. – Странные вещи стали у нас в Лесянке происходить.

– Так зима же, – поднял брови Златко. Он-то отлично знал, что надо всю душу сначала вытрясти, а потом уже соглашаться. – Время такое. Для чудес и странностей.

– И то верно. Да только к зиме мы привыкли, а вот к тому, что происходит, нет.

– А что же происходит? – хитро прищурился тролль. – Дочки по ночам пропадать стали, а на утро сказки рассказывать? Или воет кто-то всю ночь под окнами, а потом из сарая картошка пропадает?

– Картошка у меня в погребе. – Мужик заранее был готов к тому, что ему не поверят, поэтому приготовился отстаивать свое мнение. – А дочки давно замужем. А дело мое совсем иное. Как верно вы, барин, заметили, время зимнее щедро на чудеса да странности, вот только и зло всякое оживляется, голову поднимает. Я сам глупости разные, сплетни бабские пресекаю, нечего головы умным людям дурить, да только в этот раз и сам видел-слышал, и люди надежные рассказывали.

– Так что же такое у вас происходит? – поняв, что отвертеться не удастся, спросил Златко.

– Да странные дела. Началось с малого, ерунды, но знаковой. В доме у кумы моей какое-то удивительное существо завелось. Уши во, клыки во, когти тоже имеются, шерстью покрыт. И куриц ворует.

– Из курятника?

– Да в том-то и дело, что нет. Так бы на лису подумали, а этот гад вареных тащит! Со стола! Кума давеча приготовила, в сарай сходила, вертается – а курицы-то и нету! Подумала на кошку. Давай искать эту мелкую шкодницу! И вот тогда это чудо-юдо и увидела!

– И что же?

– Да что? Баба – дура, перепугалась, а оно на нее как рявкнет-тявкнет, и было таково. Потом еще его видели, да только разглядеть особо не удалось. Но следы и куриц обглоданных – лично видел!

– И всегда вареных?

– И жареных!

– Ага, и жареных… – Маги переглянулись. – И что – это все?

– А вот и не все. Это так, мелочь, сами бы справились. Оно, судя по следам, небольшое. Да только дальше еще веселей стало. В ночь перед этим в лесу видели оборотня!

– Неужто настоящего оборотня? – не поверил Синекрылый.

– Да, именно, что настоящего оборотня! Гадальная же седмица началась.

Гадальной седмицей называлась та, которая шла четвертой после Зимних праздников (правда, гадания продолжались не семь дней, а все десять, а то и двенадцать, однако из-за таких мелочей название менять не стали). На оную следовало гадать и совершать всяческие обряды, чтобы умилостивить богов судьбы. Занимались этим в большинстве своем девушки, так что иногда это время даже в шутку называли Девичьими ночками. Завершал эту седмицу развеселый Плясовой вечер. Как следовало из самого названия, главным действом на нем были танцы.

Служанки в замке и даже Ива с Дэй тоже ночами все шушукались и творили какие-то бесконечные, по мнению парней, глупости. Почему-то гадальные обряды были какие-то все на редкость идиотские. Например, согласно одному из них, требовалось где-то найти козла, спрятать его за угол и толкнуть на того несчастного, которому приспичит ночью завернуть за этот угол. Как правило, козел, которому давно уже надоедало к тому моменту стоять в полной темноте и молчать, со всей дури врезался в гуляющего идиота. Задача девушки – услышать и запомнить первые три слова, что произнесет сбитый (или побитый) прохожий. Первые буквы этих слов будут в имени суженого-ряженого. Что Грым, что Златко успели уже нарваться на этого ночного козла и себя им почувствовать. Причем произошло это на третьем этаже замка, где и располагались их спальни. Как туда девчонки затащили несчастное и очень вонючее животное, причем так, что об этом не узнал весь замок, осталось их тайной. И если из первых букв слов, что произнес Златко, Ива еще могла придумать имя, то то, что сказал Грым, невозможно было даже повторить. Посему выходило, что Дэй придется идти замуж за какого-нибудь тролля. На что гаргулья сказала, что виноват во всем Грым, это он «неправильный ночной прохожий». Или козел «заговоренный», после того как его обложил матом Златко, и надо будет повторить опыт с другим экземпляром (кого именно – козла или прохожего – не уточнялось). Было неизвестно, сделала ли Дэй, что хотела, но на какое-то время парни решили не выходить по ночам из спален. Но и это не спасало от изворотливой народной глупости, то есть мудрости. Девчонки творили такое, что Грым, Синекрылый и даже Калли уже дни считали до окончания этой проклятой седмицы!