Книга Миллениум - Инна Тронина

На стенах коридора горели светильники-полусферы из матового стекла, отделанные карельской берёзой. В каждой комнате на столике или тумбочке стояла галогеновые лампы из металла под золото. Коттедж изнутри напоминал дорогой отель, но не уютный дом. Лиза, не дожидаясь, когда Майя Андреевна выйдет из детской и спустится с лестницы, сама скинула куртку, переобулась около встроенного шкафа и бросилась в ванную. Подойти к ребёнку, не помывшись, Лиза не могла.

Она уже вытирала руки, когда услышала шаги няньки и сонное попискивание Хелены. Наверное, девочка ещё не проголодалась, как следует.

— Вы уже приехали, Елизавета Юрьевна? — Нянька, прижимая к себе завёрнутого в пелёнки и одеяльце ребёнка, прислушалась. В ванной плескалась вода, и там могла быть только хозяйка. — Сегодня пораньше…

— Нет, в самый раз! — Лиза, не пряча улыбки, вышла из-за белоснежной двери и тут же взяла младенца у толстой суровой старухи. — Ну как, всё в порядке? Девочка здорова?

— Не волнуйтесь, мы молодцом сегодня были! С тех пор, как мама уехала, поспали, поиграли, а теперь кушать хотим… — Нянька и не подозревала, что у молодой привлекательной хозяйки дочка приёмная. — Как вы и просили, я ей развела «Нан». Завтра попрошу Лёшу отвезти меня в город и закуплю «Бэби-милк»…

— Обязательно!

Лиза любовалась глазами девочки — они были необыкновенного цвета, светло-коричневого с еле заметным красноватым отливом, и больше время напоминали крепко заваренный чай. И вообще, Хелена обещала в дальнейшем превратиться в прелестную куколку, которой пойдут любые, даже самые эксклюзивные наряды. Мысленно Лиза делала приёмную дочь дорогой фотомоделью, перед которой падает ниц весь мир. И надо-то подождать всего четырнадцать-пятнадцать лет!

— Пойдём, рыбка моя, пойдём, лапочка, мама тебя покормит! Давно Хеля купалась?

— Два часа назад. — Нянька была рада отдохнуть от своей подопечной. — Бутылочка на столе около кроватки, как обычно. Когда понадоблюсь, зовите, Елизавета Юрьевна. А мне кое-какие дела нужно в комнатах докончить. И домой позвонить — старик у меня болеет…

— Разумеется! Отдыхайте.

Лиза буквально таяла, когда Хеля улыбалась розовым беззубым ротиком, и с замиранием сердца воображала, как через полгода или чуть позже девочка скажет её «мама.

Прижав к себе ребёнка, Лиза поднялась в детскую, села в кресло под бра, похожее на белую розу, взяла бутылочку и дала соску ребёнку. Хеля, вцепившись дёснами в соску, принялась жадно насыщаться, и Лиза прикрыла глаза, стараясь максимально отрешиться от проблем, сосредоточиться целиком на девочке.

Но сегодня что-то мешало почувствовать себя успокоенной и защищённой. Крупный здоровый младенец, обладающий спокойным характером и отменным аппетитом, по-прежнему грел Лизе руки своим особенным теплом, но какая-то угроза незримо присутствовала в комнате, ползла из углов, подглядывала через окно второго этажа, шумела во дворе ветками сирени, голыми и мокрыми, будто бы озябшими.

Лизе почему-то захотелось уехать отсюда обратно в Москву, но она знала, что без согласования с Кешей Лукиным сделать это не сможет. Встретиться же можно было только послезавтра. Тридцатого марта, в четверг, Иннокентий обещал навестить Лизу в Комарово. О том, чтобы попытаться найти Лукина раньше этого срока, не речи не шло. Кеша строго-настрого запретил подобную самодеятельность. Лиза прекрасно знала, что сверхприбыльный бизнес Лукина предполагает соблюдение строгой конспирации, и потому постаралась дня на два отделаться от желания покинуть богатый, но неприветливый особняк на Карельском перешейке.

