Книга Арабская дочь - Таня Валько

С этой минуты, в течение почти десяти часов, до самого Мадаин-Салех супруги лишь изредка обмениваются репликами. Выезд из Рияда ошеломляющий: автострада вырублена в высоких, на пару сотен метров, оранжевых скалах. Грузовики медленно взбираются по специально выделенной полосе, а личные автомобили, как всегда в арабских странах, несутся почти так же, как на гонках. На высоком холме перед их взором открывается бескрайняя пустыня, полная песка и вырастающих из него больших валунов странной формы. Иногда они имеют вид огромной иглы или дубинки, другие напоминают голову каких-то животных или космический корабль. Между валунами изредка встречаются оазисы, а вокруг них — дома, пальмовые и оливковые рощи и небольшие возделанные поля. Марыся всматривается в окружающий ее пустынный, безлюдный, но в то же время захватывающий пейзаж, изредка перемежаемый маленькими поселениями. Больше всего на их пути бедуинских кочевьев, которые выглядят, наверное, так же, как и сто лет тому назад. И везде, конечно, многочисленные стада верблюдов, которых в Саудовской Аравии намного больше, чем в других странах. Марыся понимает, почему вдоль всей автострады поставлена металлическая сетка, преграждающая ход большим дромадерам. Она уже не раз видела, как смелые животные наклоняют голову над ограждением и стараются дотянуться до каких-то вкусных зеленых кустов по другую сторону. Черные, белые и светло-серые верблюды выделяются на фоне многоцветных песков. Их почти не видно на фоне бежевых полос почвы, часто переходящих в оранжевые, а кое-где даже в красные. Красивые холмы кирпичного оттенка тянутся вдоль автострады на многие километры, поверхность их, волнистая из-за ветров, покрыта колеями от квадрациклов, на которых молодые саудовцы ездят во время уикендов, чтобы расслабиться.

— А вдоль дороги есть какие-нибудь рестораны, бары, постоялые дворы? — спрашивает проголодавшаяся Марыся.

— Только на бензозаправках и только для орлов, — отвечает, смеясь, Хамид.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что войти туда могут только мужчины. Но тебе не о чем жалеть, потому что это страшные притоны и лучше, чтобы ты не видела, в каких условиях готовится там еда.

— Ну хорошо, не могу не согласиться с тобой, но скажи, где я могу пописать?

— В мечети, — отвечает муж, и оба сразу взрываются нескончаемым смехом. — Правда. Там, где совершаются омовения, есть туалеты.

— Окей. — Марыся иронично улыбается, не представляя, какой экстрим ее ожидает.

Прошло полчаса, и они останавливаются на ярко освещенной бензозаправке. Им не грозит очередь — тут множество точек, которые обслуживаются пакистанскими рабочими в грязных комбинезонах. Заправляются, не выходя из машин и не выключая моторов. Комфорт. Потом они подъезжают к цепочке дрянных одноэтажных домишек. Вокруг царит страшный балаган: автомобили паркуются как хотят, некоторые даже поперек, баки для мусора переполнены, везде валяется множество бумажек, остатков еды, пластиковых кружек и канистр из-под автомобильного масла. Кафе тут же, рядом с маркетом, в который Марыся может войти. Хамид заказывает для них два бутерброда с тунцом и яйцом, а потом подвозит жену к задней стене маленькой мечети, где есть вход для женщин. Как только Марыся вышла из автомобиля, она уже понимает, где в Саудовской Аравии находится наиболее часто посещаемый храм, единственный на протяжении нескольких сот километров.

— Найдешь по запаху, — шутит Хамид, который тоже выходит, желая размять ноги, но через минуту прячется внутри автомобиля, потому что смрад, распространяющийся от этого места, просто невыносим.

— Справишься! — кричит он через открытое окно неуверенно оглядывающейся жене.

Все женщины, входящие внутрь и знающие уже реалии придорожных туалетов, поднимают абаи вверх, чтобы не окунуть их в покрывающую пол грязь. Марыся подходит к одной, второй, третьей двери. Пробует найти самое чистое место, но все они в страшном состоянии. Внутри все выложено кафелем, но там нет унитазов, а только дыра в полу. Неизвестно, когда здесь убирали. Все покрыто фекалиями, а на полу валяются бумага и платочки, в углу лежат использованные прокладки.

— Турецкая казнь, — шепчет она, задерживая дыхание и судорожно держа в горсти подол черной абаи.

После всего выбегает во двор и вдыхает свежий воздух открытым ртом.

— Ну что, теперь перекусим? — Хамид вручает ей теплый еще бутерброд.

— Не издевайся надо мной! — Марыся, обидевшись, отворачивается к окну и смотрит в сгущающуюся тьму.

Когда уже стемнело, супруги подъезжают к темному Мадаин-Салеху. Городок в десять вечера как будто вымер. На улицах, освещенных придорожной рекламой, не видно ни одной живой души. Хамид вбивает в GPS-навигатор название отеля, но аппаратура направляет их к набатейским надгробьям, и они выезжают из города. Мужчина, уже немного нервничая, делает очередной круг, но ни один из домов не похож на отель.

— Ну что, возвращаемся домой? — спрашивает измученная и смертельно голодная Марыся.

— Дай мне шанс, любимая, хорошо?

Хамид останавливается у какой-то перегородки, где в маленькой будке видны движущиеся тени.

— Нужно спросить, сам не справлюсь, — говорит он, выходя из автомобиля.

Вскоре Хамид возвращается.

— Я уже все знаю, — улыбаясь, заявляет муж, и они отправляются в дорогу. — В жизни бы не нашел сам. Отель находится за городом, по другую сторону древних артефактов.

Не прошло и десяти минут, как они приезжают на место. Оба приятно удивлены.

— Господи, как красиво, как стильно! — Марыся, забыв об усталости, выскакивает из машины. — Может, удастся что-нибудь съесть? Как думаешь?

— Да, maam, — через минуту отвечает на волнующий ее вопрос приятный служащий-филиппинец. — Room service работает до полуночи.

Марыся несколько раз намыливает руки антибактериальным мылом, тщательно моет их — и опять как новенькая! Супруги с большим аппетитом съедают прекрасный ужин и, измученные поездкой почти в тысячу километров, сразу ложатся спать. После полуночи их будит шум. Из-за двери доносятся многочисленные голоса, говорящие по-английски с различным акцентом, хлопают двери, раздаются возгласы.

— Что ж, мы не одни, в конце концов, это отель. — Хамид прижимается к теплому телу жены и снова засыпает.

Ранним утром выспавшаяся и отдохнувшая Марыся бодро подхватывается с кровати. Одним рывком отдергивает тяжелые шторы, и ее глазам открывается фантастический вид.

— Wallahi, как тут красиво! — вскрикивает она, разбудив мужа. — Иди, иди, посмотри на эти горы!

— Доброе утро, любимая. — Хамид, жмуря глаза от ослепляющего солнечного света, садится, заспанный, на кровати. — Действительно, Аллах велик!

Вместе они выходят на балкон и ничего не говорят, наслаждаясь захватывающей дух декорацией. Напротив отеля на горизонте маячат еще подернутые утренней мглой красивейшие оранжевые горы. Салатного цвета газон перед домом ровно подстрижен. Одуряющий запах земли и зелени щекочет ноздри. Маленькие деревца уже выпустили свежие листики, а цветы, которых тут бессчетное количество, тянутся к солнцу. Марыся делает пару снимков, чтобы увековечить чудесное мгновение, и быстро бежит в ванную.