Книга Город в конце времен - Грег Бир

— Никто мне не верит, а ведь я раз сто уже гово… — завелась было Эллен, но ее прервала Агазутта.

— Это он?

Эллен пригляделась сквозь лобовое стекло к худощавому молодому человеку, который брел под проливным дождем, зябко вздернув плечи. «Тойота» сбросила скорость, и Джинни непроизвольно встрепенулась. Парень не замечал их присутствия — или же старательно делал вид, что ему все равно.

— Щеночек-замарашка, — пробормотала Агазутта.

Со спины он походил на велосипедиста, которого Джинни видела возле циркового балагана. Едва ей удалось разглядеть его лицо, она выкрикнула:

— Стоп!

Эллен выжала педаль, коротко взвизгнули тормоза. Это привлекло внимание молодого человека, он мельком глянул влево — и бросился наутек.

— Ты его спугнула, — попеняла Агазутта.

— Ах так? Ну, знаешь ли…

— Смотри! — вскричала Фарра. — Сейчас упустим! Он же прыгнет!

Похоже, все спутницы до единой знали, что это означает. Агазутта принялась лихорадочно озираться, затем уставилась куда-то вверх, будто опасалась, что на них свалится «Боинг-747» или прямо перед носом вырастет дерево.

— Он не может, — тихо сказала Джинни.

— Чего не может? — прищурилась Эллен.

— Совершить побег. — Джинни распознала знакомые черты в походке молодого человека, в его печальной реакции на их появление. — Ему некуда бежать…

Машина нагнала юношу, и Джинни опустила боковое окно.

— Постойте! — крикнула она.

Он вновь бросил взгляд влево. Мысок его ботинка зацепился за вспученный кусок асфальта, и юноша с резким воплем упал на четвереньки.

Джинни заколотила по двери.

— Выпустите! Выпустите меня!

Эллен остановила машину.

— Детский блокиратор, — напомнила ей Фарра, и та, простонав, нажала кнопку электрозамка. Дверца распахнулась.

Джинни вывалилась наружу, машинально отряхнулась, не глазея по сторонам, и медленно приблизилась к юноше, словно тот был раненым леопардом. Он тем временем присел на корточки и мрачно разглядывал девушку. Что-то в его облике словно бы качнулось — он окутался туманной дымкой, тело пробило крупной дрожью.

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась она. — Останьтесь, прошу вас.

Силуэт юноши вновь обрел четкость; сжав кулаки, он взглянул ей в лицо.

— С какой стати?

— Мы с вами знакомы, — сказала Джинни.

Джек продолжал хмуриться.

— Это ведь за вами охотилась буря? — рискнула она.

— Не знаю.

— Мы не можем убежать… Я знаю место, где тепло, где есть друзья — как мне кажется. Это недалеко. Пойдемте с нами.

— У вас в машине мест нет, — заметил Джек. — Или вы хотите сунуть меня в багажник?

Фарра открыла свою дверцу, вылезла, хлопнула ладонью по крыше.

— Залезайте сюда. В тесноте, да не в обиде.

— Джек, вам нельзя стоять под дождем, — подхватила увещевания Эллен. Она приветливо махнула рукой.

Юноша выпрямился и вгляделся в салон сквозь лобовое стекло. Смахнул с лица мокрые волосы.

— Дамы, вы меня пугаете.

— Я сама встретила их только сегодня, — сообщила Джинни.

— Да кто же вы такие?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Уже не знаю.

ГЛАВА 52

ЗЕЛЕНЫЙ СКЛАД

Джек стоял за сетчатым забором и глядел на серый призрак Первой авеню, поеживаясь под пепельным холодом. Эллен припарковала машину, и женщины гуськом поднялись по пандусу в склад, оставив его в одиночестве. Юноша сказал им, что нуждается в минуте уединения — чтобы прийти в себя.

Джинни обернулась, посмотрела на него сквозь распахнутую дверь.

За какие-то несколько часов город за пределами зеленого склада превратился в мерцающий лес теней. Тучи катились слишком быстро, то и дело сталкивались и взмывали ввысь, исчезая в сером небе.

На обратном пути — их машина оказалась единственной на дороге — они наблюдали за пешеходами: люди брели куда-то, отражались эхами самих себя, сливаясь с двойниками, едва обращая внимание на происходящее. Некоторые, впрочем, заметили неладное и донельзя перепугались.

Но хуже всего было то, что большинство так и не уловило разницу.

Каким-то образом камни в шкатулках — а сейчас вот и склад — сгладили события, защитили их всех после рикошета от Терминуса. Эллен еще в машине именно так назвала эту вещь — Терминус. Конец, хотя еще не полный; нечто вроде мяча, медленно подпрыгивающего вплоть до точки остановки.

Джек испытывал невыносимую горечь. Вон там, за оградой — миллионы растерянных людей, пытающихся вернуть свои жизни в заикающемся времени, которое неодолимо тянуло их назад, которое в конечном итоге — когда мяч перестанет прыгать — сожмет, сплющит их вместе… Ничего не понимающих, оцепенелых… Мухи в озере дегтя.

Это произошло так внезапно — хотя и не без предупреждения.

Джинни больше не могла ждать. Она спустилась по пандусу и встала рядом с Джеком, зябко обхватив себя за плечи. Ей было не больше восемнадцати, хотя выражение глаз твердо давало понять, что она не просто юная девушка. С окончанием их унылого, серого путешествия к складу они не перекинулись и парой слов.

— Как тебя отыскала буря? — наконец спросила она.

Джек смущенно пожал плечами.

— Я позвонил, — сказал он. — Мужчина и женщина сунули меня в мешок. А после этого — сам не вполне разобрался что к чему.

— Это было Зияние, — пояснила Джинни.

— Сияние?

— Зияние. То, что происходит, когда самолично встречаешься с Королевой-В-Белом.

— Это что за чудо-юдо? Очередная старушенция?

— Я не знаю. Просто одно из имен. Пойдем внутрь. Там гораздо теплее, к тому же тебе надо переговорить с Бидвеллом.

Воздух на зеленом складе был сладок от запаха сухого дерева и старой бумаги. Джек оглядел высокие стены, некрашеные доски, посаженные на толстенные брусья, вырезанные — нет, высеченные из гранитной сердцевины могучих древних кедров. Арочные и фонарные окна изливали серый, процеженный свет. Горы ящиков и картонных коробок царили повсюду. Джинни следовала за ним, будто привязанная — так девочка-малышка держится старшего брата, когда тот обследует новое, неизвестное место. Поначалу такое сильно раздражает.

Он хмуро подошел к широкой металлической двери и пару раз стукнул в нее костяшками. С той стороны доносился гул голосов: активистки книжного кружка дискутировали со стариком. Джек практически ничего не разбирал из сказанного. Он бросил косой взгляд на Джинни: ее глаза блестели живой застенчивостью, как у малолетнего сорванца, соображающего, когда лучше броситься наутек.