Книга Падшие в небеса.1937 - Ярослав Питерский

– Вы хотите сказать, что все эти люди, которые тут мучаются у вас и для которых не принимают передачи, уже расстреляны?

– Не знаю! Возможно! Но вам-то это зачем знать? Пусть думают, что они живые! Так легче!

– Что? Легче?

– Да, Вера! Лишить людей надежды куда страшнее!

Вера смотрела на этого человека, который даже боялся открыть глаза, и понимала – он прав!

«Он прав, и она должна с этим смириться! Смириться! И жить, жить с этим всю оставшуюся жизнь! Как она может выйти и сказать тете Розе, что ее Левочка мертвый?! Как?! Нет! Она не сделает это!

– Он что, хотите сказать, был главарь в их, как вы там говорите, группе? В этой нелепой группе? Где был, как вы утверждаете, или, как там у вас, состоял мой отец? Вы это хотите сказать?! Дядя Лева был главарем?!

Григорян без удовольствия посмотрел в эту, словно окрашенную кровью, красную папку. Покачал головой:

– Нет, там еще был и Петровский Поликарп Андреевич. Он тоже сознался. Они были вместе старшими в этой группе.

– Что? И Поликарп Андреевич? Так, а его, почему не расстреляли? Как так? Дядя Лева-то, почему один? Логики тут нет! Все ерунда!

– К сожалению, Верочка, есть логика. Есть. Ваш дядя Лева был еврей. Еврей-сионист. Буржуазный сионист. Вот и все, это опаснее. А Петровский просто беспартийный. Вот и суд смягчил ему наказание. И вообще! – Григорян вскочил с кресла и, подбежав к столу, бросил на него папку. – Я и так нарушил инструкции! Я и так нарушил свои должностные обязанности! Я и так вам слишком много сказал! Хватит меня пытать! Хватит! Вы пользуетесь тем, что я к вам неравнодушен! Пользуетесь! Но я вам заявляю, я в первую очередь офицер НКВД! А потом уже мужчина! Так что больше вы от меня ничего не услышите! Это секретная информация для служебного пользования! – Григорян кричал это, стоя спиной к Вере.

Щукина кивнула головой и спросила:

– А человек?

Григорян, словно испугавшись, резко развернулся и, жалобно посмотрев на девушку, спросил трясущимися губами:

– Что? Что вы сказали?

– А человек? Человек-то у вас, на каком месте? А? Офицер на первом, мужчина на втором! А человек?

Григорян тяжело вздохнул и, сжав губы, грубо ответил:

– Вы, гражданка Щукина, переходите все границы! Не терпится вам? Хотите неприятностей?

Вера медленно поднялась. Она махнула рукой, прощаясь с Григоряном и вежливо, даже немного жалостно, сказала:

– Нет-нет. Извините. Извините меня. Вы конечно ни в чем не виноваты. Ни в чем! И спасибо вам. Спасибо. Я хоть правду узнала. А так, так бы и ходила сюда, с передачами. И не могла бы ничего добиться. Вот. Спасибо вам большое. От чистого сердца. Извините.

Щукина повернулась и хотела уйти. Но Григорян ее остановил:

– Может, вам какая помощь нужна? Может, чем-то я могу помочь?

Вера замерла в нерешительности и посмотрела на офицера. Тот стоял к ней спиной, курил, нервно и часто затягиваясь, выпуская дым в потолок.

«Если я спрошу его о Паше? Нет. Он может навредить. Он ведь все равно остается в первую очередь кавалером. Пусть и отвергнутым. Нет, Паша покажется ему соперником. И он даже может ему навредить», – подумала Щукина.

– Извините. У меня есть к вам еще одна просьба, – робко сказала Вера.

– Я вас слушаю…

– Понимаете, у меня есть знакомый. Я знаю, он работает в вашем управлении. Его фамилия Маленький. Он мой дальний родственник. Но вот он пропал. Совсем перестал меня навещать. Перестал. Я волнуюсь. Что с ним?

– Родственник? – с подозрением спросил Григорян. – А, почему вы не обратились к нему сразу?

– Я же говорю, он пропал. Понимаете. Его нет. Где его искать? Я его видела уже давно. Вот поэтому я и прошу вас, помогите мне найти его! Помогите! – Вера грустно улыбнулась.

– Пропал, говорите… – задумался Григорян. – Да это неудивительно. Наверное, он исчез после того, как арестовали вашего отца?

– Да, да… – солгала Вера.

– Ну что ж, его можно понять. Это может наложить на него кое-какие подозрения. А это в нашем деле лишнее. А что он вам за родственник? Кем приходится?

– Он, он… брат. Троюродный. Или там дальше как-то… я путаюсь в этих хитросплетениях родственных уз. У моего отца была двоюродная сестра, а он – племянник ее от первого мужа…

– А, вот как?! Пятая вода на киселе… – ухмыльнулся Григорян. – Родственник. Да… у вас, у русских, это, конечно, уже не родственник. Так, дальняя родня… почти чужой человек. А вот у нас! У армян! Это родственник! У нас так семьями живут до десятого колена! Мы маленький народ! Маленький, но гордый! И ценим каждого человека, тем более родственника! Пусть и дальнего! У нас, у армян, по сути, все родственники дальние! Во как! – Александр взметнул вверх руку и указал пальцем в потолок.

Вера печально улыбнулась.

– Ну что ж, найти человека в нашем управлении это – можно. А кем он хоть работает, вы знаете? А то штат-то у нас не малый! – спросил Григорян, подойдя к телефону, что стоял на столе.

Он взял черную трубку и, поднеся ее к уху, прижав клавиши на аппарате, вопросительно уставился на Веру. Щукина вздохнула и ответила:

– Он вроде следователь. Вот и все.

– Так, следователь. Ладно. А звание? Какое звание? И фамилия, имя и отчество?

– Хм, по-моему, лейтенант. Два кубика, по-моему. А зовут его, имя такое редкое, Андрон. А фамилия Маленький. А вот отчество… кто его знает? Я его Андроном всю жизнь называла! Он ведь ровесник мне. Хотя и видела я его редко! Вот…

– Ну что ж… – Григорян набрал номер.

Диск телефона, медленно вращаясь, трещал, словно детская игрушка. Наконец где-то внутри аппарата что-то щелкнуло. Офицер напрягся и жестко сказал в микрофон трубки:

– Алло, это оперчасть? Моя фамилия Григорян! Да, здравия желаю. Мне бы переговорить с вашим сотрудником. Следователь Маленький. Да!

Повисла пауза. Григорян, прикрыв трубку ладонью, прошептал Вере:

– Пошли вызывать! Сейчас найдем вашего родственника! Сейчас.

Но тут, же его лицо стало серьезным. Александр выслушал ответ и медленно, положив трубку на телефон, тяжело вздохнул:

– Не везет вам, Верочка! Не везет! Нет его! Маленький в командировке. В служебной.

Вера опустила голову и молча, направилась к двери. Григорян поспешил за ней. Он услужливо дернул за ручку, пропуская девушку вперед.

– Верочка, простите, конечно, что вот так получается. Простите. Но что возможно, я помогу. Вы позвоните мне! Может, у вас еще какие-то просьбы есть? А? А то я могу что-нибудь попробовать сделать для вас!

Щукина шла по длинному коридору. На ее глаза вновь навернулись слезы. Вера не хотела сейчас разговаривать с этим услужливым кавказцем. Но грубить она не решалась, кто его знает, может, и вправду придется к нему обратиться?