Книга Компаньонка - Лора Мориарти

– Мама. Вряд ли. Непохоже на великую любовь. Насколько я понял, о свадьбе там речь не идет.

– Где она живет?

– У родителей. У нее денег нет. – Эрл с недоумением воззрился на мать. – Вот теперь ты в ужасе. А я думал, тебя больше заденет ее поведение.

Кора нахмурилась. Трудно представить, как Луиза и Майра уживаются под одной крышей, особенно теперь, когда обе у разбитого корыта. Не исключено, конечно, что в Майре проснулась жалость. Но, насколько понимала Кора, Майра никогда не любила Луизу как дочь да и вообще – как отдельного человека. Если и любила, то как вторую себя, свое продолжение, которое должно безукоризненно воплотить ее собственную мечту. Но Луиза предала ее, как она, Майра, предала в молодости саму себя.

Эрл тихонько толкнул Кору в бок:

– Ты не слишком-то жалей Луизу. По слухам, ей нравится такая жизнь. Она не работает. Приятель сказал, только и скачет ночами напролет с этим Дэнни Эйк маном. Неплохая парочка, что и говорить.

– Это ее… тот человек, с которым она жила?

Эрл улыбнулся:

– Да нет, мам. Ты что, Дэнни Эйкмана не помнишь? Из клуба? Самый известный в Уичите… – Эрл как-то странно пошевелил пальцами.

Кора смущенно покачала головой.

– Он голубец. – Эрл чуть покраснел. – Один из этих. Из педов. – Эрл сердито поднял глаза. – Ну мама. Он предпочитает мужчин. А не женщин.

– А, – сказала Кора.

И смотрит на нее, как на тупицу. Совсем не в курсе. Про родного папу. Иногда Кора думала: может, мальчики что-нибудь подозревают или знают. Но нет, Эрл не знает ровным счетом ничего. Вероятно, Говард тоже.

– Прости, мам, я не хотел так грубо.

Кора нетерпеливо покачала головой:

– Ты точно знаешь, что он такой? Это все знают?

Она часто прикидывала, что люди подумали бы про Алана и Реймонда, если б знали. Может, даже в Уичите времена меняются и молодежь смотрит на вещи иначе. Вот этот Дэнни: его оскорбляют, но все знают, что он такой, и явно как-то с этим мирятся. Что само по себе удивительно.

– Ну, я со свечкой не стоял. Но я точно знаю – его однажды арестовали за то, что гулял по Даглас-авеню в женской одежде.

Кора вытаращила глаза:

– Что, так прямо в платье?

– Не в платье, а в рубашке в цветочек.

– И за это его арестовали?

– В общем, да. Ясно же, что за тип. Вот и берут, как только повод появляется.

Коре пришлось отвернуться. Эрл ухмылялся, а она не могла скрыть ужаса. Алан никогда в жизни не надел бы рубашку в цветочек, но очевидно: если их с Реймондом поймают, даже сейчас, они дорого заплатят. Хотелось верить, что даже тогда Говард и Эрл не отвернулись бы от отца. Но их душам пришлось бы проделать огромную работу. Кора лишь надеялась, что Алан никогда не слышал, как его дети шутят про педов и голубцов. А если и слышал, то сносил молча.

И сегодня сказал сыну: иди на войну, я уважаю твое решение.

Эрл повернулся к матери. Он снова был серьезен и больше не пытался ее отвлечь.

– Знаю, тебе не нравится мое решение, – он снова взял ее за руку. – Ты беспокоишься, и ничего тут не поделаешь. Но я должен пойти. Я чувствую ответственность, вы же с папой сами так меня воспитали. Мне очень важно знать, что и ты меня понимаешь. Папа уже поддержал меня, и Бет, и ребята. Но я хочу, чтобы и ты тоже. – Он улыбнулся уголком рта. – Может, это пафосно, но мне нужно твое благословение.

Кора кивнула. Сначала смогла только кивнуть. Она все равно думала, что ему необязательно ехать. Ведь он отец, муж; он ее сын. Но Кора сумела понять то, что Алан понял сразу: есть кое-что поважнее. Она сжала руку Эрла и только тогда смогла заговорить:

– Да я уже и так… – На глаза навернулись слезы, но она все равно смотрела на сына. – Я всегда, Эрл… и буду всегда. Всегда с тобой. Что бы ты ни делал.

Дом Бруксов оставался самым большим в квартале, и издалека казалось, что его хорошо отремонтировали: стены недавно покрасили в бледно-желтый, все окна чисто и ясно сверкают на солнце. Кусты сирени у ворот подстрижены, на траве лишь несколько золотистых листьев. Но, подходя, Кора вспомнила про библиотеку Леонарда, от которой может провалиться фундамент. Да, прогноз был верен: дом накренился, как тонущий корабль, не спасала и свежая краска; известняковая терраса скособочилась.

Кора ступила на крыльцо, и тут кто-то приветливо ее позвал. Кора посмотрела на проваленную сторону террасы и увидела, что там, в тенечке, на ярко-голубом диване сидит Зейна Хендерсон, пухленькая и симпатичная, в юбке и застегнутом на все пуговки кардигане. А рядом Майра, маленькая, как девочка, по сравнению с Зейной; среди дня в цветочном халате, темные волосы поредели и свисают на плечи. Кора поздоровалась с обеими. Улыбнулась только Зейна.

– Чему обязаны такой радостью? – спросила Зейна. – Вы пришли разделить наш маленький праздник? – Она показала на стол перед диваном: какой-то пирог, и миска взбитых сливок с ложкой, и две тарелки с десертными вилками. – Такой прекрасный осенний день, – продолжала Зейна, – и я подумала – что может быть лучше десерта на террасе! – Зейна торжественно повела рукой вокруг. – Мы даже вытащили диван.

– Ты вытащила, – тихо прохрипела Майра. – Я тебе совсем не помогала.

– Ты меня вдохновила. И, главное, поверила, что я не сделаю ему больно.

Кора вежливо улыбнулась. Да, Зейна – настоящая подруга. Она защищала Майру, когда все поливали ее грязью; и теперь, когда Майра вернулась, когда она больна, а брошенные дети выросли и разъехались, Зейна рядом, подбадривает. Странно, подумала Кора, что такой человек, как Майра, сумел сохранить с кем-то настоящую дружбу.

– Хотите? – Зейна показала на пирог. – А то мне придется самой доедать, и я просто лопну.

– Ой, спасибо, но нет, – сказала Кора. – Я, на самом деле, пришла повидать Луизу.

Теперь удивилась Зейна и, подняв брови, глянула на Майру. Та посмотрела со значением.

– Гм-м, – Зейна явно осуждала Кору. – Ну что ж. Удачи.

Майра закашлялась, хватая воздух ртом. Она закрыла глаза и прикрыла рот, скрючила тельце, поджала ноги. Мучительно было стоять и смотреть, как она страдает, пряча лицо.

– Давай водички принесу, – вскочила Зейна.

– Сейчас, – Кора дернулась к двери.

– Не надо, – просипела Майра, – все равно не помогает. – Она смерила Кору взглядом, полным необъяснимой ненависти, и схватилась за край стола. – И уже все прошло, – она снова кашлянула. – Идите. Третий этаж. Не знаю, какая комната. Постучитесь только.

Коридор третьего этажа был темный, без окон, в маленьком бра одна из двух лампочек перегорела. Кора, слегка задыхаясь после двух лестничных маршей, прислонилась к деревянной стенной панели. Теперь понятно, почему Майра нечасто здесь бывает. Такой подъем может ее убить.