Книга Плата за страх - Петр Акимов

— Тогда без вопросов.

— А если тебя спросят, где взял оружие? — захотел его проверить Гаврилов.

— Нашел.

— Нет, это глупо. Так ты явно кого-то покрываешь. Придумай получше.

— Тогда… Скажу, что купил у хахаля Кузнечихи, у коротышки.

— Отлично. А как его зовут?

— Олег.

— Откуда ты его знаешь?

— Ну… Он за Зинулей ходил. Мне бы и деньжат еще. Мало ли что…

Фред, снабженный деньгами и еще раз проинструктированный Гавриловым, уходил от дома в густеющих сумерках. Поэтому он не заметил две громоздкие тени, притаившиеся в канавах по обе стороны улочки. Тени обменялись за его спиной знаками:

«Взять его?»

«Пропусти. Нельзя шуметь».

Люк подпола рывком открылся, и Зина Рыкалова спросила:

— Эй, девоськи! Соскусились?

— Соскусились-соскусились, — весело отозвалась из тьмы Надежда и, изготавливаясь, отпихнула опять впавшую в замешательство Тамару в сторону.

— Ну, с-сука! — Зинаида ринулась было вниз, но Гаврилов ее удержал.

Он изображал добряка.

— Погоди, Зиночка. Сначала я.

— Убью суку!

— Погоди, они дамы умные. Думаю, мы договоримся. — Олег Викторович осторожно спустился до середины лестницы и спросил: — Где тут выключатель?

— Вон там, — подсказала Зина, — на стене.

— Ага, вижу, — сказал Гаврилов, протягивая руку, и тут же его пальцы обхватила короткая голубая вспышка.

Удар тока от заботливо выставленных Кузнецовой голых проводов был так силен, что под треск разряда Олег без чувств загремел с лестницы на земляной пол. Надежда тут же оказалась рядом. Она утащила его в темень и оттуда заорала:

— Если кто-нибудь сюда сунется, я этому гаду глотку лопатой перережу! Ну, ты, дерьма мешок, скажи своим, чтобы не рыпались!

Быки Гаврилова, уразумев неладное, отшвырнули Рыкалову и сунулись было в люк, но из подпола полыхнул выстрел: в кармане у Олега оказался пистолет, и Кузнецова им воспользовалась. Стреляла она в стену, но и этого оказалось достаточно. Быки отпрянули от люка, дабы посовещаться. Но долго им ломать головы не пришлось: со звоном разлетелись все три окна дачи; на пол упали, вертясь и источая удушливый сизый дым, три газовые гранаты; и тут же — еще три; двое людей Гаврилова в милицейской форме, оказавшиеся посмышленее прочих, ринулись к выходу из дома, но им в глаза сверкнули пронзительно яркие в сумерке прожектора; тут же оконные рамы и двери рухнули на пол, в звоне стекла и грохоте выстрелов в дом вломились огромные фигуры в шлемах, бронежилетах и противогазах.

Громоподобный голос проревел из динамиков:

— Всем на пол! Лежать, суки! Огонь на поражение!

И хотя в доме никто себя «сукой» не считал, но на пол сноровисто улеглись все.

Несмотря на едкий дым, стрельбу и ужасную неразбериху, при освобождении Тамары и Надежды существенно пострадал только один — Гаврилов. Его ударило током, сбросило с лестницы. Он потерял контроль над собой и — обмочился. Когда наверху стихли выстрелы, Олег Комаров дал команду выходить. Надежда пихнула Гаврилова к лестнице. Пытаясь нащупать ступеньку, он споткнулся и опять угодил рукой в обнаженные провода. На этот раз он стоял на земле, и ноги были мокры. Удар тока получился гораздо сильнее. Кузнецова хмыкнула:

— Если уж засранец, то носи памперсы. Целее будешь!

«Скорая помощь» тихо увезла Гаврилова, у которого не выдержало сердце, надорванное обжорством, пьянками и ленью. Остальные разместились по принадлежности. Побежденные гуськом влезли в отечественные «уазики» с решетками, а победители — в трофейные иномарки.

Когда Тамара слегка пришла в себя, она обнаружила, что ее привезли в какой-то незнакомый двор среди невысоких кирпичных домов, каких еще много в центре Москвы. Машина остановилась, сидевший за рулем Олег Комаров не оборачивался.

— Где это мы? — спросила Панкратова у Кузнецовой, хмуро молчавшей рядом с ней на заднем сиденье.

— Тебе надо поговорить с Апээном, — приказным тоном ответила та.

— Зачем? Я уже — ничего… Я хочу домой!

— Думаешь, я не хочу? Но мы должны все выяснить.

— Что выяснить? — Панкратова с трудом собирала в нечто связное обрывки мыслей, жалоб и вопросов. — Я же сама ничего не знаю. Где Зайка? Отпустите меня, ну пожалуйста!

— Нет, — Надежда была сурова, как тюремная надзирательница, — теперь ты не открутишься. Я хочу знать, почему ты покрывала Гаврилова и всю его шайку! Мне надо это знать: я не смогу тебе доверять, пока не узнаю.

Ошарашенная Панкратова спустилась на землю из высокого джипа, обошла, подталкиваемая Кузнецовой, еще один джип, уже стоявший тут до их приезда, и подошла к высокой двери. Когда та открылась, Тамара сразу из двора попала в ярко освещенную прихожую. Только тогда до нее дошел смысл услышанного:

— Я их покрывала? Ты что, Надь! Да я же понятия не имела о них. Как ты можешь такое говорить?

— Иди-иди, рыбка, — упрямо хмурилась подруга. — Сейчас разберемся. Тебе и самой полегчает, когда выскажешься.

Из комнаты им навстречу вышли высокий, стройный мужчина в переливающемся костюме и сутулый лысый старик с неряшливой седо-пегой бородой.

— А, Надюша! Привела все-таки. — Апээн с любопытством осмотрел Панкратову. — Симпатичная у тебя подруга, но чем это ты ее напугала?

— Она сама все расскажет.

— Но мне нечего рассказывать, — устало недоумевала Тамара.

— Как это нечего? Очень даже есть чего, — возмутилась Надежда. — Почему, например, ни в одном из твоих списков, которые ты составляла, якобы отыскивая злоумышленников, не было ни Гаврилова, ни Некрасовой, ни Глебского? Почему ты — с твоим-то аналитическим умом — ни разу даже не заподозрила Гаврилова? А уж тебе-то, знающей его как облупленного, он сразу должен был в голову прийти.

— Я не знаю… Я и не думала о нем!

— Верю, что не думала. Вот и разберись — почему.

— Не слушай ее, — вступился за Панкратову старик, заботливо провожая ее в кабинет. — Сейчас умоетесь, и сразу станет легче. Какая ты, Надя: то ничего, то как с цепи сорвалась. Побеседуй лучше с молодым человеком. У него вопросы по страхованию.

Толстая, гасящая все звуки дверь затворилась, и Надежда устало опустилась в одно из кресел. Это был тот редчайший случай, когда вопросы страхования интересовали ее в последнюю очередь. Хотя мужик, безусловно, хорош: у него при всей мужественности фигуры было лицо человека, который настолько деликатен, что и рта не откроет, пока его об этом не попросят. Такого отшить она не могла даже в своем теперешнем состоянии.

— Страхование? Вас что конкретно интересует? — спросила Надежда, и мужчина присел на край соседнего кресла.