Книга Сердце Черного Льда - Леонид Алехин

— Знаешь их? — От нетерпения Миха принялся дергать Тинкина за рукав.

— Конечно, знаю. Хаживал на представления, да и Дерих рассказывал. Горбуна имени не помню, он у Гарро за распорядителя. Второго зовут Стрига, худой, говорят, человек. Гарро его из колодок забрал, сидел Стрига в Валите за дурную ворожбу. Там такого не любят, ноздри вырвут — и на рудники.

— А девушка? Девушка кто?

— Вот уж не знаю, — огорчил Тинкин Миху. — В первый раз ее вижу, она, видно, у Гарро новенькая.

Гарро начал приветственную речь. Голос у него оказался не слабее, чем у барона, да и когда они стали рядом, выяснилось, что директор в обхвате не уступает Окол-Вериге.

— Сегодня замечательный день, — гудел директор. — День, когда восходит солнце, ночь уступает дню, а зима весне. Наш Исчезнувший Король знал, когда назначить Турнир Севера. Этот год — год радости и скорби. Четыреста лет мы живем в радости под сенью мудрых законов, объединяющих Россыпь. И четыреста лет мы скорбим о повелителе, который исчез, так и не возложив на свою голову Корону Акмеона. Мой Театр, как и Турнир, был учрежден его указом четыреста лет назад. В этом году, в честь юбилея, в каждом нашем представлении есть номер, посвященный Озерному Лорду. И сегодня я прошу вас, зрителей и участников, вспомнить, кому мы обязаны нашим благополучием. Пусть его имя воссияет в наших сердцах.

Гарро замолчал, положил руку на грудь. И люди на трибунах начали вставать. Весь Котел пришел в единый порыв. На глазах щекастого господина, поднявшегося рядом с Михой, блестели слезы. Кусок жареного каштана прилип к нижней губе.

Пронзительно, печально и возвышенно запел рожок.

— Знаешь, Тинкин, — сказал Миха, каклоняясь к уху сквайра. — Мне кажется, господин Гарро не очень верит в свои слова.

— Чего? Ты как можешь знать?

— Да как-то почувствовал, что ли. Как он руку на сердце положил, так мне представилось, что он весь пустой внутри, вроде большой бочки. А на самом дне сидит маленький человечек и дергает за веревочки, чтобы у Гарро рот открывался. И этому человечку наплевать на Турнир, на Исчезнувшего Короля, вообще на всех наплевать. У него вместо сердца кусочек олова.

— Ну, ты загибаешь! — восхитился Тинкин.

Миха понял, что сквайр не принял его суждение всерьез. А зря. В последнее время Миха все чаще стал замечать, что, когда люди говорят неправду, слова их звучат по-другому. Глуше. Как фальшивая монета звенит не в лад настоящим. Спросить бы у кого, что это значит. Только у кого спросишь, чтобы на смех не подняли? Разве что у деда Ойона. Куда он, кстати, подевался?

К своему удивлению, Миха обнаружил, что в его мыслях три дня назад, в день, когда заболел Тинкин, образовалась дырка. В эту дырку выскользнул Дед Сова и с тех пор не показывался. Ни в гостинице, ни поблизости его не было, а думать о нем Миха перестал. Вот такие чудеса на ровном месте.

— А теперь, дорогие зрители, специально для вас небольшой номер! — провозгласил Гарро.

К тому, что произошло следом, Миха оказался не готов.

Азора шагнула вперед и вскинула вверх руки. Шубка соскользнула с ее плеч, обнаружив белоснежное трико. Поклонившись зрителям, маленькая и хрупкая девочка подхватила громадного Гарро, подняла его на вытянутых руках и устроила у себя на шее.

Котел онемел. Миха вцепился в собственные колени.

