Книга Дао Блаженств - Александр Матяш

Теперь, исходя из этих атрибутов пространства, попробуем разобраться, что же такое небеса. Начинать нужно с вопроса, где они начинаются. Все, что выше уровня глаз – это уже небеса. Почему небеса не находятся над самой землей? Что им мешает? Взгляните на древнекитайский иероглиф «небо» – тянь (рис. 11):

Рис. 11. Тянь – «небо»

небо, а под ним – человек. Голова человека упирается в небо. Для жучков, которые живут в траве, небо начинается сразу над травой. Таким образом, небо – это пространство, не занятое какой-либо материей. Небеса, уходящие в даль, которую невозможно ничем охватить. Когда во время дыхательных упражнений представляешь водопад из серебристых струй, стекающих с макушки по переднему меридиану и впадающих в самую нижнюю чакру, то через какое-то время эта чакра начинает казаться местом, находящимся бесконечно далеко внизу. Через некоторое время расстояние от центра между глаз, где находится наша эгоидентичность*, наше телесное «я», до макушки, откуда начинается этот серебристый водопад, тоже начинает казаться бесконечно, невообразимо огромным, и тело вырастает до размеров космических, до размеров тела Паньгу или Имира[46]. У даосов существуют такие мистические понятия – «прежденебесное» и «посленебесное». Где-то внутри нас остаются прежние небеса – первичные, обладающие статусом изначальности, в отличие от посленебесных, вторичных небес, которые, действительно, являются глубоко второстепенными. Разделение между ними проходит по границе внешнего и внутреннего пространства. Наше внутреннее пространство – это и есть «прежденебесное», то, что возникает прежде реального физического мира и простым отражением, проекцией чего является этот физический мир.

Д: Это одно и то же пространство?

А: Да. Но тот, кто начинает это действительно видеть, становится просветленным. Эти небеса – всеобъемлющие, чистые, незагрязняемые – всеми своими атрибутами подчеркивают одну мысль: они не могут быть местом обитания кого-либо иного, кроме Господа Бога. Это Его чертог.

Д: Почему «чертог», если это и есть Он сам?

А: Нет, это не есть Он сам. Так же, как и в буддизме, Бог есть нечто бесконечно бо́льшее, чем это пространство. Так же, как хозяин дома – всегда нечто бесконечно большее, чем его дом. У нас есть душа и есть ее вместилище – тело. Но это разные вещи, это не одно и то же. Точно так же и у Бога есть Его вместилище, Его чертог – это бесконечность пространства, и есть Его сущность, находящаяся бесконечно выше и бесконечно трансцендентней, чем это Его вместилище.

Девятый стих оканчивается словами: «да святится имя Твое». Я думаю, это означает: да будет имя Твое свято.

Д: Для нас?

А: Для нас. Но это не значит, что оно святится нами. Не мы делаем Его святым.

Д: «Да святится» – значит, что мы возносим хвалу Господу?

А: Да.

Д: И тем самым приобщаемся к Нему.

А: Мы приобщаемся к Нему, к Его святости тем благоговейным трепетом, который при этом испытываем. Я думаю, что испытать его по-настоящему хотя бы раз в жизни – это уже великая радость. Представьте себе, что нужно, чтобы прожить с этим ощущением всю жизнь. Какими должны быть мысли, слова, поступки, чтобы это переживание – святости имени Божьего – длилось и длилось, и не пропадало? Через претворение такого опыта в жизни вознесение хвалы имени Божьему превращается в просьбу о нисхождении благодати, святости на восхваляющего. А чем, собственно, занимаются святые? Переживанием ощущения присутствия Божьего, трепета перед лицом и именем Его. Они искусно сохраняют его в любых, самых бурных водоворотах житейского моря, мудро не разменивая его на мелочные ловушки житейских страстей.

У: Этот свет еще нужно воспринять.

А: Да, увидеть его. Открыться ему навстречу. То, что сказала Уля, это очень верно, я бы, наверное, так и истолковал эту строчку: дай нам возможность открыться навстречу свету Твоего имени, дай нам возможность быть освещенными Твоим светом.

Итак, давайте посмотрим на весь 9-й стих целиком: «Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое…». Отче – наш отец, источник нашей жизни[47]; если перевести это на метафизический язык, – тот, кто подарил нам жизнь, единый источник жизни каждого из нас, находящийся на небесах. «Иже еси на небеси» – сущность Его пребывает на небесах. А что такое христианские небеса, христианская святость? Это тот наш духовный план, в котором нет лукавства, нет искаженности; а что есть? – открытость, истина, очень глубокая правда, лишенный эгоистического надлома взгляд на сокровенную сущность любых вещей. Таким образом, под небесами здесь имеется в виду именно тот идеальный план субстанционального «я», из которого начинается любое сознание.

И вот теперь нам раскрывается смысл призыва к Господу, заключенного в 9-м стихе – первой строке молитвы: единый источник всей нашей жизни, источник, находящийся в самой глубине нашего духовного существа – откройся нам, освети нас Своим светом, сделай нас доступными для Себя, дай нам узреть тот свет, который в силу нашего лукавства, искаженности и материалистичности нам недоступен, несмотря на то, что Ты являешься источником нашей жизни. Мы произошли от Тебя, но мы от Тебя же и отпали в силу своей эговости, однако в этом отпадении мы все-таки обрели желание вновь с Тобой соединиться – через раскаяние в нашей искаженности вновь выпрямиться и вновь обрести духовное зрение. Теперь слова 10-го стиха воспринимаются как нечто само собой разумеющееся.