Книга Месть Аскольда - Юрий Торубаров

— Не казни себя. Не думай, что я мыслю иначе, — еле сдерживая слезы, проговорила Всеславна. — Если с тобой, не дай Бог, что-то случится, жизнь для меня будет кончена. Помни об этом и береги себя.

— Прости, — повторил он и, крепко пожав ее руку, скрылся за дверью.

Еще не стемнело, а агрегат практически был готов. Ульян предложил его немедля опробовать, благо ветер на дворе не стихал. Аскольд упал на шкуру. Ветер подхватил его и понес по широкой улице с бешеной скоростью. Впереди была сплошная снежная пелена. Каким-то необъяснимым чутьем угадав впереди препятствие, Аскольд дернул за ремень, и парус упал. Сани встали. Вскоре сквозь пургу к нему пробился Ульян.

— Ну как? — прокричал он.

Аскольд поднял большой палец. Еще раз проверив узлы, решили звать Димитрия. Штуковина тому очень понравилась. Решили, что этой ночью Аскольд совершит разведку.

— Смотри, сегодня — только разведка! — подчеркнул на всякий случай воевода. — В одиночку ничего не предпринимай!

Когда стемнело, начали спуск. Место выбрали в восточной стороне города. Помогали Гол и Кулотка. Они спустились по стене на земляной вал, где Кулотка вбил в мерзлую землю кол и привязал к нему веревку. Договорились, что один из них будет периодически зажигать факел.

На прощание крепко обнялись. Аскольд поднял парус и — мгновенно исчез из глаз.

Он хорошо помнил приметы, о которых, дабы добраться до ханской стоянки, упоминал Таврул. Однако если с одной стороны ветер был союзником, то с другой — оказался врагом. Взвихренная им снежная пелена надежно укрыла окружающую местность и нещадно слепила глаза. А сани меж тем все неслись и неслись. Временами казалось, что они словно отрываются от земли и парят в воздухе. Внезапно Аскольд почувствовал, что земля под ним начала подниматься. Он понял, что достиг противоположного берега Днепра. Пришлось наклонить парус и сбавить скорость, чтобы не врезаться в какую-нибудь юрту.

Стойбище словно вымерло. Вьюга загнала всех в юрты. Аскольд мчался, ловко лавируя между ними и тщательно вглядываясь вдаль. По словам Таврула, шатер Батыя стоял сравнительно недалеко от берега, и его легко можно было опознать по многочисленным кострам, разведенным вокруг.

Продвижение снежного наездника напоминало спуск ладьи по днепровским порогам. Но вот юрты стали редеть. И наконец Аскольд увидел свою цель во всей красе — настолько ярко та была освещена. Впереди неожиданно выросла конная застава. Слава Всевышнему, проскочил! Еле успел развернуть свою холстину, чтобы промчаться между всадниками незамеченным. Едва перевел дух — очередная цепь! На сей раз — из пеших стражей. Встав на колени, Аскольд прижал шест к груди. Два монгола отлетели от него, как горох от стены.

Пробит и второй ряд. Цель близка! Аскольд сжал рукоять меча. Еще мгновение, и — свершится! Решение принял на ходу: ворваться в шатер прямо на санях. Растерянность врага — его помощник. Один взмах меча, а там будь что будет… «Прости, милая Всеславна! Я сделаю это ради тебя! Не поминай лихом, Димитрий!.. О Господи! Что это?..»

Из шатра внезапно вывалилась большая группа людей. Такую не пробить!

Молниеносно схвачен шест, сани под носом у всех описали дугу на одном полозе, и Аскольд умчался прочь. Первые ряды невольных зрителей замерли, точно вкопанные, не в силах понять, что именно промелькнуло только что перед их глазами. Задние напирали. Им невнятно пытались объяснить причину стопора, но по-прежнему никто ничего не понимал. В итоге все были вынуждены прийти к неутешительному выводу: слишком крепким оказался сегодня кумыс.

