Книга Висельник и Колесница - Константин Жемер

Как бы стремительно не бежал Максим, собственная мысль опережала его на целый корпус. Картины, одна страшнее другой, вставали перед внутренним взором, а тревожные предчувствия разрывали душу. Это в рыцарских романах доблестные паладины всегда вырывают красавиц целыми и невредимыми из лап коварных врагов, за что в благодарность получают любовь и счастье. В жизни – иначе! Сволочнее! Но хуже всего – сказки. В отличие от романов, каковые от начала и до конца – плод вымысла сочинителей, сказки представляют ни что иное, как лживый – детишек успокоить – пересказ кошмарной действительности. В детстве Максим очень любил сказку про Красную Шапочку, рассказанную нянюшкой, но однажды француз-гувернёр мосье Дука поведал истинную историю, которую у него на родине, в Эльзасе, передавали из уст в уста не иначе как шёпотом. Не серый зверь повстречался девочке в лесной чащобе, а Le loup – garou[187]. Заняв место бабушки, он попросил Красную Шапочку приготовить ужин. Ничего не подозревающая малышка пожарила мясо и разделила с негодяем трапезу. Перед смертью она узнала, чьё мясо пошло на жаркое. Естественно, никакие дровосеки на помощь не пришли.

С тех пор Максим не любил сказок. Не любил и боялся.

«О нет!» – воскликнул он в ужасе. Дверь в последнюю из комнат правого крыла оказалась распахнута настежь. Одного взгляда хватало, чтоб удостовериться – именно здесь держали Елену. Сейчас комната пустовала, и в ней царил беспорядок – немудрёные предметы женского обихода валялись по полу. Максим поднял разбитое зеркальце и отрешённо вспомнил, что на свете мало есть примет, хуже этой.

Между тем, доносящиеся звуки нечастой теперь уже стрельбы вселяли мерцающую надежду на то, что жизнь окажется пригляднее сказки. С каменным сердцем полковник стал подниматься по лестнице на третий этаж. До сих пор ему не попалось ни души. Это означало, что все солдаты Радзивилла находятся там, где стреляют.

Максим не ошибся – путь привёл на высокий круговой балкон, тянущийся вдоль стен обширного зала высотой во все три этажа. Внизу шло сражение. Взгляд сразу выхватил белый силуэт женского платья. От сердца отлегло – Елена жива! Что касается сражающихся, то по всему выходило следующее: Гроссмейстер с эзотериками в алых мантиях пытаются убить девушку, а уланы во главе с хозяином замка всячески этому мешают.

Глава 9

Танцующий в петле

13 (24) ноября 1812 г.

Красный замок близ города Мир Гродненской губернии.

Зал явно предназначался для орденских ритуалов: множество люстр, вычурная мозаика на полу, чёрные дорические колонны[188], статуи неведомых богов высотой в два человеческих роста, по стенам – алые полотнища штандартов, а посредине – пирамида, подобная той, что возвышалась в усадьбе Трубецких, только – основательная, из полированного камня.

Происходящее сейчас тоже являлось своеобразным ритуалом. Ритуалом самоуничтожения! Стрелять уже никто не пытался, видно заряды кончились – эзотерики и уланы остервенело резали друг друга холодной сталью. Полковнику Крыжановскому хватило одного взгляда, чтоб разобраться в картине боя. Сине-красные мундиры пытались достигнуть дальнего угла зала, а алые рясы всячески этому противодействовали, в свою очередь, стараясь добраться до прекрасной Елены, каковую оберегал лично его бледнейшее сиятельство – князь Доминик Радзивилл, коего цыгане прозвали – Мартя-Смерть.

Эзотерики превосходили числом, а их противники – умением сражаться. Второе, как известно из суворовской науки, всегда предпочтительнее – оттого победа улан не вызывала сомнений. На полу лежало много убитых и раненых, но и на ногах оставалось немало боеспособных бойцов.

Максим чувствовал, что пока ещё не наступило его время выходить на сцену, но всё же решил встать поближе к балюстраде лестницы, ведущей вниз.

Вот один из поляков добрался до вожделенного угла и что есть сил надавил на барельеф, изображающий какую-то безобразную морду. Часть стены ушла внутрь, открыв чёрный зияющий проём. Тотчас в него устремились Радзивилл с Еленой, а следом и остальные уланы.

- За ними! Ведьма должна умереть! – донёсся до Максима истеричный крик Гроссмейстера, но эзотерики не торопились выполнить повеление предводителя и в нерешительности толпились у проёма. Только дополнительное понукание заставило их полезть в подземелье. В зале остались трое в масках, скрывающих лица. Собравшись вместе, они принялись что-то с жаром обсуждать, судя по всему – на латыни, причём двое обвиняли, а третий оправдывался.

«Пора!» – Максим бросился вниз по лестнице. Вдруг послышался отдалённый грохот, полившийся в уши чарующей музыкой – вне всяких сомнений, то стреляли пушки, значит, адмирал Чичагов принёс войну в город Мир.

Внизу, в зале, тоже происходили изменения, заставившие полковника на миг остановиться. От тёмной колонны отделилась человеческая фигура и быстро направилась к маскарадной группе в алом. Человек был обнажён по пояс, его торс покрывал густой рисунок татуировок: невиданные экзотические звери и птицы двигались при каждом шаге, будто живые. На шее висели серебряная православная иконка и ярко раскрашенное цыганское ожерелье, а в чёрных волосах кое-где виднелась проседь налипшей паутины.

Максим, конечно, сразу же узнал появившегося, но эзотерики с ним знакомы не были, поэтому Американец вежливо представился:

- Граф Толстой. Имею честь быть авангардом русской армии и объявляю замок захваченным.

Маски рассерженно зашипели, но граф властным движением руки заставил их умолкнуть и закончил:

- Сдаваться не предлагаю, ибо это скучно, господа. Но взамен обещаю зажигательный huc-illuc[189], на который вы у меня ещё с Москвы напрашивались. – тотчас подаренная Крыжановским сабля с хрустом разрубила плечо ближайшему эзотерику, и нечистая кровь брызнула на размалёванную синим грудь Американца.

Оставшиеся в живых яростно кинулись в драку.

Максим спустился с лестницы и оценил расстояние до дерущихся – саженей сто, не меньше: пуля долетит быстрее. Он стал в классическую позу стрелка: корпус развёрнут вполоборота, правая нога впереди, левая рука заложена за спину, правая, с пистолетом – параллельно полу; прицелился и выстрелил. Увы, не попал. Уж больно вёртко скакала алая мишень со шпагой, пытаясь ужалить графа. Все обернулись на выстрел, Американец приветливо помахал Максиму рукой и вновь продолжил бой.

Досадный промах Крыжановский компенсировал себе тем, что с удовольствием проорал боевой клич финляндских гвардейцев, после чего помчался на помощь другу. Навстречу ему, пошатываясь, поднялся улан, раненый в драке с эзотериками, и выставил перед собой саблю.