Книга Саламандры. Книга 1. Трилогии огня - Ник Кайм

«Звери получат от нас немного из первого и ничего из второго», — подумал Тсу'ган.

Орки уже подошли близко, и брат-сержант знал, что приказ обрушить на них огненный шторм не заставит себя ждать. Фоновый треск из устройства связи в ухе сменился голосом капитана Н'келна, и Тсу'ган понял, что приказ вот-вот последует.

Саламандры были прагматичными воинами, не так склонными к возвышенным речам и вдохновляющей риторике, как некоторые их дальние родственники, к примеру — Ультрамарины. Поэтому речь Н'келна можно было назвать относительно эпической:

— Сыны Вулкана, огнерожденные, здесь наш последний редут. За этой стеной нет больше линий обороны, нет других ворот, чтобы их оборонять или держать гарнизон. Момент настал. И мой единственный приказ таков. — Он выделил каждое слово. — Ни один не пройдет! В пламя битвы! — крикнул Н'келн, и его голос превратился во множество голосов, когда Саламандры откликнулись хором:

— На наковальню войны!

— Пусть подойдут поближе, — велел Тсу'ган своему отделению. По всему укреплению сержанты раздавали приказы своим солдатам, выслушав речь капитана.

Глядя сквозь прицел болтера, Тсу'ган ощутил за спиной чье-то присутствие. Он обернулся и увидел Элизия, который явился на их участок стены.

— Ты пропустил начало битвы, брат, — с ухмылкой сообщил Тсу'ган.

Капеллан насмешливо фыркнул.

— Ты хотел сказать, я пропустил разговоры, брат-сержант. — По его тону было трудно определить, шутит Элизий или говорит серьезно. Тсу'ган потом уже выяснил, что его вольное замечание было воспринято как шутка. — Ксеносы — позорное пятно на лике Галактики, — проговорил капеллан, затем понизил голос, и в его тембре послышались фанатичные нотки: — Пусть горят они в пламени возмездия!

С пылающей ненавистью во взоре Элизий активировал крозиус и указал им на приближающуюся орду.

Тсу'ган снова приложился к прицелу.

— Спускай ад!

Точно все сержанты были каким-то образом синхронизированы или объединены эмпатией: вдоль всей стены одновременно извергся оружейный огонь. Вспышки выстрелов рванули воздух вдоль зубцов железной крепости, словно огненная волна; получившийся грохот походил на удар грома. Зеленокожих рвало в клочья ожесточенными залпами болтеров, разрывные снаряды сеяли опустошение даже среди таких крепких созданий. Подгоняемые угрозами и криками командиров, звери шли сквозь огонь, неумолимо и без сожалений шагая по перемолотым останкам своих родичей. Некоторые побежали — дрогнувшие или потерявшие командира под вражеским огнем или в свалке, — их встретили безжалостно тесаками и топорами те, кто по-прежнему торчал на верху гребня. Ибо это была только первая волна.

— Болтерное мясо, — проворчал Тиберон в вокс. Сквозь рев выстрелов трудно было быть услышанным, но капеллану Элизию это удавалось с его язвительными диатрибами и ксенофобскими тирадами. Пистолеты и огнеметы пока находились вне зоны действия — орки еще не подошли достаточно близко, поэтому капеллан швырял каждое едкое выражение, словно пулю, которая должна убить.

Шлем Тсу'гана осветила сбоку вспышка мультимелты брата М'лека. Жадный луч прожег дыру в приближающемся орочьем грузовике, проплавил двигатель и превратил машину в раскаленный добела огненный шар, который поглотил несколько пехотинцев, бежавших рядом.

Брат-сержант похвалил М'лека за превосходный выстрел, затем повернулся к Тиберону:

— Вот поэтому мы должны заставить их бежать, брат, и приберечь силы для настоящей драки, которая ждет впереди.

Тсу'ган застрелил бронированного телохранителя вождя, превратив его череп в осколки костей и алый туман: болтерный заряд вошел орку точно в глаз и разорвался внутри. Брат-сержант видел среди толчеи лишь одного орочьего командира, и, судя по клановым меткам зеленокожих, рвущихся к крепости, это было его племя. Вероятно, вооруженный клешней военный вождь, оставшийся на гребне, решил предоставить своим подчиненным возможность по очереди пытаться пробиться в железную крепость.

— Пусть идут! — воинственно прошипел Тсу'ган. Он прицелился снова и уничтожил самого вождя, который слишком далеко опередил своих и слишком близко подошел к крепости. — Они все падут от моей руки, — заключил Саламандр мрачно.

После смерти своего вождя орки заколебались. На ничейной земле перед стеной появилась полоса кровавого побоища: зеленокожие первой волны, несмотря на все свои усилия, не смогли подойти достаточно близко для серьезного штурма.

Увидев это с гребня, вожак заревел от ярости. Взмахами мускулистой лапы он начал посылать вперед другие племена, одно за другим. Тысячи орков ринулись на Саламандр. Вожди племен ухали и ревели, непременно стараясь, чтобы именно их клан первым добрался до врага. Звериные крики орков превратились в единый рев.

Тсу'ган снова почувствовал в затылке тупое подергивание, ощущение существ из коридора под железным залом. Ощущение холодного металла на лбу, куда он прижимал дуло болтера, вернулось. Растущая психическая мощь орков усиливалась. Должно быть, это она каким-то образом подпитывала то, что таилось во мраке под крепостью.

Раздался голос Элизия, снова став якорем для Саламандр, не давая им ослабнуть духом. Орки во всем своем множестве преодолели кровавую полосу и уже готовились начать первый штурм стен. Капеллан использовал рявканье своего болт-пистолета, чтобы подчеркивать наиболее важные места в исполненных ненависти проповедях. В это время со стен огнеметы выплеснули прометиевую ярость.

— Жги и очищай! — взревел Гонорий. Лицевой щиток его блистал огненными отсветами от оружия.

Несмотря на уничтоженные космодесантниками стратегические цели и тактику нанесения максимального ущерба, огромная орда зеленокожих гарантировала, что ближнего боя не избежать. Но Саламандр это абсолютно устраивало.

— Здесь будет проверено ваше мужество! — крикнул в вокс Н'келн ясным голосом, похожим на серебряное копье, брошенное против солнца. — Будьте наковальней, станьте молотом!

Это подействовало ободряюще.

— Он прошел испытание в пламени битвы… — с искренним благоговением отметил Лазарь.

Иагон промолчал, сосредоточившись на уничтожении приближающихся орков злыми очередями из болтера.

— Мы удержим их здесь! — рявкнул Тсу'ган, желая придать решимости отделению. Он знал, что другие братья-сержанты сделали то же самое. — Мы знали, что это случится, — прибавил он, когда первый абордажный крюк, лязгнув, зацепился за стену. Тсу'ган отстрелил цепь с крюка, дождавшись прежде, пока она натянется. Глухие вопли невидимых зеленокожих, взбиравшихся по цепи, а теперь падающих вниз и бьющихся насмерть, заставили Тсу'гана улыбнуться.

Еще три крюка последовали за первым. Брат Станг сбросил один, но тут загремели еще пять и крепко вцепились в стену.

Брат Катус бестолково рубанул по цепи боевым ножом, затем перегнулся через стену, намереваясь расстрелять орков внизу из болтера. Он отшатнулся назад, извергая струи крови: между шеей и ключицей засел тесак. Станг оттащил раненого в сторону и всадил болт в череп орку, первым осмелившемуся высунуть голову над рокритовым краем стены.