Книга Тайное братство - Робин Янг

— Хорошо. Но ты приведи девушку, если найдешь. Я хочу ее допросить.

— Как пожелаешь.

Никола подождал, пока доминиканцы и рыцари выведут трубадура из зала, затем вышел сам. Спросив слуг, задержавшихся в задней части, где находится сенешаль, он быстро двинулся по широким коридорам мимо придворных, с любопытством поглядывающих на его белую мантию. Достигнув покоев сенешаля на нижнем этаже, он обнаружил их пустыми. Постоял в коридоре, размышляя, стоит ли ждать или поискать сенешаля во дворце. Из окна ветерок доносил запахи реки. Приближались сумерки, небо сплошь затянулось серыми облаками. Окна выходили на окружающий дворец узкий проход, обнесенный стеной, который с одной стороны отделял дворец от реки, а с другой — от улиц Ситэ. Через равные промежутки в стене были сделаны арочные ворота. На несколько мгновений перед взором Никола мелькнул человек в сером плаще, быстро шедший от дворца к дубовой роще, окаймлявшей берег реки. Осмотревшись, человек исчез среди деревьев. Даже в сумерках проглядывала его темная кожа.

24

Улицы Города, Париж

1 ноября 1266 года

Пройдя вдоль берега к мосту, Хасан пересек реку и вышел на извилистые улочки Города. Тьма сгущалась. Он поспешил, отворачивая голову от групп мастеровых, возвращающихся после работы. Полы плаща колыхал ветер, поднявшийся еще днем. Грязная дорога с вмятинами, оставленными башмаками и лошадиными копытами, и глубокими рытвинами от повозок скользила под ногами. Низкие кучевые облака угрожали дождем. Двигаясь к городским стенам, Хасан вошел в лабиринт переулков Торгового квартала. Поправил скрытую под плащом «Книгу Грааля».

Большинство лавок и мастерских в квартале были закрыты. Хозяева готовились к службе в честь Дня всех святых. Работали лишь некоторые. Хасан миновал кузницу, кожевню, канатную мастерскую и остановился на перекрестке. Самый короткий путь шел по длинному извилистому переулку, вход в который загораживала куча камней. Он задумался на пару секунд, затем обошел камни и двинулся вдоль подмостков, сооруженных вокруг строящейся церкви. Деревянные опоры покачивались под порывами ветра. Впереди горели факелы. Оттуда доносились голоса, смех и резкие птичьи крики. Вскоре он вышел к группе парней в белых передниках, каменщиков, сгрудившимся вокруг пятачка, где, остервенело бросаясь друг на друга, дрались два петуха. Совсем недалеко впереди переулок выходил на площадь, за ней виднелись ворота Темпла.

Хасан двинулся дальше, держась ближе к стене. Парни веселились вовсю, шикали на птиц, кидали монеты на бочку. Ближе всех к Хасану сидел один, примерно лет восемнадцати, худой, с диковатым взглядом и растрепанной черной бородой.

Закапал дождь. Бормоча извинения, Хасан начал протискиваться между парнями.

— Эй, ты!

Хасан оглянулся.

Его рассматривал тот самый парень.

— Здесь нельзя ходить. Ты можешь повредить наши подмостки.

— В следующий раз пойду другой дорогой.

Парень помолчал.

— Откуда ты?

Хасан не отозвался, продолжая идти, осторожно минуя двух последних каменщиков, собиравших ставки.

— Эй!

Хасан быстро оглянулся. Худой парень поднялся и направился к нему. Несколько каменщиков отвлеклись от петушиного боя.

— Я спросил, откуда ты.

— Из Лиссабона, — ответил Хасан.

— Ах из Лиссабона. Ну тогда я прямиком из рая.

Хасан продолжал идти. Сзади каменщики засмеялись.

— Уж больно ты темнокожий. — Парень теперь говорил громко, с нажимом. Он торопился, хлюпая ногами по грязи. — Сарацин, да?

Хасан не успел выйти на площадь. Дорогу ему преградили трое каменщиков, слегка запыхавшихся. Они, должно быть, кинулись наперерез по другому переулку. Их лица были суровы.

Недоброе предчувствие сменил страх. Хасан остановился.

— Что вам от меня нужно? Я спешу.

— Не из какого он не из Лиссабона, Ги, — сказал один из парней, обращаясь к худому.

Каменщики окружили Хасана. Девять человек. Двое держали факелы. Дождь припустил сильнее. Сзади, на площади, девочка сидела на ступеньках ветхого дома. Качала на коленях деревянную куклу. Кроме нее, ни единой души нигде не видно.

Ги посмотрел на Хасана.

— Я знал людей, побывавших на Святой земле. — Говорил он негромко, но с угрозой. — Так они рассказывали, что вытворяли такие, как ты, с христианскими женщинами и детьми. И ты посмел ходить здесь, по нашим улицам, мимо наших домов? Король заставляет евреев носить отметины, чтобы все знали, кто они такие. Где твоя отметина, сарацин?

— Я христианин, — сказал Хасан по возможности спокойно. Но внутри все сжалось.

Ги сплюнул.

— Ты думаешь, наш Бог в тебе нуждается? — Он придвинулся ближе. — В прошлом месяце в дом моей матери явился гонец из командорства госпитальеров с плохим известием. Сын моей матери, — Ги ткнул пальцем себе в грудь, — мой брат, погиб, когда крепость Арсуф в Иерусалимском королевстве взяли сарацины. Он работал здесь подмастерьем каменщика. — Впалые глаза Ги вспыхнули. — А как он радовался, отплывая на Святую землю. Твой султан, — у него есть прозвище, Арбалет, так сказал мне один рыцарь, — поубивал не только госпитальеров, но и всех в крепости, до единого. — Лицо Ги перекосило страдание. — Брату отсекли голову, а тело бросили гнить. Ему исполнилось шестнадцать лет. Мать до сих пор не пришла в себя от горя. И вот ты, один из его убийц, чувствуешь себя в нашем городе как дома.

— Мне очень жаль, — тихо проговорил Хасан. — Я тоже знал много хороших людей, погибших на этой войне. Но заверяю тебя: Бейбарс Бундукдари не мой султан. Я никогда не сражался за него и не давал присягу верности. Мой дом здесь уже много лет.

— Он лжет, Ги! — крикнул кто-то сзади.

— Я клянусь. — Хасан быстро развернулся. — Я…

Его сильно толкнули в спину. Он потерял равновесие и упал на колени в грязь, отвратительно смердящую гнилью и нечистотами. Попытался подняться, но получил удар башмаком в бок, а следом по голове. Над ним навис Ги. Ударил ногой в лицо, и в горло Хасана хлынула кровь. Видно, сломали нос. Он поперхнулся.

— Ги, не надо! — крикнул один из парней, — Ты же хотел его только попугать!

Хасан встал на четвереньки. Глаза слезились. Он двинул руку вниз, ухватив рукоятку кинжала. Выхватил, взмахнул, пытаясь вонзить в ногу Ги.

— У него кинжал!

Ги вовремя отскочил назад. Остальные попятились. Хасан с трудом поднялся на ноги. Лицо заливала кровь. Почти вслепую он поковылял в сторону прохода к площади. Парни расступились, уворачиваясь от клинка. Но тут Хасану не повезло. Он поскользнулся в грязи и упал, выронив кинжал. Ему тут же на спину поставил ногу один из парней. А кинжал подхватил Ги и вонзил в бок.

— Боже, Ги! — крикнул парень, пытавшийся урезонить худого. — Что ты сделал?