Книга На льду - Камилла Гребе

– Все будет хорошо, – повторяет он.

– Мы любим друг друга, – говорю я и целую его в мокрую от слез и слюны щеку.

– Мы любим друг друга, – повторяет он.

…В этот момент раздаются шаги на крыльце и щелчок открываемой двери. Я поворачиваюсь и вижу ее. Брюнетка прижимает руки ко рту, словно пытаясь подавить крик. Пятится к двери, не отрывая от нас взгляда, но я вскакиваю и подбегаю к ней. От нее исходит аромат парфюма, и я остро осознаю, как сама, должно быть, выгляжу: грязная, потная, вонючая, с растрепанными волосами.

Я хватаю ее за запястье и дергаю на себя. Брюнетка теряет равновесие. На ней черные кожаные сапоги на высоких каблуках – не лучшая обувь для драки.

– Что тут происходит? – истерично вопит она. Судя по удивлению в голосе, она явно не ожидала увидеть меня у себя в прихожей. Видимо, решила, что давно уже меня устранила. Женщина пытается вырваться, я тяну ее на себя. Мы вертимся, и я выпускаю ее руку в нужный момент, когда мы оказываемся перед лестницей. Она летит вперед, как ребенок, сорвавшийся с качелей. От крика, который она издает, ударившись о ступеньки лестницы в подвал, волосы встают дыбом. Так вопят умирающие животные. Брюнетка лежит на ступеньках. Я подхожу к ней. Волосы веером рассыпались вокруг лица. По ступенькам расползается красное пятно. Я присаживаюсь и смотрю на женщину. Непонятно, дышит она или нет. Рядом на полу уже целая лужа крови. Ручеек крови стекает по краю ступеньки подобно водопаду. Я встаю. Меня качает. Это в мои планы не входило. Я никому не хотела навредить. Только поговорить с Йеспером. Жмурюсь, чтобы унять головокружение.

Йеспер кричит:

– Прекрати! Она тут ни при чем! Бей меня, если хочешь. Это я виноват. Я должен был ответить на твои письма, на твои эсэмэс. Делай со мной что хочешь, но не трогай Ангелику, пожалуйста.

Комната продолжает вращаться. От запаха крови и мочи меня тошнит. Я бросаю взгляд на женщину. Она лежит неподвижно. У ее ног что-то поблескивает. Ключи от машины. Я подбираю их и тащу женщину обратно в прихожую. Пинаю в лицо, чтобы проверить, жива ли она. Раздается стон.

– Умоляю тебя, развяжи меня, пожалуйста. Прости. Я должен был позвонить. Прости меня!

Голос Йеспера звучит словно издалека. Я решаю не отвечать ему. Я не знаю, что ответить. Все получилось не так, как я хотела, и мне хочется убежать, испариться, не видеть больше Йеспера на полу и не чувствовать запах страха.

Но я не могу. Еще не время.

Надо показать этой женщине, которая думает, что отняла у меня Йеспера, что это не так. Пусть увидит, кого он на самом деле любит. Я покажу ей.

– Смотри внимательно, – шепчу я. – Смотри.

Ханне

Эсэмэс от Уве вырывает меня из беспокойного сна в пять утра. Я поднимаю телефон с пола и читаю:

Я люблю тебя.

Только это. Ни угроз, ни мольбы о возвращении домой. Смотрю на дисплей, светящийся в темноте, и удивляюсь, каким пустым кажется мне это послание. Все слова словно потеряли свое значение и кажутся заезженными и безвкусными, как полуфабрикаты. Сажусь на кровати. Спина болит после долгих часов на диване в комнате отдыха. Коллеги совещались всю ночь, но я вынуждена была пойти отдохнуть. Уве всегда над этим посмеивался. Говорил, что я как ребенок, который всегда ест и спит в определенное время. И он был прав. Без сна я не могу. Без сна я не просто капризничаю, я полностью теряю способность ясно мыслить. А сейчас эта способность мне нужна, как никогда.

Куда она могла направиться? Женщина, убившая Йеспера Орре и его подругу? Женщина по имени…

Я с раздражением констатирую, что не помню ее имени. Во время сна оно улетучилось из моего сознания.

Растворилось в спёртом воздухе комнаты отдыха, пока я спала на неудобном диване.

Я надеваю кофту и спускаю ноги на холодный пол. Подхожу к окну. За ним кружатся одинокие снежинки. В окнах домов вокруг темно, только несколько огоньков горят, как маяки в ночи.

В участке на четвертом этаже кипит бурная деятельность. Манфред, Бергдаль и еще десяток человек здесь. Петер подходит ко мне и кладет руку на плечо.

– Как ты?

Его долговязая фигура, открытое мальчишеское лицо, легкое прикосновение руки вызывают у меня странную реакцию. Я чувствую слабость и одновременно жажду деятельности. Мое тело словно само знает, что нужно спешить. Нужно что-то делать, чтобы не допустить катастрофы, которая стремительно приближается. Я вздрагиваю и делаю шаг назад.

– Все хорошо. Только устала немного. Петер кивает.

– Мы изучили банковскую историю Эммы Буман. За два дня до убийства Ангелики Веннерлинд она совершила в магазине спортивных товаров покупки на три тысячи крон и взяла в аренду машину, которую не вернула. Машину мы обнаружили в паре сотен метров от дома Орре. А парой недель ранее, в вечер поджога у Орре, она купила в магазине красок горючую жидкость.

– Бензин?

– Наверняка. Мы думаем, что она скрылась с места преступления в машине Ангелики Веннерлинд – красный «Вольво 740».

– Вы были в ее квартире?

– Да, там пусто. Дежурный прокурор подписал разрешение на обыск, мы вернулись оттуда пару часов назад. Там страшный бардак. Пустые коробки от мороженого, обрывки бумаги, засохшие макароны на полу, кетчуп на зеркале, драные подушки. Там сейчас работают криминалисты. Как думаешь, куда она поехала?

Я оглядываю комнату. Все сосредоточенно работают.

– Туда, где чувствует себя в безопасности. Дай мне почитать все, что вы на нее накопали. Может, там есть какая-то зацепка.

Следующие часы я провожу за грудой бумаг. За окном светает, но рассвет холодный и серый, как гранит. Коридоры наполняются людьми и ароматом свежесваренного кофе. Становится шумно. Кто-то ставит передо мной чашку. Я не глядя киваю.

В десять я выхожу пройтись. Брожу по свежевыпавшему снегу в расстегнутой куртке, чтобы холодный ветер и снег помогли мне взбодриться.

И все время чувствую, что упустила что-то важное, но не понимаю что. Белый снег слепит глаза, мороз кусает щеки. Что-то рвется наружу из глубин подсознания. Я пытаюсь зацепить его, вытащить на поверхность, но оно ускользает у меня из рук, уползает в самые дальние уголки сознания и таится там, как испуганный зверь.

На входе в здание меня осеняет. Но я так боюсь, что снова забуду это, что чуть не прошу у охранника ручку и бумажку, чтобы все записать. Но решаю понадеяться на память и бегу к лифту. Подбегаю к Манфреду, который стоит с чашкой кофе в руках.

– Капельгрэнд, – говорю я ему. – Улица, на которой выросла Эмма Буман. На допросе в полиции она сообщила, что Орре живет на Капельгрэнд.

– И? – недоуменно отвечает Манфред. Подходят Санчес и Петер и молча смотрят на меня.

– Она путает фантазию с реальностью, но по какой-то причине квартира на улице Капельгрэнд, в которой она проводила много времени в детстве, много для нее значит. Это место, где она чувствует себя в безопасности. Капельгрэнд именно такое место.