Книга День четвертый - Сара Лотц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчина что-то сказал и схватился за створку ниши морга.
Он полный, хотелось сказать Джесе, уже занято. Непочтительно, конечно, пытаться шутить в такой ситуации, но, с другой стороны, что еще он мог сказать? Парень этот, казалось, знал, что делает. И Джесе не забыл, как тот вел себя, после того как напал на стюардессу. Он ненормальный. Befok. Лучше уж оставить его в покое. Если мужчине вздумается на него напасть, Джесе был не в том состоянии, чтобы защищаться.
Пациент, продолжая свой воображаемый диалог, дернул створку дверцы морга – Джесе поморщился от ударившего в нос запаха разложения, – а затем без секундного колебания забрался внутрь, прямо на труп умершей пассажирки, и вытянул руку, пытаясь захлопнуть створку, но никак не мог дотянуться до нее.
Корабль круто покатился вниз, завис на мгновение, после чего так же порывисто взлетел – внутренности Джесе остались, казалось, где-то под потолком кладовой. От резкого движения фиксатор створки морга высвободился и она звонко захлопнулась.
Джесе часто заморгал. Ни фига себе! И что теперь? Забраться туда, внутрь, было выбором этого пассажира. Там ему самое место. Он опасен, и никому бы не понравилось, если бы такой тип свободно разгуливал по кораблю, сея смерть. Всякого дерьма здесь и без него хватало с избытком.
Он попытался нащупать следующую ампулу, но они закончились. Неужели он выронил их, когда, спотыкаясь, пробирался по темным коридорам корабля? Должно быть, так. Если бы он использовал все, то был бы уже мертв.
Корабль опять взмыл, а потом как бы передумал и завалился набок.
Пора было возвращаться в лазарет. Лучше уж выйти и показаться под кайфом, чем утонуть в морге рядом с каким-то психом. Он вынул из кармана ручку-фонарик и на коленях пополз к двери. Чтобы открыть ее, понадобилось несколько попыток. Не успел он встать на ноги, как его с силой швырнуло в стену, но это были пустяки, потому что он ничего не почувствовал. Светя себе под ноги фонариком, – свет у него был странноватый, но это все, чем Джесе располагал, – он начал подниматься по ступенькам к I-95.
Шевелись, шевелись, ты можешь сделать это!
А потом Джесе в один момент – должно быть, он просто на время отключился – вдруг очутился перед дверью медпункта.
Давай вперед, шевели ногами, шевели, это просто – и прямо к аптечной кладовой!
В глаза ударил свет. Он часто заморгал. Фонарь! Он был здесь не один.
Кто-то схватил его за руку.
– Ох, спасибо тебе, Господи! Джесе, Джесе, мы должны идти!
Марта… На ней был спасательный жилет. Он посветил ей в лицо. Щеки ее были покрыты красными пятнами, она плакала.
– Что ты с собой сделал?
– Я убил девочку, Марта.
Откуда это взялось у него на языке? Как будто вырвалось само собой.
– Джесе, надо уходить! Я ждала тебя, но больше оттягивать нельзя.
Корабль опять нырнул, и он практически упал прямо на нее. Марта едва не выронила фонарь и тихо выругалась.
– Джесе, я не смогу тебя удержать.
– Куда мы идем?
– Уходим с корабля.
– А что с Бином?
– Бин заболел, Джесе.
– Мы не можем бросить Бина.
– У нас нет выбора. – Она уже тащила его за собой. – Думаешь, я этого хочу? Они не пустят его на борт, потому что он болен.
– Я тоже болен.
– Ты пьяный. – Она всхлипнула. – Пожалуйста, Джесе! Пойдем!
– Я схожу за Бином. А потом догоню тебя.
Он был рад, что не видит ее лица.
– Нет, Джесе!
– Правда… я схожу за ним. Заберу его с нами.
– Ты уверен?
– Уверен.
Она отпустила его руку. Луч света заплясал по полу, а затем погас.
Все. Теперь к делу. Джесе направился к шкафу с медикаментами, но следующий резкий крен застал его врасплох. Время замедлилось, ноги словно выскользнули из-под него, и он приземлился на кобчик. Тупой сильный удар – и никакой боли.
Джесе слышал, как бьется стекло и что-то скользит по полу. Хлопнула дверь. Он нащупал ручку-фонарик. Прямо напротив шкафа кто-то стоял. Он направил луч света вверх. Стоявший там мужчина прижимал палец к губам.
Джесе вдруг понял, что знает, кто это.
Темный человек. Темный человек, о котором говорил Альфонсо, решил нанести ему визит.
И тут Джесе начал смеяться.
Деви сплюнул собравшуюся во рту кровь с желчью и перекатился на спину, хотя движение это вызвало вспышку ослепительно острой боли где-то в затылке. Медленно и осторожно он оценил свое состояние. Все мышцы горели огнем. Руки и ноги, казалось, были погружены в лед. Уши наполнял ревущий шум – Деви толком не мог понять, идет он снаружи или из головы. А затем раздался скрип и раздирающий душу скрежет, как будто кто-то ногтями отчаянно царапал борт корабля.
Рэм. Это с ним сделал Рэм.
Что-то мягкое ткнулось ему в лоб. В глаза ударил свет. Чей-то голос:
– Деви, ты очнулся!
– Где я?
– В комнате наблюдения. Я не мог бросить тебя. Я пришел, чтобы тебя найти. Я не мог оставить тебя, Деви.
Деви попытался сесть, но тело его не слушалось.
– Они покинули борт? – Когда он говорил, было ощущение, что челюсть сейчас расколется. – Корабль эвакуирован?
Рожелио помолчал.
– Многие пассажиры, думаю, ушли.
Невероятным усилием Деви заставил руку подняться и потрогал лицо. Оно было мокрым. И липким.
– Помоги мне встать.
– Нет. Тебе нельзя двигаться.
Но он должен! Он еще мог находиться на корабле. Убийца. Человек, который убил Келли Льюис. Жесткий диск с записью по приказу Рэма – или капитана – был уничтожен, и доказательства того, что сделал этот человек, пропали.
Но он до сих пор не мог заставить свое тело делать то, что требовалось. Деви поднял голову, и перед глазами бешено заплясали искры.
Корабль вдруг словно подпрыгнул. А затем упал.
С какой стороны ни взгляни на ситуацию, Деви все равно проиграл.
Бесстрашно борюсь с мошенничеством, чтобы этого не приходилось делать вам
Твою мать шторм очень сильный
это моя последняя воля и завищании. Как же как меня тошнит я завещаяю все фонду джеймса рэнди Господи я не могу больше писать только надеюс кто-то это прочтет
Корабль снова сильно завалился на левый борт, но неистовое движение прекратилось. Мэдди не помнила, чтобы это произошло постепенно: складывалось впечатление, что все улеглось за считаные минуты. Ушам было больно, но скрежет, вой и звуки, напоминающие треск разрываемого металла, стихли. Ни разу она не слышала, чтобы в театре кто-то кричал, – даже в момент самой яростной пляски корабля. Никаких воплей, никаких просьб о пощаде, никаких молитв. Их всех тошнило. Разумеется, тошнило. В зале стоял густой запах рвоты, но Мэдди заставляла себя не обращать на это внимания. Внезапно ее захлестнула волна эйфории. Она по-прежнему находилась на корабле, дрейфующем неизвестно куда, но была жива, а это уже кое-что. Она приняла решение никуда не уходить – если вы уйдете, вы погибнете! – и теперь вдруг выяснилось, что решение это оказалось правильным.
