Книга Околдованные любовью - Кэтрин Куксон

Тилли встала, сняла пальто со шляпкой, затем надела передник с нагрудником и белые льняные манжеты. Пригладив волосы, она водрузила на голову накрахмаленный чепец и вышла из комнаты, внутренне приготовившись приступить к делам.

Глава 5

Миновало Рождество, за ним новогодние праздники, но радости они в дом не принесли. После увольнения Саммерса все слуги пребывали в волнении, с тревогой ожидая приказа явиться к хозяину. Пока он никого не потребовал к себе. Казалось, мистер Сопвит не придал случившемуся особого значения и не собирался трогать остальных. И вскоре они стали поговаривать о том, что Фрэнк Саммерс получил по заслугам: нечего было заниматься махинациями на стороне. Очевидно, он прилично нагрел на этом руки, о чем рассказал Джон Хиллман, которого вместе с Пилби вызывали к хозяину. О проделках Саммерса никто не знал, даже Лейбурн, потому что работа не позволяла ему часто отлучаться со двора. Но все же чувствовалось, что хозяин чем-то по-прежнему недоволен, так как прислуга осталась на Рождество без подарков, и мистер Пайк не получил распоряжения взять из подвала бутылочку — другую. Конечно, подобная мелочь не могла смутить дворецкого… Слуги же решили, что другого ожидать не приходилось, если дом остался без хозяйки, а именно хозяйке положено заниматься такими вещами.

Время шло, мистер Сопвит молчал, мистер Гарри уехал, и слуги успокоились. Хотя волнение улеглось, осталось недоумение. Неприязнь к «этой» наверху, как ржавчина, снова стала разъедать их сердца. Ведь это из-за нее все неприятности. Если бы она не заметила Фрэнка Саммерса, никто бы его не уволил. Пока Троттер в доме, покоя никому не будет. С ней надо что-то делать, так было настроено большинство.

Однажды среди ясного неба неожиданно грянул гром. Мистер Сопвит вызвал мистера Пайка, после чего дворецкий на дрожащих ногах спустился в кухню, собрал там миссис Лукас, кухарку и Саймса и объявил:

— Хозяин хочет видеть вас всех.

— Но почему мне не сообщают, если хозяин хочет видеть кого-то из женской прислуги? — возмутилась миссис Лукас.

— Вы забываете о том, что это моя обязанность заведовать всем домом, — напомнил ей Пайк. — А если я эти годы позволял вам командовать, так только потому что не хотел неприятностей. Но должен вам сказать, что нам всем надо готовиться к худшему.

Тилли открыла им дверь, но они обратили на нее не больше внимания, чем на дверную петлю. Уже с порога глаза всех устремились на сидевшего в своем кресле хозяина.

Марк стал рассматривать выстроившихся перед ним в ряд слуг. Вот высокий, худой, выглядевший очень усталым Пайк, рядом — узколицый Саймс, затем миссис Лукас, напоминавшая туго набитую тряпичную куклу, и, наконец, Брэккетт. Ее непомерная толщина наводила на мысль: не съела ли она добрую половину кушаний, которые приготовила за всю жизнь? За многие годы он видел ее не больше двух раз, но казалось, она и потолстела за это время в два раза. Глаза Марка скользнули на уходившую в гардеробную Троттер, и когда за ней закрылась дверь, он перевел взгляд на замершую в ожидании группу.

— Я ждал, что вы сами ко мне придете, — обращаясь ко всем сразу, начал он, — потому что вы собирались мне что-то сказать. Это верно, мистер Пайк? — говорил он тихим ровным голосом, и это кажущееся спокойствие обмануло всех, но только не дворецкого.

Зная, что положено отвечать ему, он потоптался на месте, потер руки и только тогда, запинаясь, подтвердил: «Да, сэр… это так?..

— Продолжайте.

Мистер Пайк скосил глаза на миссис Лукас, потом перевел взгляд на Джейн Брэккетт. Раздражение кухарки было слишком очевидно. Губы ее нетерпеливо дергались, и экономка поняла, что должна что-то сказать, чтобы не позволить кухарке вылезти вперед.

— Сэр, — глядя на хозяина, немного запинаясь, начала она, — ему трудно… как и всем нам… говорить об этом деле.

— Что за дело?

— Это касается, — вытянув шею, миссис Лукас кивнула в сторону гардеробной, доказав, что она все-таки не тряпичная кукла. — Троттер, сэр, — понизив голос до шепота, проговорила она.

— Троттер? — громко и с удивлением переспросил Марк. — А что не так с Троттер?

— Дело в том, сэр, что…

Объяснения у экономки тоже не получалось. Оценив ситуацию, кухарка решила вмешаться, видя, что разговор может закончиться ничем или того хуже — обернуться против них.

— Прошу прощения, хозяин, конечно, я знаю, что говорить первыми положено мистеру Пайку или миссис Лукас, и должны вам все рассказывать они… но мы все, сэр, думаем одинаково: от старшей прислуги до младшей, — она посмотрела сначала на мистера Пайка, стоявшего по одну сторону от миссис Лукас, затем на Саймса, который стоял по другую сторону, и продолжала: — Троттер плохо действует на всех. С тех пор, как она здесь, в доме, нет никому покоя, больше того… вот миссис Лукас подтвердит, — жир буграми перекатился на ее шее, когда она повернула голову в сторону экономки. — Теперь никто не уверен, где чье место. Видите ли, сэр, думаю, вы знаете, и вам не надо объяснять, что в доме у каждого свое положение, и все знают свое место, а когда такая, как она, начинает распоряжаться и заниматься не своим делом, кому же такое понравится.

— Неужели Троттер так любит командовать? Просто удивительно. Мне она всегда казалась очень скромной, даже робкой.

— Ах, хозяин, людей так легко обмануть, — со знающим видом закивала кухарка. — Мы не станем говорить, чего не знаем, — она обвела взглядом всех, кто пришел с ней. — И когда она была с детьми наверху, в доме все шло не так. Где она, там и неприятности, а сейчас стало еще хуже.

— Что вы говорите? — Он устроился поудобнее в своем кресле и, подавшись вперед, спросил, понизив голос, изображая заинтересованность: — И как же, по вашему мнению, мне следует поступить?

Джейн Брэккетт, принявшая его показное сочувствие за чистую монету, ощутила себя на седьмом небе. Почему они давно не решились поговорить с хозяином? Душа ее ликовала. Кухарка осмелела настолько, что позволила себе сделать шаг вперед.

— Избавьтесь от нее, хозяин, — горячо зашептала она.

— Вы предлагаете мне от нее избавиться?

— Да, хозяин.

— А если я не могу этого сделать? — Он не сказал «не сделаю», а только «не могу».

Не встретив возражений, кухарка приободрилась, рассчитывая склонить хозяина на свою сторону:

— Тогда, хозяин, боюсь, у вас будут трудности. Прошу меня простить, мы хотели поговорить с вами еще до Рождества, но отложили разговор из-за праздников, но теперь мы хотим сказать, — она постаралась расправить свои заплывшие жиром плечи, — или она или мы. Вы можете потерять всю прислугу, хозяин, если не избавитесь от нее, а мы доказали свою преданность, мы служили вам уже много лет. Мистер Пайк у вас дольше всех, он еще мальчиком пришел в дом. И я, хозяин, служу вам уже десять лет и…

— Да, да, вы на самом деле десять лет отменно служили мне, — он откинулся на подушки и пристально посмотрел на нее. — Но еще преданнее и старательнее вы служили себе, разве не так?