Книга Ботоксные дневники - Дженис Каплан

— Совещание вот-вот закончится, — уверяет Пегги, энергичная, знающая свое дело женщина лет шестидесяти, уже успевшая сообщить мне, что проработала с Джошуа двадцать два года. Что ж, супруга мистера Гордона сломалась гораздо быстрее. — Устраивайтесь поудобнее и подождите. Принести вам кофе?

— Нет, спасибо, не беспокойтесь. Все в порядке, — отвечаю я.

Но стоит Пегги выйти, как я понимаю, что это далеко не так. Мне хочется выглядеть спокойной — но не слишком, — когда войдет Джош. С одной стороны, я должна сделать вид, что ожидание мне совсем не в тягость, а с другой — дать ему понять, что меня ждут и другие неотложные дела.

Я подхожу к книжному шкафу и начинаю внимательно рассматривать семейные фотографии в серебряных рамках, украшающие вторую полку. Хорошенькая блондиночка, запечатленная на всех этапах своего развития — от младенца в коляске до восседающей на пони девчушки, — должно быть, Ирландия. Симпатичная малышка. На фото она либо одна, либо в компании Джошуа. На снимках не заметно следов ножниц, тем не менее ни на одном из них я не вижу бывшей жены мистера Гордона.

Проходит пять минут. Я изучила уже все фотографии и даже прочитала названия книг в шкафу. Мне еще понятно, почему в нем стоит «Экономика» Милтона Фридмана, но как здесь оказался роман Айн Рэнд «Атлас расправляет плечи»?

Пора присесть, и я осторожно усаживаюсь на диван. Но он оказывается слишком мягким, так что я буквально проваливаюсь в подушки. К тому же в таком положении ноги у меня всегда кажутся слишком толстыми. Попробую лучше стул с прямой спинкой у письменного стола. Но на стуле еще хуже. Если во время беседы с Джошем я буду сидеть, неестественно выпрямившись, он будет чувствовать себя как на аудиенции у королевы Елизаветы. Да уж, веду себя как Златовласка: диван для меня слишком мягкий, стул слишком твердый!

Встав, я замечаю, что молния на моей юбке каким-то непостижимым образом переехала вперед. Я лихорадочно пытаюсь вернуть ее на место, но зубцы зацепились за колготки. Я отчаянно дергаю юбку, и в этот момент входит Джошуа. Что ж, хорошо хоть, что на этот раз лицо у меня ничем не измазано.

Мистер Гордон бросает на меня быстрый взгляд — судя по всему, он страшно занят и с трудом выкроил для меня пару минут, поэтому вряд ли заметил мое смятение.

— Садитесь, — предлагает он, указывая на удобное кресло у стола.

И почему я не заметила его с самого начала? Это как раз то, что нужно.

— Я тут посмотрел расходы на благотворительный спектакль. — Не тратя время на посторонние разговоры, он сразу же переходит к делу.

Похоже, зря я вчера вечером провела целый час у телевизора, стараясь запомнить главные новости на канале Си-эн-эн.

— Сумма пожертвований впечатляет, — продолжает Джош, перебирая стопку бумаг на столе. — Доходы от рекламы тоже. Но кое-какие счета вызвали у меня недоумение.

— Все расходы будут оплачены спонсорами, — заявляю я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, и неестественно вывернутой рукой пытаясь прикрыть съехавшую молнию. — За исключением кое-каких мелочей, необходимых для постановки. Винсент сказал, что пришлет вам счета.

— Я уже получил их. — Джошуа с бумагами в руке подходит ко мне и опирается о край стола. — И кое-что показалось мне очень интересным. Например, то, что вы согласились потратить четыре тысячи долларов на розовый гель.

— Этого не может быть, — громко возражаю я. — Ни о каких дорогостоящих гелях, пудре или чем-то еще в этом роде и речи не шло. Я сказала Винсенту, чтобы он купил косметику «Мэйбелин» в универмаге «Дуэйн Рид». Мы решили не тратить деньги на настоящий грим.

— Данный счет не за косметику. — С этими словами Джош вручает мне лист бумаги, на котором я вижу логотип «Театр лайтинг сэплай, инк.»[76].

Значит, вот о чем речь — о гелевых софитах! Что ж, мне вполне по силам урегулировать и эту проблему. Джош должен оценить это по достоинству. Но, лишь взглянув на счет, я прихожу в замешательство.

— И все эти деньги за ультрамягкое освещение?! За розовый гель? Не вижу в этом никакого смысла. Ведь артисты — двенадцатилетние дети. Даже Джоан Риверз не нуждается в таком свете.

Джош дарит мне одну из своих улыбок, напоминающих солнце в Сиэтле. Они так же редко освещают его лицо и оказываются гораздо теплее, чем можно было бы подумать.

— А что вы скажете насчет этого? — спрашивает он, протягивая мне еще один счет. — По нему я должен заплатить тысячу долларов Миллисент М. Кто это?

— Одно могу сказать точно: не подружка Винсента, — быстро говорю я и, взглянув на бланк, вижу, что это счет за искусственные букеты — вероятно, для сцены у «Ковент-Гардена». Определенно, вырастить цветы самим было бы гораздо дешевле.

Вздохнув, я протягиваю руку и беру всю кипу счетов.

— Простите, Джош, но Винсент привык к раздутым бюджетам бродвейских постановок. Ну, когда платят музыкантам — членам профсоюза, даже если они не играют, или рабочим сцены, которые ничего не переставляют, или костюмерам, сидящим без дела, потому что актеры играют обнаженными, как в постановке «Фул Монти». Но я постараюсь его образумить.

Джош кивает, заметно успокоенный моими словами:

— Большое спасибо. Я слышал, у Винсента крутой характер, поэтому, если хотите, сам поговорю с ним. Мне не привыкать улаживать конфликты, связанные с финансами.

— Мне и самой по силам с этим справиться, — осторожно замечаю я. — Я, конечно, не Алан Гринспен, но умею обращаться с деньгами.

Поскольку Джошуа никогда не видел мою чековую книжку, ему нечего на это возразить.

Однако, как ни странно, он улавливает в моих словах колебание и, вновь улыбнувшись, великодушно предлагает:

— Но мне это действительно не трудно. Вы так много сделали для спектакля, я просто хочу вам помочь. Пусть ваш режиссер лучше злится на меня, а не на вас.

Что происходит? Почему он так любезен? Пожалуй, надо узнать, какая сейчас погода в Сиэтле. Похоже, глобальное потепление оказывает воздействие буквально на все стороны жизни.

Прежде чем я успеваю поблагодарить Джоша и принять его предложение, в дверь просовывается голова Пегги.

— Простите, что помешала, но звонит Миа, — сообщает она. — Я сказала, что вы заняты, но она просит вас подойти к телефону.

— Я перезвоню, — отрывисто бросает он.

— Я говорила ей то же самое, но она настаивает, что дело очень срочное.

Джош бросает на меня быстрый взгляд.

— Мне выйти? — спрашиваю я.

— Нет, это займет всего одну минуту. Простите. Миа — моя бывшая жена. — С этими словами он хватает трубку, скорее раздраженный, чем встревоженный. — Да, — резко бросает он и возвращается на свое место за столом, слушая, как Миа что-то говорит. Говорит… Говорит…