Книга Гарнизон не сдается в аренду - Евгений Костюченко

Но в следующий миг Регину окружили волонтеры, она спустилась с крыльца и повела их к складу, перебирая связку ключей.

«Делайте свое дело, доктор, — подумал Гранцов. — А я буду делать свое. Хотел бы я знать, какие еще дела предстоит сегодня переделать…»

Все молчали, пока машина летела по узкой дороге между высоких сосен. Мотор завывал на подъемах, а на спусках «ситроен» цеплял железом за бетонку, раскачиваясь, как на волне.

— Я просто хотела оторваться от своих, — заговорила Восьмая. — Есть вещи, которые нельзя обсуждать в их присутствии.

Она повернулась к сидящим позади и спросила:

— Гранцов? Вы хотите знать правду?

Вадим пожал плечами, и за него ответил опер Петренко:

— Хочет, хочет. Мы все хотим. Почему вы спрашиваете его одного?

— Его это касается больше других. Да, Гранцов, если бы вы оказались на своем рабочем месте в ночь на 12 июня, вы бы погибли. А если бы вы погибли, никто не спас бы меня сегодня. Значит, вы спасли не только себя, но и меня. Поэтому я все должна рассказать именно вам.

— Так рассказывайте, — попросил ее опер.

— Так вот, — сказала Восьмая. — Все это придумал один человек… Нет, он не человек. Он сам всегда говорил, что он лучше, чем человек. В структуре его статус — Третий. Я думаю, что он бывший военный. Это видно по его манере говорить, по некоторым фактам биографии. Иногда он называл себя майором. Неважно, кто такой Третий на самом деле. Он сам по себе. Если Бог есть, и если дьявол есть, то Третий — он дьявол.

— А можно без метафизики? — спросил Гошка. — Хотели что-то рассказать, так рассказывайте конкретно, приводите факты, фамилии, даты, эпизоды. А всю эту вашу словесную шелуху оставьте для своих гавриков.

— Конкретно? А что вам это даст? Вам будет легче от того, что я назову фамилию Третьего? Я ее узнала случайно, нашла у него браслет с группой крови. Он всегда держал его в машине. Впрочем, я не уверена, что это его настоящая фамилия — Вязинскас.

— Везунчик, — удовлетворенно сказал опер Петренко. — Ваш Третий — это Везунчик. Вязинскас, майор, десантник. Обычная карьера — увольнение, охранная контора, рэкет, контрабанда. Очень серьезная фигура. Все сходится. Жалко, что капитан Железняк с нами не поехал.

— Вот только его здесь не хватало! Ну, хорошо, Везунчик задумал комбинацию. Мы-то здесь с какого боку? Зачем надо было нас убивать? — спросил Гранцов.

— По принципу полной изоляции, — спокойно пояснила Восьмая. — Чтобы предотвратить малейшие утечки информации. О том, что Институт проводит выездную сессию на вашей точке, не должен был знать никто. Просто никто.

— Бред, — снова подал голос Добросклонов. — В этой стране все всегда всё знают.

— Да, но не сразу, — ответила Восьмая. — Когда-нибудь и вы, Игорь, узнаете, куда делись ваши машины с концентратами. Но сейчас вы этого не знаете. Кстати, их перехватила команда Дикобраза. Это тоже комбинация Третьего.

— А я знал, что вы все сами подстроили, — сказал Добросклонов.

— Так, — сказал Гранцов. — Третий сейчас в офисе? Деньги у него?

— Не знаю, — сказала Восьмая. — План был такой. Захват вашей точки. Шантаж руководства. Кассета, угрозы убийства, моя истерика — это безотказные аргументы. Второй связывается с боссом и просит отдать выкуп. Босс отправляет выкуп через Третьего и одновременно организует контроль за передачей денег. Но никакой передачи не будет, потому что Третий исчезает вместе с миллионом.

— А почему вы были так уверены, что ваш босс доверит такое дело именно Третьему? — спросил Гранцов.

