Книга Бенефис чертовой бабушки - Валентина Андреева

Все решили, что я просто заслушалась Наташку, а посему послали за Дмитрием Николаевичем Даньку. У него проблем с философией не было. На фиг она ему в эту минуту нужна? Он сразу побежал выполнять поручение, легко проскочив мимо Газонокосильщика. При этом даже успел его приветствовать, похлопав по плечу. Это сыграло положительную роль. Я моментально оттаяла и доброжелательно, но еще несколько скованно, помахала Газонокосильщику рукой. Он заметил мой жест доброй воли, слегка поклонился, но с места не сдвинулся. Очевидно ждал, когда Данька представит его по все правилам. Джентльмен. Или просто трусит. Хорошо, что у него не было в руках косы.

Тем временем Анна Петровна подала первые признаки жизни – шумно, с клекотом вздохнула. Да Наташка кого угодно достанет! А к тому времени, когда прибежал Димка, нянюшка уже хорошо сидела на перевернутом вверх дном ведре и, обхватив голову руками, тоскливо выводила свою жалостливую песню о главном: «Ксюшенька, я же не виновата, ты сама виновата». Дмитрий Николаевич, как обычно по ночам плохо понимающий, что вокруг творится, тем не менее сразу определил: Анна Петровна жива и, как мне показалось, на нее за это обиделся. Как бы то ни было, а именно у нее спросил, что за глупые шутки со смертью. Испугавшись сурового тона хирурга Ефимова, Анна Петровна намертво вцепилась ему в наспех одетую задом наперед футболку и с новой силой завопила: «Ксюшенька, я же не виновата!..» Окружающие, всяк по-своему, старались ввести Дмитрия Николаевича в курс дела. Шумиха поднялась невообразимая!

– Я не Ксюшенька, Анна Петровна, я Дмитрий, Дима. Ксюш-шеньку вчера похоронили, – как мог, отбивался Ефимов. – Она что, свихнулась? – спросил он у Наташки, старавшейся отбить его от нянюшки.

– Нет! – с натугой пояснила подруга. – Просто она пять минут как с того света. Увиделась с покойной Ксенией, а прощение себе у нее вымолить не успела, быстро оклемалась.

– А ты тогда откуда? – озверел Димка. – Да отпустите же вы меня! И можно всем немного помолчать?! Просто балаган какой-то. Анна Петровна, на мой взгляд, слишком живая.

– Полуживая…

Наташке удалось отцепить нянюшку от Димкиной футболки. Для острастки она весомо шлепнула старушку по руке.

– Я бы даже сказала, полумертвая. Вцепилась в тебя именно мертвой хваткой.

– Вставай, Анна, идем. Пора сказать людям правду.

Ровный спокойный голос Газонокосильщика, согнувшегося над нянюшкой, мигом всех отрезвил. Анна Петровна прекратила выть, добровольно разжала вторую руку, попыталась встать, да Наташка не дала – кувыркнулась рядышком.

Только тут все обратили внимание на новую персону.

– А кто это? – Маринка задала вопрос слишком громко и сразу же извинилась перед Газонокосильщиком за неуместность тона. И пригласила все общество проследовать в дом, потому как в самое ближайшее время у нее «съедет крыша».

– Я его не знаю… – сказала нянюшка и для убедительности отрицательно покачала головой.

– Не волнуйся, Маришка, у этого человека хорошие рекомендации, – скороговоркой успокоила ее я. – Он несколько раз вытаскивал нас из, скажем так, неприятностей. Инкогнито. И именно Данька тайком от Юлии навязал его в попутчики вашему Саше. Он хорошо знал дорогу в деревню. Вышел в Соловьевке и отправился к себе пешком. Вот тебе и причина ссоры между Данькой и твоей дочерью: молодой человек только вчера сказал девушке правду. То-то я удивилась, почему Юленьку больше не интересует, откуда дядюшка узнал дорогу в Кулябки. С ним она уже разобралась.

