Книга Конечная остановка - Павел Амнуэль

Мне не с кем было поговорить… Даже с Эндрю, который мог понять меня лучше всех, но и у него на глазах были шоры собственной теории, он не признавал связи физики с психологией, он, как большинство космологов, был уверен, что, если сильно ударить по темному веществу, то его частицы распадутся на обычные, и в коллайдере их можно будет обнаружить с помощью обычных детекторов.

Когда я узнал о том, что двумя этажами выше в больнице находится отделение для аутистов, мне стало понятно… нет, не все, конечно, но я понял, где у Дины мог быть союзник. Я даже как-то краем сознания… неотчетливо… вспоминал кого-то, кто там, в нашем другом мире… у Дины там появился кто-то, да… Я вспомнил: она называла имя… или это было название?.. Внешность, все остальное ускользало.

Теперь я знаю, что это был Линдон. Сегодня. Линдон вернулся. Он сделал свой выбор. Настоящий Линдон, а не мальчик, не знающий, как застегнуть пуговицы на рубашке, но свободно общающийся с другими вселенными и способный решать научные задачи, которые… Линдон, скажи им!

* * *

Линдон сидел, зачарованно глядя на Виталия. Похоже, он вернулся в прежнее состояние, окружающий мир вновь стал для него декорацией, которую не замечаешь в театре, где все внимание обращено на динамичное и психологически выверенное представление.

– Линдон, – повторил Виталий, чувствуя, как по спине стекает струйка пота. Господи, неужели мальчик лишь на несколько минут вернулся, а теперь опять?..

– Да-да, – Линдон дернул головой. – Я слышал все, что вы говорили, доктор Дымов. Не скажу, что полностью согласен с вашей интерпретацией физического состояния темного вещества…

– Я… Ты…

– В принципе, правильно, хотя есть нюансы… Неважно. Я хочу сделать признание, мистер Мэнтаг. Вы записываете?

– Да, – сухо сказал детектив и бросил взгляд на Баккенбауэра, который хотел было возразить, но промолчал и отвернулся к окну, понимая, должно быть, что не сможет заставить Линдона поступить так, как считал правильным профессор, а не так, как подсказывали мальчику совесть и знания, которыми, кроме него, в этой комнате не обладал никто.

– Я люблю миссис Дымов. И потому я… не мог отказать ей, когда миссис Дымов попросила помочь.

– Помочь? – саркастически спросил Мэнтаг. – В чем и каким образом?

– Помочь уйти, – объяснил Линдон. – Мы с Динорой… общались, да. Постоянно. Я очень ей сочувствовал. Ее жизнь была… разве это жизнь, когда все знаешь, все понимаешь, но совсем ничего не можешь, и так будет всегда, до смерти, и только после смерти сознание окончательно станет принадлежать другой Диноре в другом мире, где она… мы… Я не знаю, смогу ли объяснить, чтобы было понятно.

– Я не требую от вас объяснений, – быстро сказал Мэнтаг. – Физические теории – не мое дело, пусть эксперты себе головы ломают. Ты сказал, что помог миссис Дымов…

– Она хотела уйти. Во-первых, чтобы жить, наконец, полной жизнью. Во-вторых, чтобы полной жизнью мог жить здесь ее любимый Виталий. Она понимала, насколько мал шанс, что ей удастся выйти из комы.

– Ее любимый… – с горечью повторил Виталий. – Конечно. Мы любили… любим… любили друг друга. И Дина говорила… хотела, чтобы мы с Айшей были счастливы. Ее слова. Но все-таки… Ревность…

– Вы имеете в виду ваши отпечатки? – участливо сказал Линдон. – Вы знаете вашу жену. Она не могла…

– Но сделала! Не знаю как… тут моя теория пасует… но ведь сделала! Хотела разрушить мне жизнь?

– Нет, – Линдон покачал головой, – не хотела, конечно. Но вы правы – ревность, да… Эмоции… Когда темное вещество становится глиной в твоих руках… Нет – не в руках, конечно, это неверно – в сознании. Лепишь желанием. Это удивительное ощущение, доктор Дымов – власть над мирами… хочется сделать что-то еще… действительно: из глины можно слепить и молоток, и ажурное, тонкое…

– Отпечатки пальцев любимого мужа на орудии убийства, – пробормотал Виталий. – Дина понимала, что разрушит мне жизнь?

– Вы повторяетесь, доктор Дымов, – сухо произнес Линдон. – Динора… миссис Дымов не могла и не собиралась разрушать вашу жизнь, но наказать… чтобы вы почувствовали… Виталий, она предупреждала вас! Вы должны помнить.

– Должен… Я и вспомнил – когда судья уже готов был огласить вердикт. А если бы не вспомнил? Так и остался бы за решеткой? А Дина уже ничем не смогла бы помочь – темное вещество вернулось в состояние равновесия. Дина – там, я – здесь, в тюрьме. С Айшей. Может, Дина это и имела в виду, когда говорила, что мы с Айшей будем вместе?

– Вы действительно так думаете, доктор Дымов? – голос Линдона затвердел, как высохшая под жарким летним солнцем песчаная скульптура. – Вы можете так думать?

– Эти дни были самыми ужасными в моей жизни!

– Миссис Дымов это понимала, доктор.

– Понимала, – хмыкнул Мэнтаг и бросил сочувствующий взгляд на Виталия. Но вместо него неожиданно заговорил Баккенбауэр.

– Послушайте, детектив, – сказал он, – может, хватит на сегодня? Линдону нужно отдохнуть. Как врач, я больше не разрешаю ему давать показания. Завтра, если его состояние позволит. И только в моем присутствии.

– Не могу возражать, профессор, – кивнул Мэнтаг. – Я хотел бы только знать, что означают слова: «Я помог ей уйти». Линдон никогда не спускался на шестой этаж…

– Нет, конечно.

– Когда умерла миссис Мэнтаг, он находился в своей палате, и вы были с ним.

– Безусловно.

– Итак?

– Я, – сказал Линдон, – всего лишь смял горсть темного вещества, я помог Дино… миссис Дымов увеличить силу тяжести там, где она сказала. Доктор Дымов вам уже объяснил. Я подтверждаю.

– Ну… Допустим. А сегодня? Ты опять смял горсть темного вещества и убил сестру Болтон?

– Детектив! – Баккенбауэр поднялся и уперся руками в столешницу. – Я запрещаю говорить с Линдоном в таком тоне!

– Я отвечу, профессор, – мальчик посмотрел детективу в глаза. – Я уже говорил вам, сэр: сестра Болтон вошла в палату, когда… Все получилось не так, как мне было нужно! Я хотел уйти за Диной… туда. За миссис Дымов, простите. Я знал, как это сделать. Я смял в горсть темное вещество и… Кресло, в котором я сидел, повалилось на бок… И в палату вошла сестра Болтон. Я крикнул ей, чтобы не приближалась. Но она видела, как я лежу на полу, пытаюсь подняться… Она хотела выполнить профессиональный долг. Я очень сожалею…

Мэнтаг поднялся.

– Будь я проклят, – сказал он, – если что-то понимаю в этом деле. Передам запись Макинтошу, пусть разбирается.

Мэнтаг демонстративно достал из кармана мобильный телефон и нажал кнопку – то ли что-то выключил, то ли включил – кто знает.

– Запись больше не ведется, – сказал он и пошел к двери. Выходя из комнаты, обернулся и сказал:

– Прошу никуда из города не отлучаться. Конечно, я не вас имею в виду, господин адвокат.