Книга Дело Тутанхамона - Кристиан Жак

– Нет! Вы с почестями препроводите сокровища в музей, а это главное.

– Мы совершили кощунство! Тутанхамон нам этого никогда не простит.

– Наследие фараона принадлежит человечеству! Благодаря вам, Говард, Древний Египет обрел голос. Вы сами знаете, что египтяне поклонялись истине. А наша цивилизация убога, ибо мы почитаем лицемерие, посредственность и развращенность! Мировая война, тысячи жертв – вот он, итог нашего хваленого прогресса! Если мы не уверуем, как древние египтяне, то погибнем!

Картер смотрел, не отрываясь, на две статуи черного дерева, которые охраняли вход в погребальную камеру. Их позолоченные парики и инкрустированные глазницы сияли очистительным светом.

– Цинизм и материализм торжествуют! Все вдохновенное обречено, – говорил граф. – Открытие этой гробницы – чудо, единственный лучик надежды в нашем истерзанном мире.

* * *

Они заперли стальную решетку. Десятки рабочих, среди которых были и дети, высыпали в коридор из корзин песок и щебень. Гургар ходил вдоль цепочки и следил за работой. Когда стемнело, Картер включил электрическое освещение. Рабочие трудились до утра. И вот, двадцать шестого февраля, в шесть часов тридцать минут утра, вечная обитель фараона скрылась в недрах земли.

– Да покоится он с миром! – сказал Картер.

– Теперь к нему не подобраться, – заметил граф. – Как странно! Обычно археологи раскапывают древности, а мы их, наоборот, погребли. Наверное, это первый подобный случай в истории археологии.

– Может, нам все же следует оставить его в покое?

– Нет, вы обязаны пойти до самого конца! Тутанхамон преследует вас с юности. С ним нужно хотя бы поздороваться!

Вдоль парапета встали солдаты и сотрудники Управления раскопками и древностями. Картер попросил Гургара понаблюдать за ними с помощью своей собственной службы безопасности.

* * *

Граф и Лако обменялись рукопожатием.

– У нас в Каире не так жарко, как у вас в Луксоре! Не угодно ли чаю с мятой, ваше сиятельство?

– С удовольствием!

– Ваш визит для меня – большая честь. Везде только о вас и говорят! Все выдающиеся египтяне разом признали вас своим народным героем.

– К счастью, у меня еще не перевелись враги! Они не дают мне почивать на лаврах.

– Борцы за независимость? Вы шутите, должно быть!

– Нисколько, месье Лако! Они весьма настойчивы. Скажите, как вы намерены делить мои находки?

Лако боялся этого вопроса. Теперь граф мог воспользоваться своей славой и обойти новые правила. Знаменитый инвентарь Тутанхамона разойдется по руками, а он будет не в состоянии этому помешать!

– Потом обсудим.

– Вас что-то смущает?

– Да, немного. Старые правила, на мой взгляд, недостаточно строги. Вот если бы сокровища Тутанхамона были переданы в Каирский музей…

– Составьте список! Мы его обсудим. – Граф резко встал и вышел.

У Лако в руке сломался карандаш.

* * *

Песчаная буря не утихала. Несмотря на пыль и зной, команда Картера по-прежнему трудилась в мастерской. Реставрация украшений, одежды, скульптуры и керамики требовала исключительного терпения и аккуратности. Граф вникал в каждую мелочь. Он выглядел заметно утомленным.

Картер подошел к нему в обеденный перерыв:

– Я больше не виделся с леди Эвелиной.

– Вы свободные люди, Говард!

– Значит ли это, что вы меня простили?

– Вы ни в чем не виноваты.

– Что же случилось? У вас мрачный вид.

– Ерунда – зубы! Два сломались, один выпал. Старею и скучаю по Сьюзи! Она заболела, пришлось оставить ее дома. Мне ее недостает! Она так преданно охраняла и меня, и гробницу! А эта жалкая газетка «Аль-Ахрам»? Вы только вдумайтесь, они обвинили меня – меня! – в том, что я хочу похитить мумию Тутанхамона. Как я устал от клеветы! Я все-таки выступил с опровержением и заявил, что если мумия окажется в гробнице, то я распоряжусь, чтобы ее там оставили и не передавали в Каирский музей. Не разделяю болезненной страсти некоторых людей к разглядыванию трупов в музейных витринах. Но египтяне мне не верят! Они считают, что Тутанхамон их предок, а я суюсь не в свое дело.

– Какая чушь! Не думайте об этом.

– Но что же мне делать? Англия больше не правит миром, Говард! Однако мы с вами обязаны сберечь наследие фараона, ставшего нам братом. О, только бы увидать его лицо! – Вдруг граф вздрогнул и схватился за щеку. – Меня кто-то укусил… Как больно!

На его щеке выступила капля крови. Карнарвон вытер ее носовым платком с вышитым родовым гербом и вздохнул:

– Пора в Каир.

– К Лако?

– Он скользкий тип. Наверное, сейчас интригует, чтобы помешать нам продолжать работу и лишить меня права на находки. Пора припереть его к стенке! Я намерен получить свою долю древностей в конце месяца. Представьте, как эти великолепные вещи буду смотреться в Хайклере!

Граф мечтательно прикрыл глаза, затем надел шляпу и вышел из мастерской, опираясь на трость. Его худощавый силуэт вскоре исчез в вихре светло-охристой пыли, витавшей над истерзанной Долиной.

74

Лако заболел и не принимал посетителей. Карнарвон вернулся в отель лег спать.

На следующее утро леди Эвелина, целуя отца, заметила, что у него опухла шея.

– Это ганглий…[69]больно. Я так устал в Долине за последние недели!

Вошел цирюльник. Граф вспомнил, как несколько лет тому назад брадобрей грозился перерезать ему горло. На этот раз бритва нежно скользила по его лицу, щедро намазанному густой пеной.

Вдруг Карнарвон вскрикнул. Цирюльник отпрянул:

– Простите!

Граф провел рукой по щеке. Укус кровоточил.

– Подите прочь! – рассерженно воскликнул он.

Цирюльник поспешил ретироваться. Граф побрился сам, встал, но чуть не упал – сильно закружилась голова. Он еле добрел до кровати и рухнул без сил.

Зайдя к отцу в поддень, Эвелина увидела, что он по-прежнему лежит, и вызвала врача. Доктор поставил диагноз воспаление легких и назначил курс лечения. Однако жар не спадал.

– По-моему, дело плохо, Эва.

– Не беспокойтесь, отец, я с вами!

– Телеграфируй матери и брату, пускай сейчас же приезжают.

Леди Эвелина выполнила его просьбу и заодно написала Картеру, что отец тяжело болен, и пообещала ежедневно сообщать ему о состоянии его здоровья.