Книга Око времени - Стивен Бакстер

Но вот громче грохота боя запела чистым голосом македонская труба.

В самой середине поля, прямо перед тем местом, где стоял Абдыкадыр, уцелевшие ряды македонян оттянулись назад, растаяли позади дальних рядов и оставили после себя погибших и раненых. Вдруг не осталось никого и ничего между Абдыкадыром и самыми свирепыми из конных воинов в истории человечества.

Монгольские лошади артачились и вставали на дыбы, их хозяева на миг растерялись. Один богатырь – коротышка, но по-медвежьи широкий в плечах – уставился прямо в глаза Абдыкадыра и замахнулся тяжелой шипастой палицей, с которой уже капала кровь.

Капитан Гроув встал рядом с Абдыкадыром.

– Стрелять без команды!

Абдыкадыр поднял автомат Калашникова и потянул спусковой крючок. Голова монгола взорвалась и превратилась в фарш из крови и костей, его металлический шлем смешно взлетел в воздух. Его лошадь встала на дыбы, обезглавленное тело сползло с седла и упало посреди мятущейся толпы сражающихся.

Повсюду вокруг Абдыкадыра британцы открыли огонь по наступающим монголам. Древнее покашливание британских «мартини-генри» и «снайдеров» звучало на фоне стрекотания «Калашниковых». Люди и кони рассеивались под беспощадным градом пуль. Затем настала очередь гранат. Большей частью это были всего-навсего «хлопушки», но и их хватило для того, чтобы напугать лошадей и кое-кого из воинов. Но одна граната разорвалась прямо под лошадью. Животное разлетелось на куски, а всадника отбросило в сторону.

Одна граната упала слишком близко от Абдыкадыра. Взрывную волну он ощутил как удар кулаком в живот. Он повалился на спину, в ушах у него звенело, в носу и во рту ощущался кисловатый, металлический запах и привкус крови, а еще пахло гарью. На несколько мгновений Абдыкадыр потерял ориентацию, он словно бы пережил еще один Разрыв. Но какая-то частица сознания подсказывала ему: будешь валяться на земле – оставишь дыру в линии обороны. Он поднял автомат, выпустил очередь, не глядя, и с трудом поднялся на ноги.

Прозвучал приказ наступать. Линия британцев двинулась вперед, солдаты стреляли не переставая.

Абдыкадыр пошел вперед вместе с остальными, на ходу вставив в автомат новый магазин. Идти было непросто: земля под ногами была завалена трупами и оторванными частями тел. Кое-где ноги разъезжались, когда он наступал на вывороченные кишки. Один раз даже пришлось наступить на спину раненого бойца, и тот жутко закричал, но другого выхода не было.

«Получается!» – думал Абдыкадыр поначалу.

Слева и справа, на сколько хватало глаз, те монголы, которые не гибли в седлах, начали отступать. Их вооружение не могло сравниться с тем оружием, которое было изобретено и изготовлено лет через шестьсот и больше после их времени.

Но вдруг Абдыкадыр услышал пронзительный голос – женский голос – и некоторые монголы спрыгнули с лошадей. И пошли вперед, прямо на ружейный огонь, прикрываясь телами своих товарищей. Абдыкадыру была знакома эта тактика: посмотреть, нет ли угрозы, перебежать, залечь, снова оглядеться. Монголы стреляли из луков – единственного оружия, которое могло хоть как-то сравниться с винтовками по дальности стрельбы – и прикрывая друг дружку, пробирались вперед. Этот маневр именовался «перчением». Вскрикивания македонян и хор шотландских ругательств подсказывали ему, что некоторые монгольские стрелы долетают до цели.

«Этих монголов обучили тому, как выдерживать ружейный огонь и как ему противостоять, – догадался Абдыкадыр. – Сейбл. Это сделала она, как мы и боялись».

У него заныло сердце. Он с резким щелчком вставил в автомат новый магазин и снова начал стрельбу.

Но монголы упорно надвигались. К Абдыкадыру, как к каждому из стрелков, был приставлен щитоносец, но щитоносцев монголы расшвыривали. Один всадник пробился почти напрямую к Абдыкадыру, и ему пришлось отбиваться автоматом, как дубинкой. Удачный удар прикладом по виску – и монгол покачнулся в седле. Не дав ему опомниться, Абдыкадыр пристрелил его и огляделся по сторонам в поисках новой цели.

С наблюдательного пункта, расположенного на воротах Иштар, Джош видел все огромное поле боя. Кровавая гуща сражающихся людей и животных находилась прямо перед воротами. Здесь тяжелая кавалерия монголов сошлась в сражении с друзьями-пехотинцами из войска Александра Македонского. И повсюду в воздухе парили Очи, будто большие летающие жемчужины, они висели над головами бьющихся за победу воинов.

Тяжелая кавалерия была самым мощным подразделением монгольского войска. Она предназначалась для того, чтобы одним ударом сокрушить самые сильные места в обороне врагов. Защитники Вавилона надеялись, что неожиданная огнестрельная атака сумеет нанести тяжелой кавалерии достаточно потерь, и за счет этого сила монгольского наступления значительно снизится. Но по какой-то причине монголы не отступили, как все надеялись. Отступать и гибнуть стали стрелки.

Это была плохая новость. В гарнизоне Джамруда насчитывалось всего-то около трех сотен солдат. Числом они сравниться с монголами не могли, и даже если бы каждая пуля попадала в цель и разила монгольского воина насмерть, все равно силы Чингиса в конце концов одолели бы стрелков только за счет численного преимущества.

И вот монголы послали в атаку новые подразделения кавалерии, чтобы те окружили македонян с флангов. Этот маневр не застал войско Александра врасплох – его ожидали и к нему готовились. Этот классический монгольский прием назывался «тулугма». Но хоть к этому и готовились, ярость и жестокость атаки оказались ошеломляющими.

Но и Александр еще не исчерпал все свои ресурсы. Вновь на городских стенах запели трубы. С оглушительным грохотом распахнулись створки ворот, и на поле боя наконец появилась македонская кавалерия. Всадники были построены плотным клином. С первого же взгляда Джош понял, насколько эти конники из древних времен искуснее монголов. А во главе всадников, скакавших по правому флангу, Джош разглядел ярко-лиловый плащ и шлем с белым плюмажем. Это был сам Александр Великий. Поверх попоны на спине его коня была переброшена шкура леопарда. Он, как всегда, сам вел своих воинов к славе или к погибели.

Македоняне – быстрые, ловкие, необычайно дисциплинированные – врезались во фланг монгольского войска, точно скальпель. Монголы попытались развернуться, но теперь они оказались зажаты между упрямой македонской пехотой и идущей в атаку кавалерией. Македоняне принялись наносить удары своими длинными деревянными копьями по незащищенным лицам монголов.

«Вот еще одна классическая тактика», – вспомнил Джош.

Такое построение предпочитал Александр Великий, но унаследовал он его от отца: кавалерия, размещенная справа, наносила смертельный удар, а шагавшая по центру пехота как бы «додавливала» врага.

Джош не был любителем войн. Но он видел, какой радостью светятся глаза воинов, вступающих в схватку и с той и с другой стороны. Все, что они копили в себе столько времени, наконец можно было выплеснуть, и это порождало воинственный восторг. У Джоша, глядевшего на то, как у него перед глазами разворачивается блестящий древний маневр, от волнения засосало под ложечкой. В расквашенной грязи сражались и гибли люди. Терялась уникальная, неповторимая жизнь каждого из них.