Книга Королевский судья - Сандра Лессманн

Не дав лорд-мэру продолжить, судья Трелоней сказал:

— Милорд, ввиду того обстоятельства, что указанная дама находится здесь, а ваши слова граничат с оскорблением его величества, я требую опустить данный пункт допроса.

Лорд-мэр залился краской, вынужденный признать правоту председателя.

— Продолжайте, обвиняемый, — сказал Трелоней.

Бреандан рассказал, как он дрался с сэром Джоном Дином.

— Я только хотел, чтобы он взял свои слова назад. Его я мог застрелить и на лошади. Зачем же было с ним драться, если я хотел убить его?

— Вы уже как-то обезоружили сэра Джона, — вмешался рикордер. — По крайней мере так вы утверждали на вашем последнем процессе.

— Тогда у меня не было вообще никакого оружия, и мне пришлось защищаться голыми руками. В этот раз у меня был пистолет. То, что я не использовал его, доказывает, что я не собирался убивать советника.

— Может быть, вначале и нет. Но по мере борьбы ваш гнев мог достигнуть такой степени, что вы, потеряв контроль, закололи его, когда он уже лежал на земле, — вставил сэр Орландо.

— Нет, милорд, клянусь вам, я невиновен, — заверил Бреандан. — Я не убивал Дина. Единственная вина, которую я признаю, заключается в том, что я оставил его беспомощным и ушел. Я выдал его истинному убийце. Но если бы я знал, что он в опасности, я бы не оставил его одного.

— Так вы утверждаете, что сэра Джона убил другой человек? — спросил Трелоней. — Вы можете сказать нам, кто?

— Я бы очень этого хотел. Но я его не видел.

— У вас есть свидетели, видевшие этого человека?

— Нет, милорд.

— Вы что-нибудь знаете о неизвестном?

Бреандан мрачно покачал головой:

— Нет, милорд.

Зрители снова начали перешептываться. Сэр Орландо переждал, затем спросил:

— Желаете ли вы вызвать свидетелей защиты, обвиняемый?

Ирландец ответил утвердительно и пригласил мастера Риджуэя. Ален подтвердил, что после суда он поручился за Бреандана и взял его в свой дом помощником. Он хвалил его за прилежание и честность и заверил, что Макмагон не давал ему поводов для беспокойства. Он был мирным и доброжелательным.

— Вы знали, что ваш помощник проводил ночи в доме леди Сент-Клер? — осведомился рикордер.

— Разумеется, — невозмутимо ответил Ален. — Я сам его туда направил.

— Вот как? Для чего?

— Леди Сент-Клер предстояли роды. Она хотела, чтобы, помимо акушерки, у нее была возможность прибегнуть к услугам цирюльника. Я послал туда Макмагона, чтобы он мог позвать меня, как только в этом появится необходимость.

— Вы знали, что обвиняемый и миледи Сент-Клер состояли в связи?

— Я предполагал. Но сам он не проронил об этом ни слова. Он слишком уважал ее, чтобы бросить на нее тень.

— Вы считаете возможным, что он напал на советника только потому, что тот оскорбил леди Сент-Клер?

— Да. Милорд, вы бы позволили оскорблять вашу благодетельницу, даже не попытавшись защитить ее честь? Я убежден, это была честная борьба — причем Макмагон находился в невыгодном положении, — но никак не умышленное убийство.

— Я был бы склонен согласиться с вами, сэр, — серьезно сказал Трелоней, — если бы Дина не закололи сзади, когда он оказался беззащитен и не представлял уже никакой опасности.

При этих словах Иеремия почувствовал резкую боль в груди. К своему огромному огорчению, он должен был признать, что Трелоней сформировал свое окончательное мнение о деле и не сделает ничего, чтобы спасти ирландца от виселицы. Он обещал быть к нему справедливым и сдержал это обещание — во время процесса Бреандан получил возможность оправдаться. Приговор будет справедливым, как и хотел Трелоней. У него не было никаких оснований призывать присяжных к милосердию по отношению к убийце. Его последние слова убили последнюю надежду Иеремии на более мягкий приговор за непредумышленное убийство, судья напомнил присяжным — удар нанесли сзади, то есть речь шла о хладнокровном убийстве.

Присяжные удалились на совещание. Для вынесения решения им не потребовалось много времени. Когда они вернулись, во дворе суда воцарилась мертвая тишина. От напряжения все затаили дыхание. Судебный писец поименно перечислил присяжных и затем спросил:

— Пришли ли вы к единодушному решению?

— Да.

— Кто будет говорить?

— Наш старшина.

— Бреандан Макмагон, подними руку. Посмотрите на заключенного. Что вы решили? Виновен ли он в особо тяжком преступлении — убийстве, в котором его обвиняют, — или невиновен?

— Виновен.

Аморе, исцарапав себе за время ожидания ладони ногтями, закусила губы, чтобы не закричать. Ледяной холод пронзил и парализовал ее. Она увидела, как резко побледнело лицо Бреандана. Руки судорожно схватились за прутья решетки, отделявшей его от судей и присяжных, как будто он пытался не упасть.

Это было последнее дело заседания, и можно было тут же перейти к вынесению приговоров. Всех заключенных, признанных виновными в совершении преступлений, привели из Ньюгейта и по одному вызывали к барьеру. Бреандан вышел в конце. Писец еще раз потребовал от него поднять руку и зачитал приговор присяжных:

«Тебя обвиняли в совершении особо тяжкого преступления, убийства, и привлекли к суду, ты не признал себя виновным и на суде покорился Богу и твоей стране, которая сочла тебя виновным. Можешь ли ты привести какую-либо причину, по которой суд не должен приговаривать тебя к смертной казни и не выносить решение о повешении, как предусматривает закон?»

Бреандан, слушавший его с опущенной головой, медленно поднял глаза. Но он посмотрел не на писца, а на судью Трелонея.

— Клянусь, я невиновен, — повторил он.

Это было все, что он мог сказать.

— Секретарь, восстановите тишину, — с достоинством приказал писец.

И юридический ритуал продолжился.

— Слушайте, о слушайте, о слушайте! — зычно воскликнул секретарь. — Наш монарх король приказывает и повелевает всем присутствующим спокойствие, пока заключенным, признанным виновными, будет выноситься смертный приговор. Бог да сохранит короля!

После этого рикордер начал длинную проповедь о пагубности преступлений, завершив ее следующими словами:

— И наказание, предусмотренное законом для таких преступников, как вы, следующее: отсюда вас вернут туда, откуда привели, а затем отвезут к месту казни, где вас повесят за шею, пока вы не умрете, и да будет Господь милостив к вашей душе.

Пока городской судья произносил эти слова, надзиратель набросил Бреандану на перевязанные большие пальцы веревочную петлю, демонстрируя тем самым, какая участь его ожидает. Кроме ирландца к смерти приговорили еще двоих заключенных — вора-домушника и уличного разбойника.