Книга Нежный ангел - Ли Бристол

Энджел опустила глаза.

— Я наделала много ошибок и совершала дурные поступки.

— Точно также, как и она, — спокойно ответил Адам. — Думаю, никто в мире не знает об этом так же хорошо, как Консуэло Гомес. И именно поэтому вы нужны друг другу.

Энджел через силу улыбнулась:

— Надеюсь, ты прав.

* * *

1871 год

За три года Драй-Уэллз не слишком изменился, но Консуэло этого и не ждала. Такие города не меняются, так же как и такие женщины, как она.

Последние три года были для нее тяжелыми. Она отчаянно старалась найти работу, но ей предлагали только работу известного рода. И поэтому у нее никогда не было достаточно денег, чтобы купить что-то, кроме еды.

Ее ребенок пропал.

Ее маленькая Энджел с нежной кожей, волосами цвета воронова крыла и глубокими, живыми синими глазами, глазами Кэмпа Мередита, умерла или ее куда-то отправили — никто не знал. Она возвратилась за ней, как и обещала. И не имело значения то, что у нее не было денег. Не имели значения ни ее гордость, ни ее независимость. Она собиралась отвезти ее к Кэмпу и заставить его признать ее. Она бы умоляла его, если бы это понадобилось, и угрожала — если бы пришлось, но ее ребенок был бы с ней. Она бы заботилась о нем.

Более чем за год до ее приезда в миссии случился пожар.

И никого там не осталось. Несколько детей, выживших при пожаре, были распределены в приюты других городов, монахини разъехались кто куда. Внутренний голос говорил Консуэло, что ее дочь жива. Если бы она погибла, она бы это почувствовала, как чувствуют удар ножа. Но для Консуэло она была потеряна. И Консуэло могла только надеяться, что, где бы ни находилась ее Энджел, она была счастлива. Она надеялась, что о ней хорошо заботятся, что ее любят…

Ее как магнитом тянуло в Драй-Уэллз. Возможно, потому, что ей больше некуда было идти, а может, у нее были более серьезные причины для этого. Она не знала, жил ли все еще здесь Кэмп Мередит, приехала ли к нему жена и помнит ли он Консуэло или давно забыл. Но она должна была туда вернуться.

Она нашла его в таверне. Там ничто не изменилось: древесные опилки на полу, грязные столы, исцарапанная барная стойка. И какой-то человек, наклонившийся над стойкой, со стаканом в руке. В его роскошной рыжей гриве появился всего один или два седых волоска, его борода стала гуще, а кожа — темнее. Но он был такой же высокий, такой же широкоплечий и мощный. И когда она посмотрела на него, ее сердце остановилось, а затем заболело от тоски по нему.

Она не проронила ни слова. Он медленно повернулся и увидел ее, и чувство, которое нарастало между ними, было как нечто физическое, осязаемое, слышимое уху и горячее на ощупь. Казалось, оно высосало весь воздух из комнаты и все движение из окружающего мира. Они застыли в напряженных позах, разделенные расстоянием в восемь футов, но сплетенные вместе душой и телом.

А потом он направился к ней. Он схватил ее в объятия и сжал с такой силой и так неистово, что у нее могли на коже остаться синяки. Но Консуэло не думала об этом. Она обнимала его так же горячо и сильно. И только одну отчаянную молитву удалось ей произнести про себя: «Не позволяй мне это делать, не дай мне опять пропасть из-за этого мужчины…»

Но эта молитва была бесполезна. Она уже пропала.

Он чуть отстранил ее от себя, держа в ладонях ее лицо, и внимательно смотрел ей в глаза. А затем его взгляд упал на шрам, который пересекал ее щеку. И Консуэло увидела его глаза, потемневшие от боли, и это принесло ей некоторое удовлетворение.

Кончиком пальца он осторожно провел по шраму, этим жестом наказывая себя, а потом опустил руку.

— Конни, — произнес он хрипло. — Ты вернулась, Конни. — Его взгляд был страстным и неверящим, как будто он боялся поверить в то, что увидел. — Я скучал по тебе, моя девочка. Я думал… я думал, ты никогда не простишь меня.

— Я не могу простить тебя, Кэмп, — тихо ответила она. — Но и без тебя…я тоже не могу.

Он обнял ее за плечи:

— Теперь ты вернулась, а все остальное не важно.

В этот момент она хотела рассказать ему об их ребенке, больше всего на свете она хотела сделать это. Кэмп, такой сильный, такой могущественный, мог все исправить.

Ему будет нужна его дочь, он найдет ее…

Но Кэмп торопливо заговорил:

— Так много всего произошло за это время. Моя жена… моя жена умерла, Конни. Но моя малышка, она сейчас здесь, живет на ранчо. Она прелестная девочка, Конни. — Он гордо расправил плечи, и глаза его вспыхнули светом, которого она до этого никогда не видела. — Она тебе понравится. Настоящая Мередит, вот кто она.

И тогда Консуэло поняла, что все пропало. У Кэмпа Мередита есть дочь. Красивая рыжеволосая дочка от его красивой, образованной жены из Виргинии. Ему не нужен ребенок шлюхи-полукровки. Она никогда не расскажет ему об Энджел. Он никогда не узнает, что он потерял. И пусть это послужит ему наказанием. То, что она этим наказывает и себя, не имело значения. Энджел будет принадлежать только ей, пока она жива.

— Но ей нужно женское внимание, Конни, — вздохнул Кэмп, — как всем девочкам. И теперь, вернувшись сюда, ты можешь поселиться на ранчо, ты…

— Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?

Он изменился в лице:

— Так вот чего ты хочешь?

Она ответила ему с горькой усмешкой на губах:

— Нет. Я больше этого не хочу. Я не хочу, как образцовая женушка, жить в твоем доме и воспитывать твою дочь для тебя. Я уже не та девушка, какой была три года назад, Кэмп Мередит. Я больше не твоя.

Она выскользнула из его объятий, но он с силой схватил ее за руку. В его лице было что-то такое, чего она никогда не видела. Пожалуй, это напоминало отчаяние.

— Ты не уйдешь вот так! Ты больше не оставишь меня! — Его голос понизился почти до шепота, и его пальцы сжали ее так сильно, что она поморщилась от боли. — Ты нужна мне, Конни. Ты знаешь, что всегда была мне нужна. Ты не можешь снова меня покинуть.

Сердце разрывалось в ее груди. Ей хотелось обнять его, излить ему свою тоску по нему, пообещать ему что-нибудь. Но она подняла голову и спокойно произнесла:

— Я больше не девушка из таверны, Кэмп. Я больше не буду твоей шлюхой. Я заслуживаю большего. Мне нужно гораздо больше.

— Черт, я куплю тебе таверну! Ты можешь быть, кем ты захочешь, только… — Его голос стал еще более хриплым. — Только не покидай меня. Не поступай так со мной, Конни.

Она посмотрела на него и поняла, почему она вернулась.

Она никогда его и не оставляла и сейчас тоже не могла этого сделать. Она влюбилась в него когда-то, однажды и навсегда. И она ничего не могла с этим поделать, это невозможно было изменить. Она любила его. Она не гордилась этим, не была этому рада. Но она не могла перестать любить его. Она принадлежала ему, а он — ей, навсегда.