Книга Жребий викинга - Богдан Сушинский

— Может, варяг, может…

— Ладно, не будем гадать. Советуй дальше, — благоразумно смирился норманн.

— Она появится оттуда, — указала на оранжевую колонну по ту сторону бассейна. — Когда будет спускаться по лестнице, ведущей из верхнего яруса, не упрямься, полюбуйся красотой ее фигуры. Покажи, что ты восхищен ее телом.

— У меня это не получится.

— Для женщины ее возраста тело и впрямь замечательное, правда, только для ее возраста… — как-то сквозь зубы, едва слышно проговорила старая валькирия. — Дай Бог тебе дожить до ее лет и продолжать вести себя, как она. Иди до островка, на который наткнешься посреди бассейна. Все, что должно будет произойти между вами, произойдет именно там.

— Только пока что не вижу самого островка.

— Он — подводный. Тебе не нужно видеть, ты его почувствуешь, — снисходительно улыбнулась старая валькирия. — Если останешься достаточно храбрым, повелительница постарается превратить его в островок блаженства. Очевидно, такое запоминается на всю жизнь, если, конечно, мужчине не посчастливилось пережить что-либо более острое.

— Уже пришлось, — легкомысленно объявил Гаральд. Однако никакого влияния на служанку это не произвело.

— Не каждый день и не каждому мужчине дано познать ласки императрицы, к тому же — византийской.

Служанка хотела добавить еще что-то, но, увидев на лестнице Зою, тут же поспешно скрылась за колонной, словно бы растворилась в благоухающих парах этой императорской термы.

14

Повелительница ступала неслышно и почти грациозно, а ее плотно облегающий розовый пеньюар четко очерчивал линии фигуры. Только теперь норманн сошел с последней ступени и пошел навстречу женщине. Вода едва достигала груди и была теплой ровно настолько, чтобы, находясь в ней, не чувствовать ни жары, ни холода. Они сошлись на небольшом подводном возвышении, на искусственном островке с двумя, расположенными друг против друга, углублениями посредине. Войдя в них, купальщики могли полулежать, то ли касаясь друг друга жарко сплетенными ногами, то ли нежно обнявшись. Несомненно, этот островок следовало бы назвать «гнездом любви» или чем-то в этом роде.

— Итак, вас интересовало, чем будут заниматься норманны, как только подпишут контракт с канцелярией императора. — Старая валькирия оказалась права: повелительница вела себя так, словно они лишь на какое-то время прервали беседу в ее кабинете.

— Мои воины должны знать, где им предстоит воевать и с кем.

Только теперь Гаральд обратил внимание, что несколько светильников уже оказались погашенными, а водяной пар начал сливаться с радужными сумерками, слегка подсвеченными отражениями разноцветных зеркал. Кроме того, откуда-то из верхних сфер этого гулкого подземелья стали доноситься звуки каких-то музыкальных инструментов, по голосам своим похожих на пастушьи волынки.

Гаральд явственно ощущал, как его охватывает некое странное опьянение, некая постепенно нараставшая эйфория. Мир, в котором оказался в эти минуты конунг конунгов, постепенно терял реальные ощущения и оценки. Все в нем казалось призрачным, преходящим, но в то же время прекрасным. А многоцветная дымка, окутывавшая теперь весь бассейн, лишь усиливала остроту восприятия блаженства, делая его более чувственным и облаченным в невиданные цвета.

— Они будут знать, конунг конунгов, будут…

Приблизившись к островку, повелительница подхватила его под руку и по ступенькам возвела сначала на возвышенность, слегка напоминающую эшафот, а затем спустилась вместе с ним в углубление, в котором прямо из-под ног прорывались теплые термальные ручейки. Несколько струек пробивалось также из стенок, на которых им следовало полулежать.

— Но уже теперь могу сказать, что в течение нескольких месяцев мы намерены использовать ваших норманнов для борьбы с пиратами, досаждающими нашим купцам в Эгейском и Средиземном морях. Всех захваченных пиратов можете частью казнить, а частью, наиболее молодых и крепких, — подносить императорскому двору в виде пленников. А все захваченное у пиратов — возвращать, если товар принадлежал византийским купцам и объявился их владелец, или же присваивать себе в виде военной добычи. Но если что-то из драгоценностей решите преподнести в дар мне или императору, то кто решится осудить ваше стремление?

— Что ж, пираты так пираты, тоже вполне пристойное занятие.

— Во всяком случае, самое безопасное и прибыльное, какое только можно предложить наемнику. Постарайтесь это оценить, мой юный принц.

— Постараюсь.

— Нет, вы все-таки постарайтесь. Кстати, Визарий на какое-то время отозван из Корсунской земли. Уже с завтрашнего дня он станет обладателем двух больших голубиных стай и, в основном, будет заниматься налаживанием голубиной почты, то есть служить вместе с вами.

— А при чем здесь… голубиная почта?

— Наши агенты, разбросанные по различным портам Эгейского, Средиземного и Понтийского морей, будут сообщать ему, какие караваны идут к нам или в другие страны из Балкан, Кавказа, Египта…

— Понятно. Зная, куда они направляются, мы сможем брать их под свою защиту.

— Или же выслеживать пиратов, которые эти караваны уже ограбили, — покровительственно улыбнулась Зоя. — Таким образом, вы будете истреблять пиратов, усиленно при этом обогащаясь.

— Вы так искренне заботитесь о моем обогащении? С чего вдруг?

Зоя слегка поморщилась. Гаральд и сам должен был понимать, что вопрос прозвучал нетактично. Если только он все еще способен был вникать в подобные тонкости такта и этики. Тем не менее ответ ее прозвучал вполне спокойно и убедительно:

— У меня на вас свои виды, наследный принц норвежский. Большие виды. Вы мне нужны как конунг норманнов, как принц, как воин и… как юный, но преисполненный сил мужчина… Не пытайтесь уточнять, что скрывается за каждым из эти определений. Очевидно, я сама еще не до конца уяснила для себя вашу роль и в моей судьбе, и в жизни империи. — Повелительница прислонилась к своему «лежаку» и неожиданно — для такой женской фигуры — пухлые, мускулистые ноги ее медленно поплыли навстречу его ногам, чтобы на какое-то время сплестись с ними. — Причем многое будет зависеть от вас — вашего поведения, ваших амбиций, умения осмысливать свои слова и поступки, в каких-то вопросах уступать, оставаясь при этом твердым и непреклонным в других. Вы понимаете меня, наследный принц?

— Стараюсь понять, — внутренне вздрагивая от страсти, запинающимся голосом произнес Гаральд.

— Старайтесь, очень старайтесь, — страстно проговорила Зоя, все увереннее проникая ногой в промежность мужчины и давая понять, что это «старайтесь» касается не только степени его понятливости, но и физической выдержки. — Только вряд ли вам это удастся. Я ведь и сама еще не до конца осмыслила все возможности нашего союза. Кто знает, возможно, вам вообще не нужно будет бороться за корону Норвегии?

— Почему? — встрепенулся Гаральд, выходя из непривычного состояния опьянения и отрешенности. — У меня есть все права претендовать на этот трон.