— Потому что ни Второго, ни Первой рядом с ним не было. В этом и была вся суть операции. Кроме того, сумма-то не очень большая. Так вот. Получив деньги, Третий должен был позвонить Дикобразу, и бандиты снимают блокаду. Потом Дикобраз исчезает, а мы разными рейсами вылетаем из страны и встречаемся в Риме. Но все получилось по-другому. И я сама не знаю, почему он решил от меня избавиться.

— Не захотел старик ехать в Тулу со своим самоваром, — заметил Поддубнов.

Незатейливая шутка вызвала неожиданно бурную реакцию. Добросклонов и Керимов заржали и обменялись ударом по подставленной ладони.

— Спасибо, что рассказали про мой товар, — сказал Гошка. — Кажется, теперь я ваш должник. Могу расплатиться той же монетой.

— В каком смысле?

— Вы мне дали информацию. Я тоже дам вам информацию. Вы удивлены, что вас не взяли в Рим? А я нет. Я удивлен, что вы до сих пор живы. Дикобраз, насколько я понял, это бывший хозяин охранного предприятия «Невский Атаман». Вам не странно, что он согласился сотрудничать с вами? Ведь именно вы отняли у него это предприятие, вы заставили его покинуть город, вы сломали всю его жизнь. А он, вместо того, чтобы ненавидеть вас, вдруг начинает с вами работать.

— Эти люди непредсказуемы, — Восьмая пожала плечами.

— Наоборот. Люди, которые заняты серьезным бизнесом, должны быть как раз предсказуемыми. Иначе с ними не будут иметь дела другие бизнесмены. И ваш Дикобраз — не исключение. Он хотел отомстить Институту, и он ему отомстил.

— Вы так говорите, Игорь, потому что тоже, наверно, хотите отомстить?

— Не просто хочу. Я уже отомстил, — спокойно улыбнулся Гошка. — Ведь фактически это я все устроил. Ох, боюсь, что мне еще достанется от старшего брата… Димка, обещай, что не будешь бить по голове.

— Не обещаю, — сказал Гранцов.

— Ну и черт с тобой. Все равно мне легче признаться, чем скрывать такую операцию возмездия, — вздохнул Гошка и попытался отодвинуться подальше. — Так вот, миссис Восьмерка, слушайте, как все было на самом деле. Когда случилась эта история с пропавшими протеинами, я сразу понял, что это ваша работа. Вы дали мне время, и я его использовал. Я поднял все свои старые связи, я не вылезал из Интернета и библиотеки. Думаете, я искал деньги, чтобы рассчитаться с вами? Фигушки. Я искал информацию. Наверняка вы уже проворачивали такие аферы и раньше, вот мне и хотелось знать, чем все кончалось.

— Узнали?

— К сожалению, узнал. Узнал, что вы всегда добиваетесь своего. Любой ценой.

Керимов неожиданно хлопнул себя по коленке и воскликнул:

— Слушай, помнишь микроавтобус в Давосе? Восемь человек один раз убили, чтобы дело замять, э! Восемь человек!

— Они убили больше. И я не хотел пополнить количество трупов. И тогда вот что я придумал. Я просто составил список всех, кого вы обидели. Всех. Там были наши «атаманы» и польские спекулянты, мунисты и хаббардисты, и даже буддисты, у которых вы отсудили храм в Норвегии.

— Откуда буддисты в Норвегии? — пренебрежительно отмахнулась Восьмая. — Что вы несете, Игорь?

— Я продолжаю. Так вот, я составил этот список. В нем было тридцать восемь потерпевших. Против каждой позиции я указал суть их претензий к Институту. Указал координаты потерпевших. И указал нынешние адреса Института вместе со всеми его филиалами. Кстати, напомнил всю цепочку его переименований. После чего мне оставалось разослать этот список в тридцать восемь адресов. И надеяться, что хотя бы десяток из этих обиженных придурков сможет объединиться для возмездия.