Книга Умри в одиночку - Сергей Самаров

– Я своё дело сделаю. Полезай… – Берсанака руку пожал неохотно.

– Я успею. Ещё перевязку сделаю. Здесь светлее. Ты – иди… Автобус уже около кафе. И звони мне, как всё пойдёт… Помнишь номер?

– Помню…

Они заранее обговаривали на случай провала кого-то из них, что в памяти трубок не должно быть номеров членов группы. После каждого входящего или исходящего звонка номер удалялся.

Полковник положил руку на перекладину на уровне своего плеча и ногу поставил на первую ступеньку. Берсанака кивнул, повернулся и решительно зашагал в сторону калитки.

* * *

Капитан Матроскин с младшим сержантом Игумновым сначала тщательнейшим образом осмотрели весь чердак, используемый, видимо, завхозом детского дома в качестве склада для отжившего своё хлама. Здесь была и старая мебель, и вообще доисторические школьные парты, которые, наверное, ни в одной современной школе не найдёшь, и вонючие ободранные матрацы, и ещё много куч всякой всячины, годной, пожалуй, только для костра. Здесь легко было спрятаться или спрятать, к примеру, пулемёт и гранатомёт, и потому осмотр был особенно тщательным. Но ничего подозрительного не нашлось. И только после этого капитан стал осматривать место для наблюдения. В принципе, окно представляло собой вполне приличный наблюдательный пункт и не требовало никакой переделки, чтобы увеличить угол обзора. Угол и без того был прекрасным. Весь двор с этой стороны великолепно просматривался, и даже видны были не слишком обширные собачьи вольеры за забором. Там же просматривались в темноте и аксессуары для тренировки собак – бум, лестница, барьер, ещё какие-то препятствия.

– Аврал, я – Тенор, они подходят к детскому дому. Что они задумали?

– Ты у них спросить можешь? – капитана Матроскина такие вопросы раздражали.

– Рекогносцировка местности… – сделал вывод младший сержант Игумнов. – Сейчас отправятся в кафе парламентариев метить… Меня вот что интересует… Этот препарат создан с добавлением кошачьей мочи?

– Наверняка – на девяносто процентов, – сделал вывод старший прапорщик Соловейко. – Иначе что бы собаки так бесились?..

– Я, кажется, приказал прекратить базары… – напомнил Матроскин.

– Мы же по существу… – возразил снайпер. – Мы думаем, как Берсанака отметит парламентариев… Хвост, как кот, задирать будет? Или как-то по-медвежьи… Кто знает, как это медведи делают? Ага… Внимание… Они во двор входят и к дому идут… Командир, готовься к встрече…

– Вижу… Внимание… Я сообщения слушаю, но сам молчу… Работаю…

Матроскин переместился к входной двери, не закрывающейся полностью, и видел, как у лестницы остановились Берсанака с полковником Доусоном. Разговаривали они по-английски, но настолько тихо, что капитан сумел разобрать только несколько слов. Сложность восприятия английской устной речи состояла ещё в том, что при разговоре на английском слова почти всегда произносятся слитно одно с другим и разделяются только предложения. А если слышимость плохая, то выделить отдельный кусок, иногда состоящий из окончания одного слова и начала следующего, бывает невозможно. Но, главное, капитан уловил интонацию разговора. Полковник явно чуть ли не заискивал, а Берсанака был чем-то недоволен, но старался виду не подавать, однако владел собой плохо, и оттого его недовольство становилось более явным.

Полковник собирался, как понял Матроскин, подняться на чердак, а Берсанаку отправлял куда-то. На этом они и расстались, и Док Доусон ещё долго провожал Берсанаку глазами, пока тот не скрылся из виду за кустами, высаженными вдоль забора. Но и после этого Доусон на чердак забираться не стал, а просто присел на нижнюю ступеньку лестницы и стал ощупывать свою ногу, словно изучая степень болезненности при нажатии на разные участки. На это занятие у него ушло около пяти минут. Но делать перевязку Док Доусон не стал. Поднялся, осмотрелся и, бесшумно шагая, свернул за угол, чтобы снова обойти дом.

– Тенор, он ушёл… Я не вижу его… – прошептал в микрофон капитан. – Отлавливай…

– Мне ту сторону не видно…

– Сейчас из-за угла выйдет. Что-то они с Берсанакой не поделили. Он сейчас, мне кажется, за Берсанакой пойдёт. Если пожелает его «грохнуть», не мешай…

– Я Берсанаку вижу… Идёт в сторону кафе. Там гулянка в полном разгаре. Берсанака не потеряется. Смотрю за полковником… Ага… Вот он… Оглядывается… Нет, командир… Он не за Берсанакой… Он в детский дом… У дверей остановился. Снимает рюкзак. Что-то готовит…

– Что готовит? Я не могу окно открыть. Окно прямо над ним, услышит скрип…

– Так… Понял… Укрупняю план предельно… Рассмотрим… Есть… Видно… Вытаскивает из рюкзака… Какие-то баллончики… Три штуки… Рассовывает по карманам… И… Связка отмычек… Я так полагаю… Да, смотрит замок, подбирает, пытается открыть… А… Дверь и без него открыта… Рюкзак и автомат у двери оставил… Оглянулся… Пошёл внутрь…

– А у нас внутри никого… – сам на себя посетовал Матроскин. – Ладно, разберёмся…

Воспользовавшись тем, что полковник ушёл внутрь, капитан приоткрыл окно. Сразу потянуло свежим воздухом, и чуть слышно заскрипела дверь на другом конце чердака – сквозняк любит посещать такие помещения.

* * *

Выждав время, когда Берсанака удалится настолько, что не будет его видеть, полковник Доусон закончил мучить свою многострадальную ногу. Он выглядел хмуро, был предельно сосредоточен и аккуратен. Обойдя здание, снял рюкзак, вытащил из него три тубы с препаратом и отмычки, оставил рюкзак с автоматом у дверей, понимая, что в такое время никто не покусится на его боевое снаряжение, достал отмычку и попытался открыть замок на входной двери в детский дом. Он даже знал, какой именно отмычке должен поддаться замок, потому что до него по тому же пути уже прошёл «маршрутник»[12]и подготовил для полковника полные и исчерпывающие данные. «Маршрутник» не только побывал в детском доме, он и на чердаке ночевал и даже сфотографировал все внутренности помещений – и на первом этаже, и на чердаке. Оставалось только дождаться приезда комиссии ПАСЕ, чтобы начать работать…

Замок оказался не закрытым. Это на секунду смутило и насторожило полковника, он прислушался, но тут же решил, что провинциальная безалаберность позволяет, видимо, оставлять двери открытыми. Внутри здания полковник, имея в памяти полный план первого этажа, единственно и нужного ему, сразу нашёл детский гардероб и, не раздумывая, стал опорожнять тубы с препаратом, поливая детскую одежду. На это много времени не понадобилось. И всё…