Книга До последнего звонка - Бен Элтон

— Понятно. Она ответила?

— Сказала, что работает над этим.

Ньюсон встал.

— Спасибо за пиво, Роджер. Звони.

— Когда этот парень позвонит тебе, Эд, возвращайся сюда. Я же сказал, что знаю его.

— Да, и я тоже, — ответил Ньюсон. — В прямом смысле этого слова. Я правда его знаю.

— Неужели?

— Да, видишь ли, Кристина Копперфильд наговаривала мне сообщение по мобильному телефону, когда ей в дверь позвонил убийца. Она посмотрела в глазок и, увидев его, завершила свое сообщение словами, из которых ясно следовало, что мы оба знаем ее посетителя. — Он очень внимательно смотрел в лицо Джеймсона, выискивая хоть малейший признак страха или паники.

— Что ж, полагаю, она не сказала, кто этот парень, иначе бы ты его уже поймал.

— Не сказала. Но кто бы он ни был, этот убийца, Роджер, я его тоже знаю.

Ньюсон пошел к выходу, пытаясь шагать как самый настоящий, уверенный в себе, контролирующий каждое движение полицейский.

Когда он дошел до двери, Джеймсон снова заговорил:

— Знаешь что? Думаю, может, этот парень делает всем большое одолжение, убирая мусор, что-то вроде нашей работы в Нью-Йорке, отсутствие терпимости. Как насчет отсутствия терпимости к тиранам, а? Я видел достаточно дерьма, чтобы понимать, что недостаточно просто заламывать руки и говорить, как все ужасно. Иногда с этим нужно что-то делать.

Опять эта фраза. «С этим нужно что-то делать».

Фраза Хелен. И Роджера. Хелен Смарт. Роджер Джеймсон. Неплохая команда. Один тиран, одна жертва, одна школа. Школа Ньюсона.

Ньюсон знал их обоих.

Хелен Смарт никогда бы не попала в дом Фарры Портер или Энджи Тэтум, но может, это удалось бы Роджеру Джеймсону. Большому, симпатичному американскому копу. Возможно, он убедил бы их впустить его. С другой стороны, Роджер Джеймсон вряд ли вызывал в таком человеке, как Адам Бишоп, что-нибудь, кроме опасений и сомнений, в то время как задорной, сексапильной малышке Хелен удалось бы завоевать его доверие. Может быть, за дверью Кристины Копперфильд стояли два человека, когда она делала свой последний телефонный звонок? В этом случае она бы действительно могла рассказать Ньюсону что-то удивительное.

30

На следующее утро Ньюсон снова поехал в Манчестер, где у него была назначена встреча с Марком Пирсом в спортивном клубе «Фэллоуфилд». Он сел на поезд в 6:55 с Юстона и, как всегда с удовольствием позавтракав в вагоне, подумал, что уже можно позвонить Роду Хейнзу, патологоанатому из Манчестера. Трубку взяла женщина.

— Доктор Кларк?

— Кто это? — подозрительно спросила она.

— Эд Ньюсон. Я звоню доктору Хейнзу.

— А, ну да, конечно. Не стоило мне брать трубку… Просто дети, знаете ли. Я дала им его номер. — Она была явно смущена. — Я его позову. Еще очень рано, инспектор.

— Да, я знаю, простите. На самом деле мой вопрос по медицинской части. Скажите, если человек получил не очень серьезную неврологическую травму в молодости — и при этом пострадал мозг, — могло ли это сказаться в дальнейшем?

— Это трудный вопрос, инспектор. Что вы называете не очень серьезной травмой? И что значит «сказаться»? Физически? Умственно? Психологически? Каково было повреждение мозга? Как его лечили? Было ли лечение эффективным? Вы же видите, инспектор, что ваш вопрос непростительно неточный.

Изменение жизненных обстоятельств никак не повлияло на остроту ума доктора Кларк.

— Хорошо, четырнадцатилетнего мальчика много раз в течение часа бьют по голове книгой, в результате он почти теряет сознание. Его лечат в больнице от повреждения мозга, и затем он месяц лежит в постели, но еще несколько лет после этого страдает головными болями. Как вы думаете, это может сказаться через пятнадцать лет?

— Конечно, может! Это так или иначе будет сказываться всю жизнь!

— Я говорю о реальном физическом повреждении мозга. Возможно ли, что такое повреждение приведет к дисбалансу, не очевидному, создаст своего рода умственную бомбу замедленного действия. Потом его жизнь наладится, и вдруг в один прекрасный день он возьмет и свихнется, потому что ярость копилась в нем долгие годы?

— И он соскочит с катушек?

— Да.

— Например, начнет колоть людей циркулем и красить им лобковые волосы в рыжий цвет?

— Возможно.

— Это может случиться. Не наверняка, но нет ничего невозможного, когда дело касается мозга. Однако без сканирования мозга и многочисленных неврологических анализов ничего сказать нельзя. Может быть, парень в полном порядке, и при этом он своего рода Джекилл и Хайд. Если хотите знать наверняка, нужно поместить его под психиатрический надзор и как следует с ним поработать.

— Понятно. Что ж, спасибо. Сомневаюсь, что найду для этого основания. Просто решил проверить. Спасибо, что уделили мне время. У вас все в порядке?

— Да, спасибо.

— Что ж… передавайте привет доктору Хейнзу.

Ньюсон положил трубку. Доктор Кларк была права, его вопрос был несколько глупый. Он переключился на газеты. Все желтые издания повествовали о трагическом самоубийстве Тиффани Меллорс. Большая часть газет уделила этой истории весь разворот, одновременно проливая слезы по загубленной молодой жизни и наслаждаясь подростковой красотой девушки. Были фотографии, на которых Тиффани широко улыбалась, одетая в короткую спортивную юбку, и играла в бадминтон на пляже в крошечных шортах и верхе от купальника. Были фотографии со школьных вечеров, где она танцевала, красотка в майке с большим вырезом и гордо выставленным напоказ животиком с обязательным украшением на пупке, в джинсах на бедрах самого низкого кроя, какой Ньюсон только видел. Все газеты рассуждали об одном и том же. Если такую девушку издевки одноклассников заставили перерезать себе вены, то мы ничего не смыслим в размерах проблемы. Ньюсон прочитал все заметки и задумался. Тиффани Меллорс страдала как Хелен, но жила как Кристина. Странно. Он думал, что газеты правы. В вопросах насилия никогда не знаешь, чего ожидать.

Поезд остановился на Манчестер-Пикадилли точно вовремя, и Ньюсон позволил себе роскошь прогуляться до Рашелм. Обложки вчерашнего выпуска манчестерской «Ивнинг ньюс» красовались на прилавках лотков, мимо которых он проходил. И сюда докатилась лихорадка насилия. Вся страна была вовлечена в судорожные размышления о потерянной невинности, затоптанных цветках и общем умственном здоровье школьников.

«Это всего лишь вопрос времени, — сообщала заметка на первой странице, — когда Манчестер столкнется с трагедией своей Тиффани Меллорс». И снова шли фотографии. Какой-то предприимчивый журналист убедил одноклассников Тиффани отдать ему фотографию всей группы подруг во время посещения местного открытого бассейна. Пять шикарных девушек в откровенных купальниках улыбались и ели мороженое. Тиффани была в центре, сверкающая звезда золотой галактики, и все же, как она сообщила миру в предсмертной записке, ее погубили издевательства.