– Странная причина… – Маринка осторожно приложила руку ко лбу, как бы убеждаясь, что «крыша» еще на месте. – Юля, мне кажется, надо разбудить папу.

– «Папу» будить не надо, «папа» давно стоит рядом с тобой и безуспешно пытается понять, почему он до сих пор не сбрендил.

– Ой, а я думала, это Сашка.

– Сашка пытается стащить с яблони какой-то белый балахон, – проворчал Юрик. – Интересно, кто додумался сушить шмотку на дереве?

– Это Ксюшенька, – уверенно подставила покойницу нянюшка. – Юля… А почему ты держишь в руках ее волосы?

Уверенность у Анны Петровны мигом пропала, заменилась паникой.

– Это Ксюшин парик. Мы нашли его в шкафу у дядь Саши. Мама, зачем вы украли у меня раскладушку?

– Светает… – многозначительно сказал Димка, устремляя задумчивый взгляд на восток. – Но никакого просветления в речах! Семь верст до небес и все лесом.

– Да лесом всего ничего, – оживилась Наташка, сочтя возможным встать на ноги. А от развилки вообще не больше пятисот метров. Ир, скажи? Может, действительно пойдем в дом? Там совсем светло. Маринка, бери свою «крышу» с собой. Твой муж, кажется, окончательно проснулся и сейчас «съедет». Или ты про другую крышу говорила? Которая ближе к телу. Анну Петровну из рук не выпускать! Ефимов, не толкайся! Позвали тебя в нашу компанию, так веди себя хорошо.

– А где Антон?! – опомнилась я.

– В нашем доме, – как само собой разумеющееся пояснил Газонокосильщик. – Пойдем, Анна. Я тебе помогу. Это ничего, что ты меня не знаешь. Я тоже познакомился с тобой только на днях.

9

Все-таки электрический свет, даже самый яркий, и в подметки не годится солнечному. Тепла от него никакого. Тем не менее он заставил всех взглянуть друг на друга по-новому. Создалось впечатление, что все мы, пережив минувшие события, немного изменились. Вступив в противоречия с аксиомой, сознание на деле доказало свое превосходство и мигом определило бытие. И оно показалось безрадостным. Лица людей, сидящих и стоящих в кухне, в том числе молодежи, выглядели постаревшими и умудренными. Наши с Наташкой и Маринкой, к тому же были изрядно грязными. Как у героев боевиков, обеспечивших себе боевую раскраску – маскировку под окружающую обстановку. А вот Анна Петровна, усаженная на стул на виду у всех как наглядное пособие, казалась ничем не запятнанной. Потому что была в темном платье. Настораживали ее бегающие глаза. Взгляд с ненормальной скоростью метался от одного человека или предмета к другому. Наверное, именно такой называют «затравленным». После ударной дозы валерьянки она немного успокоилась. Откуда-то прискакал Басурман и наглым мяуканьем вынудил Наташку преподнести ему разбавленных пять капель. Сделай она это чуть раньше, не залаяла бы Денька. Глядишь, не проснулся бы Борис…

Борис Иванович, которого вместе с собакой только и не хватало в нашем обществе, выглядел лучше всех. Худо-бедно, но выспался, однако совсем не соображал. Первым делом с тревогой отыскал свою жену, вторым – поинтересовался, зачем она напялила его куртку, а третьим – представился Газонокосильщику: «Борис. Иванович».

– Георгий Данилович. Георгий. Или Гера, – назвал себя Газонокосильщик.

Вполне интеллигентное лицо. Аккуратная бородка, хорошие глаза. Приятная внешность. У леса, в темноте, да с пластиковым ведром на голове (теперь уже понятно – для воды) он выглядел несравненно хуже.

– Папа нашего Даньки, – добавила я информации для присутствующих. – Они очень похожи. А Даня назван так в честь деда.