Книга Атака неудачника - Андрей Стерхов

Всякий раз, как попадаю сюда, сначала охаю от восхищения и воздействия статической Силы, а когда прихожу в себя, думаю: эх, эту бы Силу да на благие дела. Сколько народа осчастливить можно с помощью такого богатства, скольких больных на ноги поднять, скольких из беды вытащить, скольких от всяких несчастий-злосчастей уберечь. Но фиг там. Ни за что и ни на что не потратит Михей свою Силу. Даже на себя тратит какие-то крохи. Жадюга он. Скупердяй. Психически ненормальный на этот счёт дядька.

Впрочем, даже пожелай он на что-нибудь полезное нажитую ростовщичеством Силу потратить, ни фига ведь не сумеет. Он самый сильный маг города, но уровень его магического мастерства близок к нулевому. Импотент он в этом плане полнейший. Такой вот парадокс. А как иначе? Магически уровень никак не зависит от количества Силы, уровень — качественная способность использовать Силу. Так и только так. Михей со всем своим чудовищным богатством ни на что не способен, когда как высший светлый маг, имея грамульку Силы, может одной буханкой насытить толпу голодных. Что способен с этой грамулькой устроить великий, даже и представить страшно.

Михей сидел за столом в глубине кабинета и что-то рассматривал через увеличительное стекло гигантских размеров. За то время, что я его не видел, ростовщик стал, кажется, ещё толще. Не человек, а ходячее пособие диетолога: каскад подбородков, пузо, на котором еле сходится жилетка, и одышка при каждом движении.

Увидев меня, Михей вопреки моим ожиданиям не испугался. Но и не обрадовался. Скорее удивился.

— Ба! — прогудел он своим оперным басом. — Какие люди!

Я глянул себе за правое плечо, глянул за левое, и развёл руками:

— Какие люди, Михей? О чём ты?

Процентщик понимающе хмыкнул и изобразил рукой приглашающий жест:

— Проходи, Егор, не стой на пороге. — А когда я оседлал приставленный к столу шаткий венский стул, натянул на лицо лживую улыбку и спросил с преувеличенной веселостью: — Знаешь, как отличить дракона от единорога?

Я пожал плечами:

— Как?

— Просто. Последние предпочитают непорочных.

Сказал и натужно расхохотался.

— В чём юмор? — поинтересовался я

И уставился на него в упор.

Михей поперхнулся очередным ха-ха, ничего не ответил, отвёл взгляд и стал смущённо поправлять прядки на лысине. Потом опомнился и, глядя куда-то над моей гоовой, спросил:

— Чего зашёл? По делу или так?

— Мимо ехал, — ответил я. — Подумал, дай зайду.

— Соскучился?

— Типа того.

На этом вопросы у Михея иссякли. Повисла пауза. Процентщик занервничал и стал постукивать пальцами по столешнице стола. Почувствовав, что настало время взять инициативу в свои руки, я привычным движением поправил очки на переносице и спросил как можно беспечней:

— Чем занят?

Нейтральный вопрос Михея явно обрадовал и не обременил.

— Да тут вот монету предлагают, — облегчённо выдохнув, ответил он. — Уже больше часа с ней вожусь.

С этими словами он передал мне металлический кружок, в котором я узнал гривенник, какие ходили в здешних краях в девятнадцатом веке. Монета как монета. На аверсе вензель Екатерины Второй в обрамлении лавровой и пальмовой ветвей. На реверсе — два соболя, встав на задние лапы, удерживают овальный щит, увенчанный короной. Внутри щита указан номинал. И вокруг всей композиции обрамляющая надпись «Сибирская монета».

— В чём трудность? — повертев монету, спросил я.

— Отчеканена в шестьдесят третьем, — ответил Михей. И заметив по моей реакции, что эта информация мне ни о чём не говорит, добавил: — В том году и Санкт-Петербургским монетным двором выпускались, и Нижне-Сузунским.

Я пожал плечами:

— А разница?

— Огромная, — всё больше втягиваясь в тему, пояснил Михей. — Если отчеканена Санкт-Петербургским, значит, образец. Это совсем другая цена по каталогу.

— Ну и как отличить?

— Вообще-то, если по уму, эксперту нужно показать. Для эксперта отличить, никакого труда не составит. Дело в том, что Нижне-Сузунский монетный двор использовал сырьё с Колыванских рудников. Медь оттуда шла с приличной долей серебра и золота.

Закрыв глаза, я тщательно потёр монету, а когда глаза открыл, заявил с уверенностью:

— Я тебе, Михей, безо всякого спектрального анализа скажу: выпущена Нижне-Сузунским.

— Думаешь?

— Утверждаю.

— Как определил?

— Я же старый алхимик.

— Носом чуешь злато-серебро?

— Нутром.

Какое-то время Михей соображал, шучу или нет, решил, что не шучу, и засиял:

— Вот спасибо тебе, Егор. Вот удружил.

— С тебя кефир и булочка, — с самым непринуждённым видом пошутил я и показал на стоящий возле перекидного календаря мельхиоровый предмет, весьма похожий на обычный подстаканник: — А это что такое?

— Как что, — усмехнулся Михей. — Подстаканник.

— А почему так Силой от него прёт? Даже тут, среди всего остального, выделяется.

— А потому что вот такой он. Смотри.

Процентщик подхватил артефакт и, удерживая на вытянутой руке, кинул в него подвернувшийся ластик. Ластик, вопреки закону всемирного тяготения, снизу не вылетел. Мало того, он вообще исчез. Чтобы усилить эффект, Михей, как самый заправский уличный фокусник, покрутил чудесный предмет и так и сяк, показывая, что ластик исчез с концами.

Восхищаясь, я поцокал языком.

— Круто? — подмигнул мне Михей.

— Круто, — согласился я, взял подстаканник из его рук, покачал, будто проверяя насколько тяжёл, а когда поставил на стол, спросил: — Откуда, если не секрет?

— Рыбные места знать нужно, — поначалу навёл тумана толстяк, но потом рассказал: — Выкупил по случаю у одной старушенции. После войны служила проводницей в том самом скором «Москва-Владивосток», который, помнишь, в мае сорок седьмого, не доехав сорока километров до Читы, покинул Пределы, а через трое суток появился на безымянном полустанке под Уфой.

— Подстаканник, надо понимать, с того самого поезда? — предположил я.

— Правильно понимаешь, — широко улыбнулся Михей. — Стырила. И вот теперь у меня.

— Везёт же некоторым, — сказал я вроде как с завистью. И словно между прочим поинтересовался: — Говорят, ты ещё и крестом из пирамиды недавно разжился?

Улыбка моментально сползла с лица моего собеседника, он испугано моргнул и закашлялся. Не переставая кашлять, схватил пластиковую бутыль с минеральной водой, приложился и только тогда, когда в бутылке не осталось ни капли, выдавил из себя глухо:

— Кто тебе такое сказал?