Книга Перевоплощение - Филип Жисе

При виде лепестков на полу Дэниел издал едва слышное шипение и двинулся к Кэролайн.

Глава 28. Слезы Джессики

– Сорвешь себе новый, – Кэролайн оперлась плечом о дверь. – Этот я себе оставлю.

– Но это мой подарок! – из-за двери послышался возмущенный голос Джессики. – Отдай немедленно! Ты ведешь себя как маленькая нахалка!

– Как хочу, так себя и веду, – заметила Кэролайн. – И вообще, зачем он тебе нужен? Другой сорвешь.

– Я тебе уже сотый раз говорю, это подарок!

– Подарок от призрака, – хихикнула Кэролайн. – Выдумаешь же такое. Не надоело тебе заливать?

Из-за двери послышался вздох. Что-то зашуршало, и наступила тишина.

– Ты встречаешься еще с кем-то, да? – спросила Кэролайн. – А Энтони об этом знает?

– Какая ты глупышка, Кэр. Ни с кем я не встречаюсь. Я сама сорвала этот бутон. Отдай.

– Врешь! Если бы ты его сорвала сама, сорвала бы и другой, а так уже полчаса стоишь под дверью и просишь, чтобы я его тебе вернула. Я не дура!

– Ты не дура, а упрямица. Значит, не отдашь бутон?

– Неа. Если ты его сорвала сама, тогда сорвешь еще один, а если не сама, тогда говори правду, кто у тебя… – Кэролайн не договорила, так как Дэниел приблизился к ней и полоснул когтями по голени.

Кэролайн подскочила на месте и завизжала. Из глаз девушки хлынули слезы. Кэролайн обернулась, увидела кота и замахнулась на него, но Дэниел отскочил в сторону и вперил взгляд в Кэролайн, готовый, если понадобится, снова познакомить ее со своими острыми когтями.

– Идиотский кот! – закричала Кэролайн, размазывая слезы по лицу. – Чтоб ты сдох!

– Кэр! Что случилось?! – встревожилась Джессика и ударила в дверь. – Открой!

Кэролайн открыла дверь, бросила сестре бутон, сама села на кровать, поджала ноги и зарыдала, то и дело поглядывая на тонкие, короткие и глубокие полосы с внутренней стороны голени.

– Убери этого сумасшедшего кота из моей комнаты, – пробормотала Кэролайн, взглянув на сестру, коснулась кровоточащих полос на ноге и скривилась. – Он разодрал мне всю ногу.

Джессика посмотрела на кота, сидевшего недалеко от кровати, подошла к сестре и опустилась на колени.

– Покажи.

– Не покажу, – буркнула Кэролайн, всхлипнула и вытерла ладонью глаза. Джессика схватила сестру за ногу и развернула к себе поврежденным местом.

– Ай! Перестань! – вскрикнула Кэролайн, но сопротивляться не посмела.

– Ничего здесь страшного нет, – отметила Джессика, осмотрев рану. – Несколько маленьких царапин. И кровь перестала бежать. Надо промыть перекисью и йодом замазать, чтобы заражения не было.

– Ничего мне не надо замазывать, – шмыгнула носом Кэролайн. – И так заживет.

– Как хочешь, но я бы на твоем месте все же промыла бы рану перекисью. Дэниел стоял в стороне и наблюдал за девушками. Жалости к Кэролайн он не испытывал. Она получила то, что заслужила. Тем не менее, он испытал некоторое облегчение от того, что ему не пришлось пускать когти в дело во второй раз. Причинять лишнюю боль кому бы то ни было ему не хотелось. Поэтому, когда Кэролайн впустила в комнату сестру и отдала ей бутон, Дэниел втянул когти и отошел в сторону.

Джессика поднялась на ноги и приблизилась к коту.

– Мью, как ты здесь оказался? Ты же был в моей комнате, – Джессика положила бутон в карман, взяла кота на руки и поднесла к глазам. – Не понимаю. Чудеса, да и только. Пошли, мне надо собираться к папе, – Джессика прижала кота к груди и направилась к выходу из комнаты.

– Я разговаривала с Энтони, – вдруг сказала Кэролайн.

