Книга 1953 год. Смертельные игры - Елена Прудникова

В результате вышеизложенного, 7/Х-48 г. меня вызвали в отдел кадров ЛечСанупра Кремля и предупредили о том, что приказом начальника ЛечСанупра с 8/Х с/г я перевожусь на работу в филиал поликлиники.

Выводы:

1) Диагноз болезни А. А. Жданова при жизни был поставлен неправильно, т. к. еще на ЭКГ от 28/VIII-48 г. были указания на инфаркт миокарда.

2) Этот диагноз подтвердился данными патолого-анатомического вскрытия (д-р Федоров).

3) Весьма странно, что начальник ЛечСанупра Кремля пр. Его- ров настаивал на том, чтобы я в своем заключении не записала ясный для меня диагноз инфаркта миокарда.

4) Лечение и режим больному А. А. Жданову проводились неправильно, т. к. заболевание инфаркта миокарда требует строгого постельного режима в течение нескольких месяцев (фактически больному разрешалось вставать с постели и проч. физические нагрузки).

5) Грубо, неправильно, без всякого законного основания профессор Егоров 8/1Х-с/г убрал меня из Кремлевской больницы в филиал поликлиники якобы для усиления там работы.

Зав. кабинетом электрокардиографии Кремлевской больницы врач Л. Тимашук».

Я не зря привожу это письмо целиком - оно очень умно составлено. На самом деле все было так, да чуть-чуть не так. Консультанты не подтвердили вывод Тимашук, не подтвердил его напрямую и патологоанатом. Мы рассматривали события, как они происходили в действительности, и нас не удивило, что делу не был дан ход. Однако в изложении Тимашук ситуация выглядит немного по-другому, но это «немного» приводит к вполне однозначному выводу: МГБ просто обязано провести следствие по делу о возможном убийстве Жданова (напоминаю, дело «кремлевских врачей» образца 1938 года было у всех на памяти). А раз обязано - значит, следствие идет. И в его поле зрения обязательно попадут «ленинградцы», неизвестно зачем оказавшиеся возле Жданова в его последние дни.

(Кстати, к вопросу о том, в каком архиве хранилось письмо Тимашук. В 1952 году следователи МГБ вовсе не обязательно пользовались первым письмом. Возможно, они использовали ее письмо Кузнецову, которое вполне могло попасть в «ленинградское дело».)

Следствие по делу об убийстве - это не рутинная проверка. Тут будут копать глубоко, по всем направлениям, отслеживать все контакты. И что в итоге найдут?

Как известно, невинные и виновные ведут себя в одних и тех же ситуациях совершенно по-разному. Недаром говорят, что у страха глаза велики. Если за человеком числится что-то неположенное, ему все время кажется, что его подозревают, что спокойствие обманчиво, там, в глубине, плетутся против него тайные сети... Если Кузнецов имел причины скрывать факт визита к Жданову в день его смерти - пусть не себя, так Вознесенского - у него сразу же должно было возникнуть подозрение, что на самом деле все это хитрые маневры, следствие идет, и если внимание Абакумова и Сталина привлечет этот визит, неизвестно, до чего они докопаются.

Мы говорим: «если за человеком числится что-то неположенное». Но ведь за Кузнецовым оно и в самом деле числилось! Короче говоря, если это письмо написано, чтобы пугнуть Кузнецова, оно должно было достичь цели.

Да, но зачем МГБ понадобилось пугать Кузнецова? А вот тут надо знать некоторые особенности тогдашнего государственного устройства.

Питерский исследователь, коммунист Владимир Соловейчик рассказал мне, что первый компромат на Кузнецова Сталин получил еще в начале 1948 года. Предоставил его человек, против которого даже у секретаря ЦК средства не было - министр госконтроля Мехлис, бывший секретарь Сталина, один из тех людей, кому вождь доверял безгранично. О Министерстве госконтроля известно мало, но есть основания считать, что это была личная спецслужба главы государства.

Мехлис и раскопал огромную кучу компромата на ленинградских лидеров - в основном, чисто экономического. Воровали в славном городе на Неве так, что жуть брала. На неучтенных трофеях делались совершенно умопомрачительные бабки, и это был не единственный источник дохода. Пустячок, а приятно: директор одного из ленинградских заводов преподнес товарищам Кузнецову, Попкову и кому-то еще по большой золотой шашке для них лично и по маленькой шашечке для сыновей. А где воровство по- крупному, там редко обходится без политического криминала. Мало кто знает, но основной причиной развала СССР в 1991 году было желание первых лиц республик уйти от ответственности за экономические злоупотребления совершенно фантастических масштабов. После того, как на всю страну прогремело «дело Рашидова», первого секретаря компартии Узбекистана, которого даже высокий партийный пост не спас от ответственности, прочие первые секретари и брызнули в разные стороны вместе с вверенными им республиками...

...Мехлис свое дело сделал, а заниматься политической частью должен был МГБ. Вот только МГБ не имел права разрабатывать людей, входивших в партийную номенклатуру, без санкции Политбюро. А Политбюро для санкции нужны были железные основания. Но как можно предоставить эти самые основания, если нельзя производить никаких мероприятий, даже вести агентурную разработку? Получался замкнутый круг. Можно, конечно, махнуть рукой и привлечь ленинградских руководителей за экономические преступления - но почему они ведут такие упорные разговоры о создании РКП?

МГБ оказалось в оперативном тупике. Но Абакумов, мастер игры, имел в арсенале самые разнообразные приемы. В том числе и очень простой, но эффективный: пугнуть подозреваемого и посмотреть, что получится. И если Кузнецов был на подозрении, то письмо Тимашук вполне могло сыграть роль такой вот пугалки. Если человек не виноват - он примет меры по письму и забудет о нем. Но коли виноват, то неминуемо занервничает. И что дальше? А дальше все зависит от опыта. Старый конспиратор уйдет на дно, будет вести себя тише воды, ниже травы, никуда не ходить, ни с кем не общаться. А неопытный поступит с точностью до наоборот - пойдет на поводу у настоятельной потребности посоветоваться. Тем более ситуация неоднозначная - может быть, все кончится ничем, а возможно, они на пороге провала. Кузнецов - начальник Управления кадров, он имел возможность рассадить своих сторонников по всей стране и теперь попытается их собрать. Стало быть, надо отслеживать массовые мероприятия, в которых...

И тут грянула Ленинградская оптовая ярмарка. Недозволенная, нелепая, разорительная затея, организаторы которой отлично знали, что за такое мало не покажется. Зато позволяющая собрать людей со всей страны.

Если эти рассуждения верны, то ярмарка и в самом деле явилась стартом «ленинградского дела». Дальнейшее было уже чисто техническим вопросом. Кузнецова со товарищи сняли с высоких постов, а когда они вышли из-под защиты номенклатурных привилегий, стали разрабатывать, как простых смертных.

Косвенно в пользу этой версии свидетельствует еще один совершенно замечательный документ, который 29 января 1952 года Игнатьев прислал на утверждение Маленкову.

Док. 10.6. «В архивах некоторых органов МГБ хранятся дела на лиц, занимающих в настоящее время ответственные посты в партийном и советском аппаратах. Дела эти состоят в основном из показаний арестованных за 1937-1938 гг., анонимных заявлений и других материалов, трудно поддающихся проверке.