Книга Вилла в Италии - Элизабет Эдмондсон

Воэн прикинула.

— Ладно. Только мне надо переодеться.

— Мне нравится ваш купальный костюм, — заявил Уайлд, подавая ей полотенце, а затем — халат. — Я прежде вас в нем не видел. Вам идут такие цвета.

— Спасибо. — Странно, что он заметил. Большинство мужчин таких вещей не замечают.

— Поделитесь шуткой, — попросил Люциус, когда они шли по пляжу к тропинке.

— Какой шуткой?

— Вы сейчас улыбнулись.

— О, так, ничего. — Воэн пустилась бежать. — Дайте мне десять минут.

Когда, переодевшись, певица спустилась в холл, Бенедетта спорила с Люциусом.

— Говорит, что мы не успеем к обеду и ее паста перестоится, рыба пережарится и она больше не станет нам ничего готовить, кроме тертой репы.

— Все вы сочиняете, — не поверила Делия, разрумянившаяся после быстрой пробежки и стремительного переодевания. — Она готова есть из ваших рук. Кроме того, вы наверняка не знаете, как по-итальянски «репа», не говоря уже «тертая».

— «Репа» будет «гара». Не уверен насчет «тертая», тут я с вами согласен, но посмотрю это слово в словаре, когда вернусь. — Люциуса переполняла энергия, которая буквально составляла с ним единое целое.

— Вы так же из кожи вон лезете в своем банке и на бирже? — спросила Воэн, с трудом поспевая за его стремительной походкой.

— Я не биржевой брокер. Нет, повседневная жизнь на Уоллстрит действует подавляюще, но здесь, в окружении итальянских запахов и видов, я чувствую себя необычайно бодро и энергично.

— Получасовые попытки дозвониться вас укротят. Кому вы собираетесь звонить? Распоряжения по поводу сделок, слияний-поглощений и финансирования крупных проектов? Или мне не следует об этом спрашивать?

— Хочу позвонить в свой лондонский офис — предупредить, что опять задерживаюсь. Они, конечно, будут не в восторге, но могу им только посочувствовать.

— Вы могли бы позвонить Эльфриде, поболтать с возлюбленной.

Площадь сегодня казалась более оживленной. Ставни были прикрыты, но в воздухе чувствовалось какое-то ожидание. У дверей гостиницы пожилой человек в длинном фартуке и мальчик спорили по поводу того, куда поставить пару лавровых деревьев в терракотовых горшках. Женщина в черном надраивала медные ручки и украшения на двери, а маленькая девочка вытрясала коврик.

К ним вприпрыжку подбежал Доменико.

— Она здесь, моя тетя, ждет вас! — крикнул мальчик Люциусу на старательном английском, а потом зачастил по-итальянски.

— Что он говорит?

— В гостиницу приезжают постояльцы. Из Англии. Трое клиентов, все забронировали номера по телеграфу. Один приезжает завтра, а двое других — через день. Они не связаны друг с другом, но непременно окажутся нашими знакомыми — так говорит Доменико.

— Искренне надеюсь, что нет, — всполошилась Делия. — К счастью, никто не знает, где я нахожусь, кроме старого неразговорчивого адвоката. То же самое в отношении Джессики.

— Неужели вы не оставили никакого адреса для любящей семьи?

Он скрылся в баре, а Воэн села за маленький столик под выгоревшим полосатым навесом. Мимо крадучись прошла тощая кошка, приостановившись, чтобы посмотреть на нее громадными глазами. Наверху распахнулось окно, и над площадью понесся поток сердитой речи — в адрес двоих, занимавшихся перестановкой деревьев, что с удовольствием устроили перекур, оценивая результаты своих трудов.

Из бара появилась синьора Ричи, хозяйка, неся мороженое в стеклянном стакане, который поставила перед Делией. В этот момент как раз вышел Люциус.

— Дело сделано. Готовы?

— А вы не хотите мороженого?

— Я выпил кофе там, внутри. Доменико!

Мальчик с шумом помчался через площадь, делая драматические знаки следовать за ним.

— Чего он хочет?

— Терпение, скоро узнаете.

— Вы ездите на мотороллере? — удивилась Делия, забираясь на «веспу» позади Люциуса. — Почему-то совсем не представляла вас в таком амплуа.

— Всегда страстно мечтал погонять на таком. Я взял его напрокат на недельку, с правом продления. — Американец покрутил рукоятку под рулем. — Черт, как он заводится?

Доменико был тут как тут, чтобы объяснить. Машина взревела и сорвалась с места, подскакивая на булыжной мостовой.

Делия, застигнутая врасплох стремительным стартом, крепко обхватила Люциуса.

— Вам надо было садиться боком, как в дамское седло! — прокричал он. — Как делают итальянские девушки. Вы шокируете добропорядочных жителей Сан-Сильвестро.

На полпути Воэн ткнула его в спину, и мотороллер стремительно остановился.

— Что случилось? Укачивает?

— Нет, я тоже хочу повести. Слезайте и дайте мне попробовать.

— О'кей.

Уайлд освободил ей место и показал, как заводить «веспу» и управлять ею. Потом вскарабкался на заднее сиденье, и, поначалу неровно, рывками, они поехали дальше.

— Отлично! Очень бодрит! — крикнула Делия. — А мы можем взять напрокат еще один?

— Хорошая мысль! — крикнул Люциус ей в ухо. Интересно, не держит ли он ее чуть крепче, чем требуется, подумала Делия. Это свойственно мужчинам, когда предоставляется такая возможность.

— Вы боитесь упасть или думаете, что я сейчас грохнусь? — спросила она, поворачивая голову. Люциус послушно ослабил хватку.

— Хотелось бы мне увидеть на такой штуке Марджори и Джорджа, — усмехнулся он.

Последнее замечание чуть не выбило Воэн из седла, и она едва не врезалась в полуоткрытые ворота усадьбы, проскочив лишь в нескольких дюймах.

— Джессика обзавидуется, — заметила она, давя на тормоз. — Что в сравнении с этим какой-то «эм-джи»? И более того, мы как раз успели к обеду. Смотрите, Джордж какой-то взъерошенный. Интересно, что его так взволновало?

11

Мелдон уютно устроилась на софе с одной из книжек Марджори. Сама писательница сидела в дальней, затененной части гостиной с сигаретой, глубоко погруженная в размышления, а расположившийся неподалеку Джордж с наслаждением покуривал трубку. Уайлд сидел у торшера, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Похож на сжатую пружину, подумала Делия. Напряжен. Явно не в своей тарелке.

Воэн тихонько выскользнула из комнаты.

Ей надо раздобыть фонарь. Так, вот и он, у боковой двери. Наверное, Джордж поставил его сюда. Джордж, с его методичностью во всем. Хельзингер, самый закрытый из всех. Ему было не так-то просто открыть тайну своего рождения, но не это угнетало его постоянно. Что ж, Беатриче Маласпина и «Вилла Данте» продолжали оказывать свое магическое воздействие, вероятно, еще и расколется. Это не может быть что-то уж слишком шокирующее. Ну что такого ужасного мог сделать Джордж, чтобы это так отягощало его совесть? Бомбу. Да, похоже, он принимал на себя почти личную ответственность за создание бомбы. Делия уже пытала его по этому поводу.