Книга Доказательство любви - Кортни Милан

И теперь она хочет уехать. Она хочет уехать от него – маркиза Блейкли. Он не находил слов от ярости, душившей его. Он так и кипел от едва сдерживаемого гнева. Безо всяких колебаний она вошла в этот игорный ад, и волосы окутывали ее, словно некая светящаяся аура. За десять минут с шестнадцатью фунтами она сделала то, что Гарет не смог сделать и за два дня. Что он никогда не сделал бы, если быть честным, даже за два года с шестнадцатью тысячами фунтов в кармане. И вот она покидала его, словно он для нее ничего не значил.

Она открыла дверь, не подозревая о кипевшей в душе Гарета битве.

Он настиг ее, не дав сдвинуться с места. Он впился в нее губами. И, черт бы ее побрал, она немедленно ответила на его жаркий поцелуй, ее руки принялись ласкать его тело. Как же хорошо она знала, как следует касаться его; нежные прикосновения внизу живота, мягкие толчки ее пальцев.

Неукротимая страсть. Бешеная любовь. Жуткая мука. И острее всего – это проклятое знание того, что она покидает его. Она покидает его. Господи. Он грубо прислонил ее к стене, прижался к ней бедрами.

Она вскрикнула в его объятиях, рванулась навстречу его нетерпеливым прикосновениям. Если бы здесь было светло, она бы увидела черные пятна, которые его раскаленное сердце оставляло на ее коже. Однако ночь окутала все непроницаемым покрывалом. Мрак и полночь. Он расстегнул брюки, приподнял ее и снова прижал к стене, задрал юбки и сбросил ее тонкие панталоны. А потом, судорожно сжимая ее дрожащими руками, вошел в нее одним резким движением.

Ее лоно было влажным и приветливым. Она обвилась вокруг него, и яркая молния пронзила его насквозь. Мышцы ее тугого отверстия тесно держали его член. Она обхватила его ногами, прижимая к себе. Приветствуя его внутри себя.

Он принял то, что она ему предлагала. Каждое прикосновение вызывало в нем потоки желания. Он не хотел просто заполнить ее своим семенем. Он хотел заполнить ее собой, всей своей сущностью.

Если ему удастся довести ее до апогея страсти прежде себя, может быть, она забудет его бессилие по отношению к своему кузену.

Если он сделает это дважды, возможно, она и не вспомнит, что вообще собиралась уезжать.

Это были иллюзии, но его тело стойко держалось за них, иллюзии – это то, что ему сейчас необходимо.

Она пульсировала в его объятиях. Его бедра яростно прижимались к ней, ее крики раздавались резче. Громче. Сильнее. Ее руки обхватили его спину. Горячие, яростные волны страсти окутывали их. Она выкрикивала его имя, ее тело трепетало в его руках. Гарет управлял этими волнами.

Но даже в этом ему не удалось добиться задуманного. Он намеревался чуть успокоиться и доставить ей удовольствие еще раз. Однако не смог остановиться. Нет, только не тогда, когда ее тело, словно большая бабочка, трепещет в его руках. Вместо этого он издал похожий на рычание стон и сильнее вжался в нее. Удовольствие разлилось по его паху, охватывая его затвердевший мужской орган. Оно накрыло его, словно воды темной теплой реки. Он прижал ее еще ближе и излился в нее с яростным рычанием.

Огонь постепенно отступал. Наконец ничего не осталось, кроме ночной тьмы и мягкого тепла его тела.

Он дрожал в ней, прижимая ее к стене. Не позволяя ей уйти. Мышцы его рук сводило от прикладываемых им усилий, чтобы удерживать ее ноги высоко на своих бедрах, но будь он проклят, если разорвет их связь. Вместо этого он навалился на нее. Он жарко дышал, наклоняясь к ее шее.

Она ничего не сказала.

Она не должна была.

Она по-прежнему планировала его оставить, и даже мысль об этом не давала ему дышать.

Огонь неукротимого физического желания постепенно затухал в нем. И теперь, стоя на поле боя, Гарет осознал, что битва внутри его уже закончена. Мир развалился на части, но ни одна из противоборствующих сторон ни добилась победы.

Гарет не мог допустить, чтобы Дженни рассматривала его как бездушную вещь, не мог позволить опустить его на колени. Он заставит ее нуждаться в нем так же, как и он нуждается в ней. Даже больше. Она думает, что можно вот так приказать ему уйти, не сказав ни слова прощания? Он покажет ей раз и навсегда, что она не права. Она еще будет нуждаться в нем, она не сможет его оставить.

Его мысли постепенно прояснились, превратившись в одно заклинание, которое он повторял снова и снова.

– Ты не уйдешь, – прорычал он ей в ухо. – Я удержу тебя.

Ее грудь приподнялась, дыхание задрожало. Она покачала головой.

Он поцеловал ее ухо.

– Ты же не уйдешь никуда до двух часов дня завтра? Она мотнула головой. Ее волосы коснулись его губ.

– Хорошо. Завтра я заеду за тобой и возьму на прогулку.

Он не позволит ей уйти. Он просто не может ей этого позволить.

* * *

Нед читал в дневниковых записях путешественников, что далеко на севере с наступлением зимы солнце скрывается из виду на долгие месяцы. А летом в тех странах солнце никогда не заходит. Так он мог бы охарактеризовать и свою жизнь. Она словно распадалась на две части: годы ослепительного света и веселья сменялись месяцами давящей тьмы. Однако вчера два этих времени года встретились.

Вчера ночью он выиграл небольшую порцию надежды на пять карт сдачи.

Герцог Уарский жил в каменном особняке в Мейфэре. Мощные каменные блоки, некогда белые, а теперь покрытые несколькими слоями лондонской сажи, простирались до четырех этажей. Темные стены были увенчаны черепичной крышей, на которой в причудливом порядке были разбросаны трубы каминов и чердачные окна. Здание имело весьма и весьма впечатляющий вид, как того и ожидал Нед.

Нед сделал глубокий вдох и поднялся по ступенькам крыльца. Если бы он попросил, Блейкли бы незамедлительно отправился вместе с ним.

Однако Нед не хотел доверять свою жизнь другому человеку. Больше никогда. Мадам Эсмеральда лгала ему; Блейкли им помыкал, что, в конце концов, мало отличалось друг от друга. Тьма, которой он так страшился, все равно настигла его.

Он остановился в шаге от входа.

Вчера ночью, уставившись в лежащие на столе карты, он внезапно осознал одну важную истину. Это не судьба спасала его от самоубийства все эти годы. Мадам Эсмеральда вовсе не выпрашивала у духов благосклонности для него. Из этого следовал лишь один вывод: он каким-то образом спасался сам. И то, что он делал ненамеренно, случайно, следует повторить снова уже по доброй воле и здравом размышлении.

И потому он здесь. Какая-то протестующая часть его стремилась снова залечь на дно, укрыться во всепоглощающем отчаянии последних нескольких дней. Но он побеждал уже эту свою темную ипостась, побеждал решимостью, основанной на лжи. В этот раз он мог победить ее правдой.

Он постучал в дверь. Когда чопорный дворецкий ответил, Нед протянул ему визитную карточку.

– Я здесь, чтобы увидеться с леди Кэтлин, – заявил он.