Книга Поцелуй горца - Карен Мари Монинг

Десятки свечей заливали спальню лэрда мерцающим светом.

Друстан занимался с ней любовью снова, снова и снова, пока Гвен не сбилась со счета. Все ее тело налилось приятной усталостью и тихонько ныло от поцелуев, которыми он осыпал ее с ног до головы. Бронзовая кожа и темные волосы горца светились в золотистом свете канделябров. Гвен посмотрела на него, наслаждаясь моментом. Она вернула своего Друстана. И все еще не до конца в это поверила.

— Ты не врал, когда обещал трахать меня, пока ноги не отнимутся, верно? — поддразнила она, думая о том, сможет ли утром встать.

— Во имя Амергина, Гвен, я чуть не умер, наблюдая, как ты расхаживаешь по замку! Я был одержим тобой. Ты следила за мной, а я не мог отвести от тебя взгляд. И если бы ты вдруг прекратила слежку, я бы сам начал преследовать тебя.

— Жаль, что я не прекратила. Я чуть не умерла от унижения.

Он моргнул и потянулся над ней, опускаясь на согнутые руки. Осторожно убрав прядь волос с ее лба, горец прошептал:

— Прости меня, милая.

— За что? За то, что ты упрямый средневековый мужлан, который отказался мне поверить?

— Айе, и за многое другое, — грустно добавил он. — За то, что не подготовил тебя к этому путешествию. За то, что боялся довериться…

— Я понимаю, почему ты боялся, — мягко прервала его Гвен. — Нелл рассказала мне о трех твоих помолвках. Она сказала, что невесты испугались тебя и ты не открылся мне, потому что думал, будто я тоже испугаюсь.

— Я должен был поверить тебе.

— О Господи! Ты только проснулся и понял, что находишься в будущем, через пятьсот лет после того, как заснул. К тому же, — призналась она, — я тоже тебе не доверяла. И пыталась скрыть свою образованность. Если бы я была честна с тобой, ты бы тоже мне доверился.

— Не нужно скрывать от меня свою образованность. За это я обожаю тебя еще больше. Но, Гвен, я должен попросить прощения еще за одну вещь.

— За то, что женился на мне, не спросив у меня? — легкомысленно отмахнулась она. — Ты хоть знаешь, как я рада этому? Мы правда женаты? А можно будет повторить свадьбу в церкви? Формально, с платьем и всем, что должно быть?

— О, мы женаты, и ни один церковный брак никогда не был таким крепким, но — айе, я тоже хочу обвенчаться в церкви. У тебя будет платье, которому позавидуют королевы, а я надену все регалии МакКелтаров. Мы будем праздновать несколько дней, пригласим всю деревню. Это будет главный праздник столетия. Но… — Он замолчал, и его серебряные глаза странно блеснули в полумраке, — но я все же хотел бы попросить у тебя прощения. За то, что похитил тебя и заставил отправиться в мое время.

Она провела ладонью по его подбородку, потом запустила пальцы в его темные волосы, осторожно поглаживая затылок. Они лежали лицом к лицу, и Гвен, прищурившись, смотрела на свечи через завесу его волос. А потом поцеловала своего горца. Снова. И снова.

— Знаешь, — пробормотала она несколько минут спустя, — когда ты провел среди камней свой ритуал, я поначалу думала, что ты вернулся в свое время, оставив меня в моем. Я была в бешенстве, не могла поверить, что ты меня бросил. Я ведь думала, что была тебе небезразлична…

— Так и было! — воскликнул он. — Так и есть!

— Если бы тогда, среди камней, ты мне все рассказал и попросил отправиться в шестнадцатый век, я бы отправилась. Я сама так решила и хотела бы быть с тобой где угодно и когда угодно.

— Ты не ненавидишь меня за то, что я не могу вернуть тебя обратно? — Друстан сделал паузу и веско добавил: — Не могу и никогда не смогу.

— А я не хочу возвращаться. Мы принадлежим друг другу. Я ощутила это в первый же миг нашей встречи, и это испугало меня. Я пыталась придумать причину и уйти, но не могла себя заставить. Это ощущение… Словно сама судьба свела нас вместе, потому что мы должны быть вместе.

Он улыбнулся и просветлел.

— Я чувствую то же самое. Я влюбился в тебя с первого взгляда, и чем больше узнавал о тебе, тем сильнее становились мои чувства. В ту ночь среди камней, когда ты отдала мне свою девственность, когда я произнес друидскую клятву, я понял, что одна ночь с тобой, пусть даже я всю жизнь буду прикован к тебе, всю жизнь буду страдать без тебя, важнее, чем долгий век без любви. Я поклялся, что, если судьба позволит мне быть с тобой, ты станешь моей королевой. Я все для тебя сделаю, не остановлюсь ни перед чем, лишь бы ты была счастлива. И я не шутил, Гвен. Стоит тебе только сказать, и я выполню любое твое желание.

— Люби меня, Друстан, просто люби меня, я больше ничего не хочу.

Чуть позже она сказала:

— Почему тебе нельзя пользоваться камнями? Ты сказал, что их силу нельзя будить ради личных нужд. Для чего же они предназначены?

И он рассказал, ничего не скрывая. Всю историю, от времен своих предков-друидов, которые служили Туата де Данаан, до войны, после которой МакКелтары были избраны хранителями и защитниками всех живущих на земле.

— В последний раз мы пользовались камнями, чтобы переправить флот тамплиеров на двадцать лет вперед. Они перепрятали Святой Грааль.

— Святой Грааль?! — воскликнула Гвен.

— Айе. Мы поклялись защищать мир, а ему грозили бы неисчислимые беды, если бы Филипп Красивый получил доступ к Граалю.

— О Боже! — выдохнула Гвен.

— Силу камней можно будить только ради блага человечества. И никогда нельзя использовать ради личной выгоды.

— Я поняла. — Она помолчала, потом заставила себя признаться: — Однажды я оказалась в такой же ситуации.

Он поцеловал ее в кончик носа.

— Расскажи мне. Я хочу знать о тебе все.

Гвен перекатилась на бок и посмотрела ему в глаза. Их головы лежали на одной подушке, светлые волосы Гвен спутались с темным шелком его волос. Она взяла горца за руку и рассказала ему о том, что не решалась поведать ни одной живой душе. Рассказала о своем Великом Восстании Против Судьбы.

Было время, когда она, как и ее родители, обожала свою работу и исследования. Груз родительских ожиданий, которые нужно было во что бы то ни стало оправдать, еще не так давил на ее сознание. В то время они еще не прекратили общение, и мать с отцом ясно дали понять: они ждут от нее новых открытий, гениальных открытий, которые превзойдут их работы и вознесут репутацию семьи на недосягаемую высоту.

А Гвен было всего двадцать три, и она была довольна путем, который выбрали для нее мама и папа. Она любила учиться, любила снова и снова испытывать границы своих возможностей, и такая жизнь казалась ей вполне нормальной, потому что точно так же прошло ее детство. Гвен искренне радовалась всякий раз, когда ей удавалось найти что-то новое в привычном порядке вещей. Вся ее юность была подчинена родительским взглядам на науку, и она была рада, когда появилась возможность работать в лаборатории Лос-Аламос под их чутким руководством.