Книга Легион. Земля предков - Алексей Живой

Слонов в этот раз у финикийцев с собой не было. Но и многочисленных врагов, к счастью, здесь тоже не оказалось. Места были пустынные. Видимо, индейцы из недружественного к сапотекам племени жили южнее. А в эти суровые районы не совались ни они сами, ни сапотеки. Индейцев можно было понять. Земли, пригодной для обработки, здесь не было, климат был холоднее, и любимый индейцами маис здесь вряд ли бы поднялся, не говоря о других теплолюбивых культурах.

Два дня они брели вверх и вверх, замерзая от холода и голода, когда их постигла первая потеря. Проходя ледник у одного из горных отрогов, Лиед провалился и рухнул в глубокую трещину. Когда остальные финикийцы подобралась к ее краю, чтобы попытаться его вытащить, то увидели лишь окровавленное месиво из костей и мяса на самом ее дне. Лиед упал прямо на острые глыбы льда и умер мгновенно.

Отползая от трещины, Федор уронил туда свой башмак, со счастливым лезвием в каблуке, — порвался ремешок. Вернувшись на твердую каменистую почву, он был вынужден выкинуть и второй, изорванный в хлам, с омерзением натянув запасные сандалии, снятые с мертвого сапотека. Они были не совсем впору и сразу стали натирать ноги, но Федор не обращал на это внимания, понимая, что другого выхода нет. Идти босиком по камням и льду было невозможно.

Все они порядком исхудали и уже поглядывали голодными глазами друг на друга, когда на шестой день пути им улыбнулось счастье. Ближе к вечеру, когда солнце уже давно миновало зенит, Цорбал смог подстрелить горного козла, засмотревшегося на невиданных в этих местах зверей, что брели, едва не падая от усталости под палящим солнцем. Его любопытство позволило людям наконец насытиться. По такому случаю они даже раздули огонь и устроили себе отдых на небольшом плато, завялив несколько кусков мяса впрок. Каждую ночь Федор проверял свой путь по звездам и понимал, что они двигаются в целом верным курсом, но из-за причудливого рельефа долин не могут идти строго на север. Им все время приходилось забирать на северо-запад, поневоле делая большой крюк.

Так прошло еще дней пять или шесть, а когда Федор Чайка уже начал сбиваться со счета, они вскарабкались на очередной перевал и заметили на горизонте что-то странное. Это не был ставший за время затянувшегося перехода привычным красновато-коричневый цвет скал. Это не было белым снегом, укрывшим крутые склоны. Цвет горизонта и примыкавшей к нему долины был зеленым. Это стало настоящим потрясением для заплутавших в горах беглецов, которые замерли на месте от неожиданности, не в силах сделать дальше и шага.

— Земля, — пробормотал хриплым голосом Федор, словно моряк, который очень давно не видел родных берегов.

— И вода, — поднял руку Леха Ларин, облизнув свои обветренные губы, — вон там, видите, сверкает какая-то золотая лента. Это наверняка река.

— Точно, — едва не воскликнул от радости Федор, у которого вспыхнуло в памяти изображение сапотекской карты, где изображалась заболоченная область, примыкавшая к владениям ольмеков, — там должна быть река. Она течет к нашему океану.

Чайка с блаженным выражением лица осмотрел выживших солдат и повернулся к Лехе.

— Мы почти дома, орлы, — заявил он, — сапотеки и горы остались позади.

Дальше путь, хоть и петлял извилистыми зигзагами, шел только вниз к пущей радости карфагенян, обретших второе дыхание. Еще через двое суток они достигли пологой долины, в самом центре которой плескалась широкая река, уносившая свои воды с окрестных гор в направлении огромного залива.

Впрочем, самого залива и вообще «широкой воды», как называли ее индейцы даже с этого перевала, Чайка не видел. Пару раз показалось, что блеснуло что-то на самом горизонте. Но это мог быть и обман зрения, а значит, до побережья еще предстояло добраться. В чьих они теперь находились землях, Чайка совершенно не представлял. Знал только, что бояться стоило ольмеков, а заодно и все остальных, по возможности избегая контактов с местным населением.

— Интересно, где мы сейчас? — озвучил за Федора его мысли верный друг. — И сколько еще до моря добираться.

— Знал бы прикуп, — сделав усилие над собой, усмехнулся Чайка, отдыхавший сейчас в тени кустов на берегу реки, — жил бы в Сочи.

Он поднял голову и посмотрел на Леху.

— Одно я знаю точно, — добавил он, — устал я ходить пешком.

Ларин не нашел что ответить, и Чайка вновь стал разглядывать пустынные берега неизвестной реки, обильно поросшие лесом.

— Странно как-то все здесь, — заявил вдруг Леха, — пустынно. Сколько идем уже, считай по равнине, а ни одного поселения или хотя бы следа от костра. Словно и не живет никто, хотя места подходящие. Дичи много.

— Значит, — серьезно ответил Федор, тоже ощутивший какую-то мрачную загадочность в здешних землях, — не совсем подходящие. И я хотел бы как можно быстрее отсюда убраться.

— Я тоже, — согласился Ларин, — только как и в какую сторону?

— Все просто, — объяснил Федор, посмотрев на Пирга, который бродил неподалеку между деревьями с луком, высматривая дичь на ужин, — сегодня мы отдохнем. А завтра начнем строить плот. Посмотри, как много деревьев вокруг. Они не такие толстые, как баобабы, и не слишком тонкие. Для крепкого плота в самый раз. Грех не воспользоваться такой возможностью, чтобы не срубить его. А насчет направления, так тут и думать нечего — все реки текут в океан. И эта река, не знаю, как она называется, но, к счастью, течет она именно в тот океан, который нам нужен.

— А рубить-то чем будешь? — уточнил Леха, посмотрев на друга.

— Я видел, на что способны каменные мечи сапотеков, — сказал Федор, — они вполне подойдут. А, кроме того, для хорошего дела и фалькаты не жалко. Так что как-нибудь справимся. Лес влажный, лианы имеются. Свяжем, скрутим, сколотим нам плавсредство. А на нем мы быстро до океана доберемся. Все лучше, чем пешком.

— Уговорил, — согласился Леха, уже с интересом посматривая то на стволы деревьев, то на свои ободранные в кровь ноги, — честно говоря, я сам стоптался за последнее время.

На рассвете следующего дня они принялись за работу. Дело пошло быстро, благо не только у Ларина были каменные мечи. И к вечеру был готов вполне приличный плот, метров десять в длину, на котором спокойно могли разместиться пять человек, бежавших из сапотекского плена. Пока все строили плот, Пирг настрелял и закоптил в дорогу столько дичи, что должно было хватить дня на три пути. Ему удалось набить в прибрежных лесах несколько мясистых и неповоротливых птиц, похожих на куропаток, одну дикую свинью и даже длинную змею, которую Ларин определил как удава. После ящериц, которыми их некогда кормили сапотеки, мясо такой змеи показалось всем просто деликатесом. Завернув всю дичь, а также остатки пиршества со змеей в широкие листы, Пирг уложил все это аккуратно на палубе под специальный навес, который был сделан в средней части плота специально для таких целей, а также чтобы скрываться от дождя, который в этих местах мог пойти в любую минуту.

Спереди на плоту имелось четыре грубых уключины, на которые можно было положить весла, заботливо выструганные Чайкой, чтобы грести или хотя бы направлять его движение по реке. А за навесом разместилось длинное рулевое весло, прибитое к своему основанию деревянными гвоздями и привязанное лианами.