Книга Воин Яровита - Василий Сахаров

– Слушаю. От меня что-то нужно?

– Хочу насчёт переселенцев поговорить. Твой батя очередную партию уже собрал?

– Должен.

– Так вот. Эта партия будет последней, которую я возьму по старым расценкам на поднаём.

– Деньги заканчиваются? – ухмыльнулся ладожанин.

– Серебро пришло и ушло, и моя дружина новое заработает. Нет, дело в том, что мне пока переселенцев хватит. Если будут добровольцы или родственники моих дружинников и мастеров, их перевозку оплачу, а договор на службу буду заключать уже в Рароге. Подойдёт человек, возьму и по деньгам не обижу, а нет, значит, пусть идёт на все четыре стороны.

– И надолго это?

– До тех пор, пока не решу, что готов увеличить дружину. Сейчас у меня уже пятьсот воинов, этого количества до следующей весны хватит.

– Дело твоё, ведь ты серебро платишь. Кого этой весной с караваном в Новгород пошлёшь, Саморода или Жарко?

– Никого. Твоему отцу письмо напишу, а по бумаге и другим моим товарам на месте разберёмся.

– Можно и так, – согласился Вадим. – Прямо сейчас всё решим?

– Да. Чего тянуть.

– Сколько бумаги предложишь?

– Четыре тысячи листов.

– Растёт производство?

– Конечно. А ваша семья по какой цене её возьмёт?

– Цена упала… – Тёзка задумался.

Я поторопил его:

– Говори прямо, как есть, а я уже решу, продавать вам товар или нет.

– Одну гривну за два десятка листов.

Цена была нормальная, и я кивнул:

– Принимается.

– Что ещё предложишь?

– Водку. Двадцать средних бочонков.

В среднем бочонке помещалось примерно двадцать пять литров, то есть я предлагал полтонны крепкого редкого питья, какого больше никто не производил. Купец его уже распробовал и понимал, что товар будет продаваться, но он не знал расценок и шёл на некоторый риск, поэтому мог взять время для размышления. Однако, видать, всё было решено заранее, так как ладожанин не медлил:

– За каждый бочонок дам семь гривен.

– Девять, – сказал я.

– Восемь, – улыбнулся он.

– Идёт. Партия пробная, так что цена меня устраивает.

Вадим кивнул и поинтересовался:

– Льняные платки продавать станешь?

– А возьмёшь?

– Само собой, товар-то ходовой.

– В таком случае пятьсот платков на продажу есть. Качество отменное.

– Один резан за один платок.

– Итого десять гривен за всё?

– Да.

– Принимается.

Торг завершился быстро. Серебро должно прибыть с Руяна через несколько дней, а товары купец мог забрать прямо сейчас. Мы скрепили сделку распитием маленькой баклажки фряжского винца. После чего были сделаны некоторые заказы для Рарога, и за разговором мы скоротали время до полудня.

Я вернулся в городок. Пообедал. И пришёл черёд совета, который продолжался почти два часа. Текучка была решена, и, когда все стали расходиться, я остановил Орея Рядко, Славуту Мха и старого уважаемого ветерана-бобыля Ярослава Болегоста, который возглавлял занимающихся воспитанием варогов инструкторов. Жрец Яровита, недавно закончивший строительство святилища и получивший в помощь четвёрку ведунов, чему-то улыбался, а вот Мох и Болегост были озабочены и хмурились, ибо за ними имелась провинность, и они не знали, чего от меня ожидать. На эту тему я с ними и решил поговорить.

– Значит, так, – оглядывая старых воинов, начал я, – есть один вопрос. Почему нарушаются установленные мной для варогов правила?

– О чём ты, Вадим? – Болегост, суровый мужчина с перечеркивающим левую щёку уродливым кривым шрамом, попытался изобразить непонимание.

– О том, дядька Ярослав, что лично ты два дня назад разрешил нескольким воспитанникам встретиться с их родителями, которых гнали на рубку леса.

Болегост понурился и пробурчал:

– Это Довмонтов доложил?

Главный интендант Рарога старый Гаврила Довмонтов, показавший себя отменным хозяйственником, помимо всего прочего делал доклады о том, что происходит в моих владениях. Однако об этом случае сообщил не он, а десятник, который конвоировал рабов.

– Нет, доложил не Довмонтов. Но это не важно. Я об этом узнал и теперь жду ответа.

– Вадим, самые младшие среди варогов, которым не больше восьми лет, сорвались. Они увидели родителей и давай кричать, а я не устоял, признаю. Сердце – не камень, вот и дозволил мальчишкам с близкими свидеться.

– А то, что после этого твои труды насмарку пошли, понимаешь?

– Да.

– Это не должно повторяться, дядька Ярослав. Никогда. Твоя задача, как начальника малолетних данов, сделать так, чтобы они забыли родной язык, близких им людей и свои обычаи, а ты говоришь, сердце – не камень. Может, не справляешься? Тогда скажи прямо, найдём другую работу, на складе ветхие доспехи перебирать и маслом смазывать.

– Не надо со мной так, Вадим! – вскинулся Болегост. – Я себе цену знаю и не мальчишка, чтобы меня отчитывать!

– Сядь! – приказал я.

Старый варяг потемнел лицом, и его правая рука опустилась на рукоять меча. Однако он сел, а его поддержал Славута:

– Вадим, не серчай, случайно всё вышло. Мы воины, а не деревяшки бездушные. Прикажешь, перебьём всех данов или лично на рабский рынок оттащим, ибо понимаем, что они вражьи дети. Но смотреть на слёзы малышни трудно.

– Понимаю, – сказал я. – Но иначе никак. Поставлена цель – взять группу чужаков и вырастить из них воинов, которые станут биться за наш народ. Сделать это можно только тремя способами. Кормить их отравой, которая мозги мутит, и поить маковыми отварами, чтобы они стали рабами, которые ради дурмана готовы на всё. Приласкать их и обогреть, а потом дать свободу родителям этих детей и обеспечить всем достойное житьё-бытьё. Или же разделить мальчишек на мелкие кучки и истощать, заставлять бегать, прыгать, метать камни, драться между собой, развивать чувство соперничества и вдалбливать в их головы то, что нам нужно. Первый и второй способы отпадают, значит, остаётся третий. Уже имеются какие-то результаты, мальчишки освоили венедский язык, начинают принимать нашу веру и меняют имена. Но если нажим ослабить, всё пойдёт прахом.

– Это понятно. – Болегост махнул мозолистой рукой. – Мы им поблажек не давали, но тут дело случая.

– А разве из Рарога не сообщали, что мимо острога погонят рабов?

– Сообщали, – понурился варяг. – Однако я думал, что всё обойдётся.

– Ладно. – Я прислушался к эмоциям Славуты и Ярослава, которые действительно корили себя за оплошность, помолчал и обратился к Болегосту: – Доложи, что у вас там сейчас происходит.