Книга Большая книга ужасов. 51 - Елена Артамонова

– Кое-что знаю, но это ничего не объясняет. Игру придумал мой парень. Он работал программистом в одной компании, разрабатывающей сетевые игры. Обычная фирма, обычная работа. Все как у всех. Однажды у Андрея появилась какая-то блестящая идея новой игры, он как на крыльях полетел к начальству, надеясь на успех, но его не поняли. Андрей в пух и прах разругался со своей непосредственной начальницей, ушел с работы, заодно скопировав себе программу, над которой они работали. Он хотел усовершенствовать ее, воплотить в ней свои идеи.

– А что он задумал?

– Не знаю, я не разбираюсь в таких вещах. Он пытался объяснить суть, но для меня это был темный лес. У компьютерщиков свой язык и свое представление о действительности. Одно я знаю точно – все это не имело никакого отношения к черной магии, проклятиям и тому подобному. Бросив работу в компании, Андрей уединился дома, сутками не спал, сидя за компьютером, а я варила и варила ему кофе… Наконец все было готово. Я и несколько его друзей взялись тестировать игру. Ничто не предвещало беды. А потом случилось страшное. Его телефон не отвечал. Я звонила и звонила Андрею, но он не брал трубку. У меня были ключи от его квартиры, но войти в нее мне не удалось, дверь оказалась заперта изнутри на задвижку. Мы вместе с соседями вызвали полицию. Когда дверь взломали, я увидела Андрея. Мертвого. Он сидел за компьютером; как всегда, тихо жужжал вентилятор… Мне никогда не забыть этот звук! Он преследовал меня в ночных кошмарах до самой смерти. Хорошо, что мертвые не спят. Иначе бы я давно сошла с ума. У Андрея не было глаз, а его лицо обезобразила гримаса боли и ужаса. В последний миг его жизни случилось нечто чудовищное. Но никто не мог дать ответ, что именно. Вот и все. Вскоре дело закрыли, а я во сне и наяву продолжала видеть его искаженное лицо.

– А игра?

– Какое-то время я не подходила к компьютеру. Но игра была дорога Андрею, она стала самым важным и последним делом в его жизни, и однажды я вновь вступила в нее. Как ни странно, игроков в ней прибавилось, хотя «Ухмылки мертвеца» не было ни в одной социальной сети и никто, кроме близких друзей Андрея, не знал о ней. Я начала играть. В память о любимом. Ночи напролет била этих несчастных нарисованных монстров, обливаясь слезами и вспоминая о своем счастье, которое не ценила. Когда Андрей был жив, мне казалось, что он слишком много времени уделяет работе, не думает ни о чем, кроме своих программ. И вот он погиб, а его игра жила. Это было так несправедливо, так жутко, так чудовищно. Сидя за компьютером, я все время думала об Андрее, так хотела сказать ему то, что не успела. Мои руки били монстров, глаза искали черную розу и статуэтку кошки, а душа была с ним. Я плакала, плакала, плакала, проклиная себя за черствость и равнодушие. А потом попала в смертельный капкан. Это была чудовищная, мучительная смерть. Но в последние мгновения жизни я думала об Андрее, верила, что после смерти мы будем вместе. И не ошиблась. Отныне мы навечно заперты с ним в этом аду.

– Значит, Андрей здесь?

– Да, мы встретились в проклятом доме. Но только любовь куда-то исчезла. Этот кошмарный мир гасит добрые и светлые чувства. Игра убила не только наши тела, но и нашу любовь. Осталась только прокачка – бить, бить, бить, искать, искать, искать, зарабатывая монеты, покупая дурацкие костюмы и повышая свой уровень. Новые этажи, новые чудовища… Это абсурд, из которого невозможно вырваться.

– Но если Андрей сам создал эту игру, неужели он не может ее изменить?

– Не уверена. У него в башне стоит компьютер – даже здесь программист без него не обойдется. Андрей постоянно дорабатывает программу, создает новые этажи, новых противников, но мне кажется, «Ухмылка мертвеца» поработила его.

От рассказа Агнет хотелось завыть. Я так живо представила себе это бессмысленное существование без чувств и любви, бесконечные коридоры мрачного дома, населенного выдуманными монстрами, которых до бесконечности убивают мертвые игроки, обреченность всех тех, кто однажды попал сюда, что едва сдерживала слезы.

