Книга Боевой устав эльфа - Олег Никитин

Фляжки с настойкой у диверсантов тут же отобрали – в АОТ соблюдался «сухой закон». А вот амулет с шеи минотавра снимать не рискнули. Мало ли какие волшебные сувениры носят воины. Реквизируешь – а на нем вековое проклятие.

Монастырь, где разместился военный лагерь Вэйруна, оказался целым комплексом строений, заключенных в квадрат из каменных стен. По гребню стены тянулся ряд медных шипов, между которыми проскакивали синеватые разряды. Но караульных вышек с прожекторами и боевыми посохами по углам не было. Все-таки здесь содержали не преступников, а свободных наемников и добровольцев.

Монастырь занимал площадь не меньшую, чем какая-нибудь даггошская деревня, а возможно и большую. Внутри стен тянулись ровные ряды подпиленных кораллов и столбов со светящимися кристаллами. Дорожки были отсыпаны белым песком. По плацу, распевая «У жрицы тонкие ключицы», маршировали разномастные, но дисциплинированные отряды. Возле дверей штаба, организованного в базилике, стояла охрана.

– Как видите, у нас железный порядок, – сказал десятник. – Все потому, что солдаты чтят великого бога Вэйруна! Ну и, кроме того, все старшие офицеры – чернокнижники. За нарушение Боевого Устава АОТ имеют право превратить провинившихся рядовых в зомби. А уж те-то подчиняются безропотно!

– И многих уже превратили? – хмуро спросил Ребро.

– Немного, всего тридцать-сорок босяков, – успокоил его десятник. – Зомби медлительны и пованивают. К тому же магам хватает возни с гровелами. Старые скелеты сюда свозят дюжинами, остается только облечь их некроплотью. Но нарушать Устав все равно не советую! – добавил он строго. – А сейчас доложите свои имена. Потому что муштровать вас буду я, десятник Героаг.

Дроу представились воровскими кличками. Федор и Зак снова назвались именами шиндилринских капралов, слишком похожими на настоящие. Десятника это вполне устроило. Приказав новобранцам построиться в колонну по два, он повел их знакомиться с лагерем.

Оказалось, что солдаты обитают в бывших монастырских кельях, а питаются в бывших монастырских столовых. Имелся у войска внушительный арсенал в крипте под штабом, стрелковый полигон на месте монастырских огородов и обширный транспортный парк под навесом в северной части лагеря.

Сам Вэйрун передвигался на гигантском хорхое, которого новобранцам показали только издали. Его ближайшие соратники-дроу летали на прирученных вивернах. Верховые рапторы и стрекозы-меганевры были непопулярны, так как плохо переносили соседство с некромантами. Зато имелась целая конюшня кентавров. Да не таких уродцев, как рикша Прыг-Скок, а настоящих боевых «животных». Встречались в войске даже драйдеры и минотавры. Только псоглавец завербовался впервые. Обычно эти создания жили припеваючи под покровительством склонных к экзотике матрон из Великих Домов. Поэтому появление Федора-Тотуана было встречено не только с интересом, но и подозрением – не шпион ли Мензоберранзана?

Покои Вэйруна, его штаб и зал для бесед с товарищами-божествами будто бы располагались в базилике – бывшем храме Ллот. Внутрь рядовых не пускали, но охрана милостиво распахнула двери, чтоб новобранцы могли оценить величие и простоту внутреннего убранства. Пока босяки охали да ахали, поражаясь грандиозности колонн и высоте купола, Федор запоминал расположение окон, дверей, лестниц и темных углов, а Зак-Меголан «тупо» пялился на доску с нацарапанным на ней графиком смены караулов.

Выяснилось, что нартекс в базилике был переоборудован под нормальное помещение для охраны, с топчаном и прочей мебелью, крупным обзорным шаром.

Поможет ли это знание в дальнейшем, было непонятно – но настоящие диверсанты были обязаны фиксировать в памяти все важное.

За экскурсией и обустройством в казарме делами прошел весь остаток дня. Ровно в восемь Героаг отвел свой пока еще неполный десяток в столовую. Ужин превзошел все ожидания. Черный Шаман, а ныне Вэйрун не напрасно прошел школу многолетнего руководства народом таха и командования его Освободительной Армией. Он хорошо знал, что воюет солдат тем лучше, чем сытнее закусит. О том же помнили повара. Федор получил кровяной шмат сырого мяса на косточке, а Зак – котел влажных, проросших зерен овса. Оба ели да нахваливали.

Перед отбоем состоялось общее построение на плацу. Сотни выстраивали ровными прямоугольниками. Федор насчитал семь полных сотен и одну – ту, куда зачислили их – половинную. После переклички и личного осмотра должно было состояться редкое событие – личное явление живого божества перед своими верными солдатами. Войско замерло по стойке смирно.

На плац мерным шагом вышла четверка дюжих драйдеров, несущих паланкин. В паланкине, на скромной скамье из ящеровой кости и серебра, восседал лже-Вэйрун. Федора и Зака, как наиболее высокорослых новобранцев, поставили в первую шеренгу, и они могли хорошо рассмотреть своего бывшего командира. Со времени знаменитого похода на Ксакбурр он сильно изменился. Пополнел, отпустил бакенбарды, сделал пластическую операцию. Сейчас Хуру-Гезонс обладал тонким эльфийским носом, в который уже не засунешь резную кость, и аккуратными эльфийскими ушами, украшенными множеством серег с рубинами. Кожа на лице была радикально выбелена, а новые татуировки, черные как душа некроманта, ничем не напоминали знаки Номмо и других гоблинских демонов. Да и одежда стала другой, стопроцентно эльфийской.

– Да Шаман ли это? – проворчал комдив краем рта.

Федор едва заметно пожал плечами, в недоумении пытаясь отыскать в мятежном командарме черты бесноватого гения Хуру-Гезонса.

Остановив носильщиков перед строем, как раз напротив лазутчиков, самозваный Вэйрун окинул войско взором пылающих глаз и воскликнул:

– Подтеменье будет нашим, братья! Мы разоблачим слабую женскую сущность и завоюем власть! Эра владычества мужчин всех рас уже близка! Эльфийки и все прочие грудастые твари будут стоять перед нами на коленях и умолять о пощаде! Реки флоринов, все богатства Нижнего мира, узурпированные женщинами, прольются на наши головы и переполнят карманы!

А затем разрядил в воздух боевой жезл.

Войско слаженно топнуло левыми ногами и рявкнуло в ответ:

– Вэй-рун! Вэй-рун! Вэй-рун!

Охваченные общим ликованием, Зак и Федор ревели громче всех, хотя еще минуту назад сомневались в праве новоявленного бога командовать ими. Это был он, пламенный революционер Хуру-Гезонс!

* * *

На ночлег солдат разместили по кельям и запретили выходить без крайней нужды. В коридоре стоял дневальный, а в комнате настоятеля всю ночь бодрствовал дежурный десятник. Зак и Федор заняли одну келью на двоих. Героаг, правда, подселил к ним Ребро, но едва за десятником закрылась дверь, афрооркоминотавр злобно промычал:

– А ну мотай к своим дружкам, моховик! Нам слабаки в соседях не нужны.

– Пусть. Останется! – предложил Стволов. – Будет! Кого. Топтать. Когтить!

– Не знал, что ты садист, брат.

Испуганно улыбаясь, босяк поспешил убраться прочь, и диверсанты заперлись на крепкий засов. Вероятно, законы Паучьей Королевы требовали соблюдения тайны личной жизни для обитавших здесь прежде послушниц.