Нестихающий снежный ветер надежно укрыл козельца от нежелательных взглядов. Он успешно миновал уже знакомые ряды охраны, после чего, сбросив скорость и выбрав неприметную ложбинку, залег в ней. Должен же хан рано или поздно выйти из своего шатра! Коль уж не удалось достать его мечом, задуманное довершит стрела. Укрывшись холстиной, Аскольд слился с землей. А вскоре над ним уже вырос внушительный сугроб, ибо снег валил не переставая. Лук под рукой, стрелы тоже. Оставалось только ждать. Единственное, о чем молил сейчас козелец Господа, так это чтобы хоть ненадолго стихла метель.

Когда невольно задремавший под завывания вьюги Аскольд открыл глаза, уже рассвело. Похоже, его мольбы были услышаны: ветер стих. Теперь окружающая местность просматривалась на диво отчетливо. Стражники хана по-прежнему дежурили у входа в шатер, и пробраться сквозь них было делом немыслимым. «Только стрела может решить проблему», — еще раз убедился Аскольд. Но вот уже и за полдень перевалило, а хан покидать свой шатер явно не собирался. Зато гонцов всяких-разных принимал беспрерывно.

Наконец, ближе к вечеру, к шатру подскакали несколько всадников, один из которых вел под уздцы свободную оседланную лошадь. Сердце козельца радостно забилось: сейчас, сейчас он совершит то, во имя чего оставил любимую жену, друзей!..

Ему было хорошо видно, как два тургауда подвели коня к выходу, и стража замерла в ожидании своего повелителя. Однако неожиданно все это скопище людей и животных переместилось к противоположной стороне шатра: хан пожелал выйти через эндерун.

Аскольд с горечью наблюдал, как кавалькада, спустившись с холма и оставляя за собой шлейф снежной пыли, помчалась на запад.

Продолжать оставаться в засаде больше не имело смысла. Да и холод давал о себе знать: тело одеревенело, отказываясь подчиняться. Посмотрев на небо и увидев хмурые серые тучи, Аскольд понял, что снова надвигается снежная буря. Он решил возвратиться, чтобы собрать небольшой отряд и уж тогда свершить задуманное. А что это можно осуществить, он теперь ничуть не сомневался. Несколько человек отвлекут охрану, а он прорвется внутрь и молниеносно нападет на Батыя. Лишь бы погода не подкачала.

Судьба улыбнулась Аскольду: поднимался юго-восточный ветер, его верный союзник. Сердце встрепенулось: домой!..

…После внезапного отъезда Аскольда Всеславна потеряла покой. Ночью она долго не могла заснуть, а сморивший-таки к утру сон оказался коротким. Днем это аукнулось ей неважным самочувствием. От более серьезных последствий спасло лишь присутствие в числе обороняющих. Она столь отважно и умело сражалась, что заслужила всеобщее уважение.

В эту ночь, тщетно проворочавшись в постели, Всеславна вновь отправилась на стену. Резня там шла полным ходом и с переменным успехом, однако татары теснили киевлян все больше.

Особенно выделялся среди нападавших воин выше среднего роста, одетый в редкий для монгольского воинства наряд. На светлую кожаную куртку были нашиты чеканные пластины: наплечники, нагрудник, нарукавники. Такая же пластинка поблескивала и на клобуке. Видимо, сей наряд был легок и нисколько не сдерживал движений воина: он вертелся как юла, нанося смертельные удары направо и налево. Узнав в этом монголе самого Менгу, воевода бросился к нему с обнаженным мечом. Обе стороны замерли.

Два противника, не спуская глаз друг с друга, начали ходить кругами, выбирая удобный момент для нанесения удара. Первым сделал выпад Менгу. Его сабля блеснула, как молния, и с размаху обрушилась на Димитрия, но тот в последний миг отбил ее и нанес ответный удар. Менгу спас наплечник.