– Теперь ты все знаешь, Татьяна. В этот раз тебе удалось избежать смерти, но однажды она окажется хитрее. Беги, пока не поздно.

– А Толик? Он не верит мне, думает, будто у меня слишком развито воображение и я все выдумала. Он может погибнуть в любую минуту.

– Если он не верит тебе, значит, не любит. И ты его не спасешь. Каждый сам выбирает свою судьбу. Смирись и думай о себе.

– Нет! Даже если он не любит меня, он не должен из-за этого умереть. Надо уничтожить игру! Тогда больше никто не погибнет.

– А как же я? – Агнет печально улыбнулась. – Один философ сказал: «Я мыслю, следовательно, я существую». У меня нет тела, я не могу вырваться за пределы Сети, но я сознаю себя, по сути – живу, пусть и странной жизнью. И Андрей живет, и многие, многие другие. Если нас сотрут, как ненужные файлы, мы уйдем в никуда. Умрем. Но я хочу жить. Даже сейчас. Даже так.

– Но ведь ты сама говорила, что тебе здесь все осточертело. Мол, это ад, бессмысленное существование и все такое.

– Жизнь тоже бывает бессмысленной. Рискну предположить, что у большинства живущих она именно такая. Человек ходит на нелюбимую работу, общается с опостылевшими людьми, тупо, изо дня в день, повторяет одни и те же действия, но согласись, даже такое существование – не повод для самоубийства. Небытие – страшнее.

Я не ответила. Агнет была права. Но из-за «Ухмылки мертвеца» гибли люди, и одной из новых жертв мог стать Толик. Похоже, мы попали в беспросветный тупик. Я не представляла, что делать дальше, но вдруг в голове, как звездочка, вспыхнула неожиданная идея:

– Агнет, скажи, а ты можешь познакомить меня с Андреем?

– Зачем?

– Мне хочется с ним поговорить.

– Раньше новички не могли проходить на этажи, где живут игроки с более высоким уровнем. Но теперь появилось это, – Агнет показала болтавшийся у нее на шее маленький золотой ключик. – В этом доме великое множество потайных ходов. С их помощью можно проникать в запретные помещения. Наверное, ключик сделал Андрей, а может быть – сама игра. Она постоянно меняется, только одно правило остается неизменным – любая ошибка игрока карается смертью. Я могла бы отвести тебя к Андрею, но вряд ли ваш разговор что-то может изменить. Он человек с трудным характером и скорее всего не станет слушать тебя.

– Агнет, пожалуйста, пойдем!

– Хорошо, я вас познакомлю. Попробую, точнее сказать.

Мой шестнадцатый уровень не позволял покидать верхний этаж дома, где находились комнаты новичков, недавно вступивших в игру. Казалось, преград не существовало, ступени ведущей вниз лестницы таяли в темноте, зовя в неведомое, но эта темнота была прочнее бетона. Для Агнет, давно пробившейся в топ сильнейших игроков, такой проблемы не существовало, она могла спокойно путешествовать по всему дому. Я почему-то думала, что она сумеет открыть своим ключиком эту непроницаемую темноту, но, выйдя из комнаты, Агнет направилась в противоположный конец коридора, туда, где возле заколоченного окна висело несколько портретов и стоял изящный, но совершенно неуместный в этом мрачном месте диванчик. Вряд ли кому-то пришло бы в голову отдыхать здесь, под взглядами жутких портретов. У изображенных на них людей были зыбкие, исподволь меняющиеся лица. Утонченная, ангельской красоты девушка на доли мгновений оскаливалась в жуткой ухмылке, рассекавшей ее лицо от уха до уха черной полосой, а седовласый господин с бакенбардами терял свои глаза, выкатывавшиеся из глазниц, словно шарики для пинг-понга. Зловещие метаморфозы портретов давно перестали меня пугать, в проклятом доме встречались вещи и пострашнее, однако, как правило, возле этих изображений я старалась не задерживаться. Агнет приблизилась к портрету девушки, надавила на завиток рамы. Чуть помедлив, портрет со скрипом пополз вверх, и за ним обнаружилась небольшая ниша с неприметной дверцей в глубине.