Горбун и Стрига одновременно подбежали к Азоре и, ухватившись за протянутые руки директора, вскарабкались ей на плечи. Где и расположились на манер цирковой «пирамиды». Только в основание пирамиды обычно ставят самого кряжистого и сильного из гимнастов, а здесь трех взрослых мужчин держала на себе девочка-тростинка. Или двух с половиной, если считать за половину карлика.

Продолжая удерживать всю композицию, Азора кокетливо присела. Зрителей прорвало. Котел загрохотал. На арену полетели шапки и монеты. Житель Ороса с нижней трибуны свистел и размахивал над головой шарфом. Даже Тинкин расстался с образом бывалого и вовсю топал ногами, выражая восхищение.

Под громыхание оваций Азора ссадила с себя всю троицу. С директором Театра приключился крохотный конфуз. Сходя на арену, он споткнулся, потерял равновесие, замахал руками и выронил муфту. Хотя горбун тут же подобрал и вернул оброненное, Миха успел разглядеть, что, кроме рук, господин Гарро прятал в муфте.

Плеть. Многохвостую плеть из дюжины ремешков. Подобными охаживают йотунов погонщики. Шкура у зверюг толстая, потому на концы кожаных «косичек» прилаживают металлические крюки.

Зачем директору Королевского Театра, который едва ли ездит верхом на йотуне, такая приблуда?

— Вот что значит столичный класс! — восхищался щекастый любитель каштанов, усаживаясь на место. — Такого в нашей дыре не увидишь. Рыцарям нашим доблестным придется постараться, чтобы кукольника переплюнуть, я вам говорю.

Супруга кивала в знак согласия. Мир в семье был восстановлен.

— Что же! — донесся с арены голос барона-Покровителя. — Все слова сказаны. Все приготовления совершены. Пусть начнется четырехсотый Турнир Северной Чаши!

Был лязг. Восемь створок распахнулись, открывая путь участникам Турнира.

Был рев. За воротами заработали в полную мощь котлы.

Был дым. Он струился из ворот на арену с четырех сторон — дым сожженного угля и флогистона, вечный спутник паровоинов.

Был грохот. Рыцари вышли на арену.

Только сейчас Миха оценил, насколько все же велик Котел. Без малого два десятка паровоинов вместил он в себя, побольше, чем иные крепости. Здесь были шагающие машины всех видов — малые, средние и даже большие, чьи трубы возвышались вровень с ограждающей арену стеной, а то и со вторым рядом трибун. К своему удовольствию Миха обнаружил, что «Молотобоец» Дана, надраенный и заново выкрашенный, — один из самых представительных паровоинов в котле.

Из прочих машин Миха обратил внимание на высоченного паровоина с тонкими ногами и руками, похожего на богомола. Он был весь покрашен в белый цвет, отчего выделялся на фоне голой стали и угрожающей раскраски противников. Еще взгляд приковывал паровоин с двумя головами-башенками, опиравшийся, помимо ног, на выдвинутое назад большое колесо. Спицы и ось колеса были крашены в золотой цвет.

Тинкин проследил за взглядом Михи.

— С колесом это Хамад. Дорожный Рыцарь, родом из-под Никта. Опасаться его стоит, но не сильно. Отваги у него много, а умения не хватает. Белый это маркиз Карски, настоящая заноза в седалище. Если вцепится своей хватательной лапой, не оторвешь. Вблизи орудует очень неприятным мечом. Будем надеяться, что жребий его с нами разлучит. Еще не хочется попадать на Рыбака из Ороса, он на «Крабе», низкая машина через одну от маркиза.

— Какой-то он плюгавый совсем.

— Мал золотник, да дорог. «Краб» пятится и боком ходит так же легко, как другой паровоин вперед. Потому зажать его в угол сложно, а на расстоянии он всю кровь попортит гарпунными своими метателями. О, а вот кого не ожидал, не ожидал. Виконт Грижев на своей «Фурии». Неприятная новость. В прошлом году на Турнире в Располе именно он нас выбил.