Книга Убитая пирамида - Кристиан Жак

Пазаир поднял глаза к небу – своду из темного лазурита со звездообразными отверстиями, через которые струится свет. Ему удалось направить этот свет в нужное русло, и теперь он знал, где искать пятого ветерана.

34

Контора, отведенная новому старшему казначею амбаров, была просторной и светлой; под его началом постоянно трудилось четверо писцов. Бел-Тран, облаченный в новую набедренную повязку и не особо шедшую ему льняную рубаху с короткими рукавами, весь прямо-таки светился от счастья. Успехам в торговле он радовался несказанно, но власть влекла его, с тех пор как он выучился читать и писать. Скромное происхождение и весьма посредственное образование делали мечту практически неосуществимой. Однако администрация сумела оценить, сколь исступленно способен трудиться этот человек, и решила использовать его энергию на государственной службе.

Поздоровавшись с сотрудниками и подчеркнув свою любовь к порядку и пунктуальности, он приступил к ознакомлению с первым делом, доверенным ему непосредственным начальником: списком людей, вовремя не заплативших налоги. Сам он платил налоги час в час, а потому, развернув список, ехидно усмехнулся. Землевладелец, войсковой писец, хозяин столярного цеха и… судья Пазаир! Проверявший чиновник указал, насколько просрочен платеж и размер штрафа, верховный страж лично опечатал дверь в контору судьи!

В обед Бел-Тран отправился к секретарю Ярти и спросил, где поселился судья. У Сути чиновник застал лишь доблестного воина и его любовницу; оказалось, Пазаир только что отправился в гавань, откуда выходили легкие суда, курсировавшие между Мемфисом и Фивами.

Бел-Тран успел нагнать Пазаира.

– Я узнал, какая скверная история с вами приключилась.

– Я допустил оплошность.

– Да это вопиющая несправедливость! Штраф ни в какое сравнение не идет с самим проступком. Обратитесь в суд.

– Я ведь не прав. Суд затянется надолго, и что я выиграю? Снижение штрафа и кучу врагов.

– Видимо, старшему судье портика вы не особенно нравитесь.

– Он имеет обыкновение испытывать молодых людей.

– Вы помогли мне в трудную минуту, я хотел бы отплатить вам тем же. Разрешите мне погасить ваш долг.

– Ни в коем случае.

– А взаймы взять согласитесь? Без процентов, разумеется. Уж позвольте мне хотя бы не наживаться за счет друга!

– А как я смогу вернуть вам долг?

– Работой. В моей новой должности старшего казначея амбаров мне часто нужна будет ваша помощь. Вы сами посчитаете, сколько консультаций соответствуют двум мешкам зерна и одному тучному быку.

– Значит, будем видеться часто.

– Вот документ, удостоверяющий ваше право собственности на означенное имущество.

Бел-Тран и Пазаир ударили по рукам.

***

Старший судья царского портика готовился к завтрашнему заседанию. Кража сандалий, спор о наследстве, возмещение за несчастный случай. Простые, быстро разрешимые дела. Весть о нежданном посетителе его позабавила.

– Пазаир! Вы что, сменили профессию или пришли выплатить долг?

Судья рассмеялся собственной шутке.

– Выплатить долг, конечно.

Старший судья спокойно, широко улыбаясь, посмотрел на Пазаира.

– Отлично, в чувстве юмора вам не откажешь. Карьера – это не для вас; впоследствии вы еще благодарить меня будете за проявленную суровость. Возвращайтесь к себе в селение, женитесь на доброй крестьянке, сделайте ей пару детишек и забудьте о судьях и правосудии. Слишком уж сложен этот мир. Я разбираюсь в людях, Пазаир.

– С чем вас и поздравляю.

– Значит, вы вняли голосу разума!

– Вот то, что с меня причитается.

Старший судья портика ошалело уставился в документ, подтверждающий право собственности.

– Два мешка зерна стоят возле вашей двери, тучного быка сейчас кормят в государственном стойле. Вы удовлетворены?

* * *

Монтумес выглядел как в худшие времена. Покрасневшая кожа на голове, осунувшееся лицо, гнусавый голос, нетерпение, проскальзывающее в каждом действии.

– Я принимаю вас просто из вежливости, Пазаир. Ныне вы всего лишь отстраненный от должности бывший судья.

– Если бы дело обстояло именно так, я бы не позволил себе вас беспокоить.

Верховный страж поднял голову.

– То есть?

– Вот документ, подписанный старшим судьей царского портика. С налоговой службой все улажено. Он даже счел, что мой бык тучнее, чем следует, и предоставил мне льготы по налогам на будущий год.

– Как вам удалось…

– Я был бы вам очень благодарен, если бы вы как можно скорее сняли печати с моей двери.

– Разумеется, мой дорогой судья, разумеется! Знайте, я всячески старался вас защитить в этой прискорбной истории.

– Ни секунды в этом не сомневаюсь.

– Наше дальнейшее сотрудничество…

– Может стать необычайно плодотворным. Одна маленькая подробность: с хищением зерна все улажено. Я в курсе дела, но вы узнали обо всем раньше меня.

***

Успокоившись и вернувшись к исполнению своих обязанностей, Пазаир сел на быстроходное судно и направился в Фивы. С ним рядом был Кем. Убаюканный качкой павиан спал, привалившись к бухте пенькового каната.

– Вы меня поражаете, – сказал нубиец. – Вы уцелели, попав между молотом и наковальней; даже самые крепкие люди, и те ломаются в таких ситуациях.

– Мне просто повезло.

– Скорее, возникла необходимость. Причем необходимость настолько острая, что перед вами склонились и люди, и обстоятельства.

– Вы приписываете мне способности, которыми я не обладаю.

Двигаясь вверх по течению, он приближался к Нефрет. Скоро старший лекарь потребует отчета. Выяснится, что молодая целительница свою деятельность не свернула. Столкновение становилось неизбежным.

Судно причалило в Фивах ближе к вечеру. Судья уселся на берегу поодаль от прохожих. Солнце спустилось к горизонту, горы на западе порозовели, под печальные звуки флейты возвращались с полей стада.

На последнем пароме было всего несколько пассажиров. Кем и павиан устроились у заднего борта. Пазаир подошел к перевозчику. Его лицо было наполовину скрыто старомодным париком.

– Двигайтесь помедленнее, – попросил судья.

Перевозчик не поднимал головы от весла.

– Нам надо поговорить; здесь вы в безопасности. Отвечайте, не глядя на меня.

Кому какое дело до перевозчика? Каждый торопится попасть на другой берег, люди беседуют, мечтают, на паромщика никто и не взглянет. Он довольствовался малым, жил особняком, не смешиваясь с населением.