Книга Ночи Калигулы. Восхождение к власти - Ирина Звонок-Сантандер

— Что я сделал плохого? — едва слышно взмолился он. — Всего лишь хотел поднести императору в дар рыбу…

— Бейте его рыбой! — исступлённо кричал Тиберий.

Солдат подобрал злосчастную рыбу. И сосредоточенно хлестнул рыбака по лицу, как это прежде делал император. Но удар преторианца оказался намного твёрже слабых, беспорядочных ударов Тиберия. Движения тщательно выверены, словно солдат держал в руках привычную плеть.

— Признавайся! Ты хотел извести нашего славного императора, подсунув ему отравленную рыбу? — строго спрашивал у рыбака подоспевший центурион.

— Нет! Клянусь всеми богами, — жалобно стонал он. — Я поднёс рыбу в подарок с добрыми намерениями, — и, получив очередной склизкий удар, заплакал: — Хорошо, что спрута, изловленного вместе с рыбой, я решил оставить в лодке!

— А! Так был ещё и спрут! — встрепенулся Тиберий. — Не бойся: я тебя и спрутом отхлещу по морде! Где твоя лодка?

Рыбак, сплёвывая кровь, промычал что-то и указал в сторону обрыва. Преторианцы поволокли его к краю площадки. Тиберий, любопытствуя, побрёл следом. Он осторожно подошёл к обрыву и, вытянув тощую шею, заглянул в пропасть. Скала казалась почти отвесной.

— По этой дороге ты забрался сюда? — удивлённо спросил он, оборачиваясь к избитому рыбаку.

— Да, — прохрипел он.

— Возможно ли это? — усомнился Тиберий, разглядывая неприступную, поросшую негустым кустарником скалу.

— Да, — кивнул рыбак. — Я поднимался по тому уступу. Затем, держась за ветки, поставил ноги на тот плоский широкий камень… — узловатый, загорелый до черноты палец уверенно указывал трудную, резко извивающуюся, почти незаметную тропку.

Тиберий тяжело задышал. Поманил пальцем центуриона.

— Как могло случиться?! — гаркнул он, сильно дёрнув за ухо начальника центурии. — Почему этот доступ на остров не охраняется должным способом?!

— Прости, цезарь! — горячо оправдывался он. — Но ни один из преторианцев не сумел подняться по этой дороге. И потому мы посчитали её козьей тропкой.

— Ни один?! — задохнулся от ярости Тиберий. — Неужели мои солдаты глупее невежественной черни? Где твоя лодка? — резко обернулся он к рыбаку.

— Там, между камнями.

Тиберий ещё раз заглянул в пропасть. Жалкая утлая лодчонка танцевала на волнах прибоя, привязанная к острой каменной глыбе, торчащей из прибрежного песка.

— Спрут там?

Рыбак покорно кивнул головой.

— Лезь за спрутом! — жёстко приказал Тиберий центуриону.

Тот, оценив опасную тропку, заметил:

— Не лучше ли приблизиться к лодке окружным путём? Получится намного быстрее.

— Лезь этой дорогой! — рассердился цезарь. — Коль глупый рыбак сумел пройти здесь — то сумеешь и ты, облечённый моим доверием! — и Тиберий кисло улыбнулся, пронизывая центуриона блеклым болотистым взглядом.

Смуглое обветренное лицо центуриона посерьёзнело. Сдвинув густые чёрные брови, он сосредоточенно затянул ремешки, скрепляющие две половинки кожаного панциря с медными бляхами. Надел на кудрявую темноволосую голову шлем с султаном из красного конского волоса, одолженный у одного из подчинённых солдат. Приготовился.

Осторожно нащупывая путь ногой, обутой в калигу, он полез вниз. Затаив дыхание, император и преторианцы следили за опасным спуском. Натужно дыша, центурион опускался ниже и ниже, обдирая до крови ладони. Красное лицо с волевыми чертами часто обращалось вверх, к императору. Центурион надеялся, что Тиберий опомнится и повелит ему возвращаться. Но император, поддерживаемый солдатами под руки, смотрел на него с нескрываемой змеиной усмешкой.

«Добраться! Добраться до конца! — настойчиво приказывал себе центурион. — Взять проклятого омара и вернуться назад! По этой же скале?!» Он крепко сцепил зубы, готовые жалко скривиться в нервном рыдании.

Поздно! Центурион не сумел устоять против отчаяния! Да и немногие сумели бы на его месте. Предательская слеза замутнила острое зрение. Слишком слабым оказался очередной куст, за который ухватилась дрожащая рука. Вырвалось с корнем злополучное растение. И центурион, потеряв равновесие, полетел вниз. Он сумел проползти лишь четверть пути.

Вздрогнули наверху преторианцы, наблюдая падение командира. Предсмертный крик его распугал белых чаек. Центурион ударился головой о прибрежные камни и замер, продолжая крепко сжимать в правой руке вырванный с корнем куст. Кровь вытекла из-под разбитого вдребезги затылка и расплылась алым пятном по жёлтому береговому песку.

— Жаль… — разочарованно пробормотал император. — Теперь лезь ты! — Велел он ближестоящему преторианцу.

Не посмев прекословить, солдат полез в пропасть, только что убившую его начальника. Тиберий устало оттащился к беседке и прилёг на скамью.

— Все желают моей смерти! Никто не любит меня! — плаксиво жаловался он.

Преторианец послушно спускался по крутой козьей тропке. Сотоварищи следили за ним со страхом. «Пусть он не сорвётся!» — молился каждый в своём сердце. Ведь если убьётся этот — Тиберий пошлёт другого, кого-нибудь из оставшихся!

Он не сорвался. Благополучно достиг жёлтого песка, непрестанно омываемого пенными волнами. Преторианцу стало страшно, когда он обернулся и поглядел на оскалившегося мертвеца. «Если с несчастного снимут посмертную маску — можно лепить её на щиты вместо уродливой Горгоны», — невесело усмехнулся он. Солдат привык насмехаться над смертью. Сделал это и сейчас, по привычке. Но горечь и страх не уменьшились.

Следуя древнему обычаю, он захватил полную горсть песка и посыпал лицо покойника. Иначе мстительный дух, не найдя успокоения, будет блуждать безлунными ночами по этим местам.

Преторианец подошёл к жалкой рыбацкой лодке с заплатаным парусом. Спрут валялся на дне, сказочно переливаясь серым и розовым перламутром. Круглые присоски на концах щупальцев были размером с большую золотую монету.

«Как нести его? — задумался солдат. — Сунуть за пазуху этакую мерзость?»

Скривившись от отвращения, преторианец внимательно осмотрелся. Помедлив немного, подошёл к мёртвому центуриону и осторожно снял с его шеи длинный белый шарф. Старательно завернув спрута в шёлковое полотнище, преторианец связал свободные концы и навесил себе на шею, как нищий — узелок. И, призвав на помощь могущественных богов, полез наверх.

Почти теряя сознание, преторианец выбрался из пропасти. Товарищи подбадривали его. Когда грязная взъерошенная голова показалась над краем обрыва, солдаты втащили наверх друга, готового в последнее мгновение упасть вниз. Не веря в спасение, преторианец повалился на траву и заплакал слезами облегчения.

Тиберию поднесли спрута. Император хладнокровно оглядел морскую тварь и улыбнулся:

— Замечательно! Теперь отхлещите подлого плебея спрутом!

Комедия истязания возобновилась. Преторианцы старательно лупили несчастного рыбака спрутом до тех пор, пока не поотваливались хлипкие щупальца. Тиберий равнодушно наблюдал.