– Когда? – Джессика остановилась и оглянулась на сестру.

– Утром по мобильнику, – Кэролайн придвинулась к стене и оперлась об нее спиной. – Я подумала, что он должен знать, что случилось с папой. Думала, его присутствие тебе было бы сейчас очень кстати. Он же ведь твой будущий жених.

– И что сказал Энтони?

– Сказал, что он сейчас с родителями в Лондоне, в гостях. Когда сможет, приедет.

– Это все?

– Ну, мы с ним поболтали еще немного о том, о сем, а так все.

– Понятно, – Джессика устремила взгляд к полу, какое-то время блуждала среди линий и переплетений коврового узора, затем подняла голову и спросила:

– Значит, он сказал, что приедет, когда сможет?

– Ага, именно так.

– Понятно, – повторила Джессика и вышла из комнаты.

А потом приехал Энтони. Правда, произошло это спустя неделю, после того как мистера Нэвила забрала в клинику скорая. Большую часть этого времени Дэниел и Джессика просидели в доме. Раз в день Джессика ездила к отцу, два, три часа спустя возвращалась домой, закрывалась в комнате и плакала. Никто этого не видел, никто кроме Дэниела. Такое поведение Джессики удивляло Дэниела. Он никак не мог понять, к чему лить слезы, если мистер Нэвил поправлялся, а через неделю-вторую должен был быть уже дома. Для Дэниела все стало на свои места, когда он заметил, как часто Джессика начала поглядывать на экран мобильного. По мнению Дэниела, уж очень часто. Джессика как будто все время ждала звонка. С таким нетерпением Джессика могла ждать звонка только от Энтони. Дэниел загрустил. Он надеялся, что Джессика разлюбила Энтони, но, как оказалось, надеждам Дэниела не суждено было сбыться.

Будто холодный дождь прошел. На душе Дэниела посерело. Серость превратилась в черноту, когда он заметил, что Джессика в своих душевных муках даже забыла о его существовании. Дэниел пытался несколько раз обратить на себя внимание девушки, то запрыгнет к ней на кровать, то прижмется телом к ее ноге на кухне. На мгновение улыбка вспыхивала на лице Джессики, но мгновение спустя уныние и печаль возвращались, кот же в тот же час забывался, становился тенью, может быть, даже надоевшей тенью человека, желающего побыть в одиночестве. Тогда Дэниел выбегал во двор, как правило, прыгал с балкона, прятался под одним из розовых кустов и горевал, горевал, как человек, утративший самое ценное в своей жизни. Наверное, в любви нет ничего болезненнее, чем осознание утраты, осознание того, что то, что было, не вернется уже никогда. Не раз в такие минуты и даже часы уединения на кошачьих глазах Дэниела появлялись слезы. И он плакал, плакал как небо в осеннюю пору, когда проливает холодные слезы на опавшие, пожухлые листья. Дэниелу казалось, что он самое несчастное существо на планете. Без любви, без семьи, без собственного тела.

Проводя много времени в одиночестве, Дэниел часто раздумывал над тем, как вернуть себе человеческое тело, но так ничего и не придумал. В конце концов, он начал подумывать, а не кот ли он на самом деле? Может, настоящее имя его Мью, а не Дениэл? Может, никакого Дэниела никогда и не существовало? Может, жизнь в человеческом теле была не более чем сном, сном, который давно закончился, и который стоит забыть? Можно было бы, если бы не было так больно. И именно эта боль, вспарывающая сердце, словно нож ацтекского жреца грудную клетку жертвы, побуждала Дэниела верить, что он никакой не кот, а самый настоящий человек, правда, без человеческого тела; побуждала верить и надеяться, что когда-нибудь, в один прекрасный день, его тело вновь вернется к нему, только вот… только вот надо ли оно ему, если рядом не будет той, чей образ намертво впечатался в сознание и даже в самые одинокие часы не оставлял в покое, звал, манил, будоражил воображение, обещая рай на земле? Но кому нужен рай, если его не с кем разделить? Разве что со своей тенью, но тогда уж лучше со смертью, не так будет одиноко, не так будет больно.