Мобильный телефон зажурчал вкрадчиво и мелодично, но от неожиданности Лиза едва не выронила бутылочку. Переложив ребёнка на левую руку, правой Лиза взяла со столика «трубу» и поднесла к уху. Странно, но в этот коттедж никто, кроме родителей, не звонил, но сегодня с мамой Лиза уже переговорила.

Неужели в Москве что-то произошло, и понадобилась экстренная связь? Значит, не зря плакала душа, и ныло сердце. Мог, конечно, раньше времени объявиться Иннокентий, но всё же вряд ли — у него по приезде в Питер всегда находились более важные дела. Из Москвы же Лукин в Комарово предпочитал не звонить.

— Да! — еле слышно отозвалась Лиза, придерживая бутылочку, которую малышка и так обнимала обеими ручками.

— Елизавета Юрьевна, это Даша Дмитриева говорит, — торопливо произнёс знакомый голос, и Лиза дёрнулась опять, как от удара током.

— Даша, вы же… Вас освободили? В чём дело? Вы где находитесь?

Лиза не припоминала случая, чтобы сестра Лёвы Мерейно самостоятельно, без приказа Лукина или своего брата, звонила ей. Значит, приказ был, и поэтому нужно внимательно выслушать всё, что скажет Дарья. Выходит, её удалось вытащить из камеры. Иннокентий обещал это сделать для верного Косаря, да и вообще он своих людей в беде не бросал.

— Я нахожусь в Комарово, на берегу залива. Это совсем недалеко от вашего коттеджа. — Даша говорила взволнованно, сбивчиво, и Лиза заразилась её волнением. — Очень прошу вас выйти через заднюю калитку, никого не извещая об этом, прямо сейчас. Ничего не бойтесь, безопасность вам гарантирована, но только в том случае, если ни одна живая душа о вашей отлучке не пронюхает. Отказаться вы, конечно, можете, но не советую это делать, потому что тогда вы ничего не узнаете о грозящей опасности. Если не хотите запутаться в подсудное дело, приходите немедленно…

— Я приду.

Лиза понимала, что большего Даша по телефону всё равно не скажет. А узнать о том, что угрожает лично ей, очень хотелось. Возможно, у Иннокентия в Москве возникли какие-то осложнения, и он не доверился мобильной связи.

Но почему Дарья просит никого не извещать об отлучке на берег залива? Да и кого Лиза может предупредить? Прислугу разве что, но почему нужно сохранять полнейшую тайну? Чем ей или другим могут угрожать люди, абсолютно не посвящённые в дела фирмы Лукина? Ладно, на берегу обо всём узнаем. Кроме того, интересно, как Даше удалось выпутаться, — ведь взяли её с поличным…

— Поторопитесь, время дорого! — и связь прервалась.

Только подвывал за окном ветер, да грохотало железо на крыше, как это всегда случалось в штормовые ночи. Поторопитесь…

Лиза положила задремавшую девочку в кроватку и очень пожалела, что не может позвать Майю Андреевну. Преступно оставлять ребёнка одного, но в неполных три месяца он ещё не может причинить себе вред, разве что перевернётся на животик и ткнётся лицом в подушку.

Но Хеля, к счастью, заснула, опьянённая сытостью, и Лиза решила, что сможет минут на двадцать выскочить за забор. Дарья откуда-то точно знала план участка, и одна из двух запасных калиток действительно вела прямо на пляж — серый, тёмный, грязный и пустынный. А вот летом через эту дверцу очень, наверное, здорово поутру бегать купаться, не привлекая ничьего внимания, а потом возвращаться на веранду и завтракать.

Это ещё раз подтверждает, что послал её Иннокентий, в крайнем случае, Лёва, потому что они бывали здесь и про эти калитки знали. Что же случилось там, в Москве? Неужели блудной мамаше удалось загнать в угол самого Луку? Быть такого не может, Кеша и не таких обламывал. Но, тем не менее, сигнал тревоги прозвучал.