Книга Совокупность лжи - Дэвид Игнатиус

Феррис провел в посольстве почти всю ночь, ожидая хоть какой-то информации. Вечером он связался с Хофманом по защищенной телефонной линии, после того как наконец уехал из квартиры Алисы. Сначала Хофман говорил раздраженно из-за его опоздания, но вскоре он понял, что Феррис совершенно не в себе, и сбавил тон. Извиняться он не пытался. Сказал, что Управление привело в действие все резервы, чтобы найти Алису Мелвилл. Но суть дела была в том, что надо искать ее так, чтобы люди, ее пленившие, не заподозрили, что она является, по словам Хофмана, «важной персоной».

— Мы найдем ее, — сказал Хофман. Он пытался обнадежить Ферриса, но почему-то его слова повергли Ферриса в еще большее отчаяние. Ему пришлось положить трубку на стол и ждать, пока Хофман не позвал его: — Эй, ты там где?

Тогда Феррис взял трубку. Хофман сказал ему, что надо поспать. Феррис согласился. Но он знал, что, даже если он ляжет на софу в кабинете, он не заснет. Перед глазами будет Алиса. Связанная, в багажнике машины или в каком-нибудь пустом подвале. Или еще хуже. Что ее допрашивают. Выкручивают руки, все больше, и вот рука не выдерживает и ломается.

— Знаешь, приятель, тебе следовало рассказать мне об этой Алисе. В том смысле, что она знакома с Садики. Тогда бы мы ее на время припрятали.

Феррис не ответил. Он знал, что Хофман лжет. Он ничего такого не сделал бы. Он просто выгораживает себя после всего, что произошло. Голос Ферриса дрожал, он не мог сдержать себя.

— А теперь послушай меня, — продолжил Хофман. — Самое важное сейчас — чтобы все шло как положено. Пусть посольство объявит об исчезновении Алисы. Пусть кто-нибудь позвонит в это учреждение, где она работала, хотя бы даже из ближневосточного отдела. Пусть они напишут заявление о ее исчезновении. Только, ради бога, не звони сам. Пусть этим займется отдел посольства по связям с общественностью. Они свяжутся с иорданской прессой и дадут объявление насчет нее. Пусть ее начальник тоже свяжется с арабскими газетчиками, а еще с «Аль-Джазирой» и «Аль-Арабией». Скажет им, что похитили женщину, которая работала с утра до вечера, помогая арабам. Ведь что нужно, чтобы ее освободить, а? Правда. ЦРУ тут ни при чем. Я связался с Госдепартаментом. Посол свяжется с влиятельными палестинцами, чтобы узнать, не сможем ли мы сделать что-то частным образом. Он скажет, что мы не будем платить за нее выкуп, но мы заплатим, если потребуется. И все это понимают. Так что держись.

Все, что мог сделать Феррис, так это невнятно согласиться. Он был рад, что Хофман хладнокровен и уверен и знает, что делать. Все заявления сделаны, все тайные звонки — тоже. К утру тема похищения Алисы Мелвилл вышла на первые полосы газет в Иордании и Америке. В большинстве статей приводились высказывания начальника Алисы, директора Совета по ближневосточному урегулированию. Он говорил, что Алиса Мелвилл — «лучший друг всех арабов» и ее похищение — ужасная ошибка. Франс Пресс первым дал информацию о том, что у Алисы Мелвилл был друг, работавший на дипломатической службе в посольстве США. Цитируя некоего «западного дипломата», из французского посольства, Франс Пресс развел спекуляции насчет того, что похищение могло стать следствием ее отношений с этим безымянным американским дипломатом.

Люди Хани действовали эффективно и, с учетом сложившихся обстоятельств, относительно быстро. Они сравнили пробы крови с волосами Алисы, оставшимися на расческе в ванной. Лаборанты в госпитале имени короля Хуссейна работали до поздней ночи и доложили о результатах анализа ДНК. Кровь принадлежала Алисе. В квартире было найдено множество отпечатков пальцев, но большинство их было отпечатками Роджера Ферриса. Они надеялись найти другие отпечатки на кухне, где, по всей вероятности, и произошло нападение на Алису, но четких отпечатков не было. Агент ФБР предположил, что похитители были в перчатках. Их было несколько, судя по следам ног на полу. Они чрезвычайно аккуратно открыли замки и внизу, и на входной двери, причинив им минимум повреждений. Так что это были скорее профессионалы, а не обычные взломщики. Феррис даже и не знал, хуже это для Алисы или лучше.

Хани пришел в посольство на следующее утро, чтобы повидаться с Феррисом. Это было необычно, паша, как правило, приглашал людей к себе. Они пошли в защищенную комнату для переговоров, которая обычно использовалась при встречах с посредниками из ГРУ. Феррис выглядел совершенно разбитым. Лицо, обычно загорелое и гладкое, сейчас стало желтоватым и обвисшим, темные круги под глазами были словно нарисованы куском угля. Живое воплощение стресса и страданий. Это были уже не те, прежние глаза, светящиеся любопытством. Это были глаза человека, увидевшего дно пропасти.

Шеф УОР обнял Ферриса и трижды поцеловал его в щеки, а потом в лоб. Он видел, какую боль испытывает молодой мужчина, и понимал, что единственный способ унять ее — это найти Алису. Хани попытался как-то отвлечь Ферриса, в силу привычки к вежливости или своего теплого отношения к нему, но американец взял его за руку с мольбой во взгляде. Сейчас он был целиком во власти Хани.

— Скажите, что вы узнали, не важно, хорошее или плохое.

— Мы связались с одним из наших агентов в сети. Он в Сирии, но осведомлен об операциях в Иордании.

— И что он сообщил?

В голосе Ферриса появилась надежда. Ненамеренно, но он, конечно же, хотел услышать хорошие новости.

— Он подтвердил информацию. В Аммане похитили женщину-американку, ты был прав. Они некоторое время следили за ней и решили выяснить, каков характер ее связей с Омаром Садики. Они не разобрались с Садики, а этот вопрос для них очень важен. Они захватили ее вчера утром и сразу же вывезли из города, в багажнике машины. Эта операция санкционирована на очень высоком уровне, и доступ к информации о ней имеет только верхушка сети. Это хорошие новости.

— Почему? — спросил Феррис, в отчаянии глядя на Хани.

— Потому что крупные руководители осторожнее, чем мелкие. Они не вульгарные убийцы. Им нужна информация, и они не причинят твоей женщине вреда, если на то не будет надобности. Так что, друг мой, можешь немного успокоиться. Все будет хорошо.

Феррис потер глаза рукавом. Расплакаться сейчас было бы совсем неловко.

— Где она? Вы знаете?

— Не могу сказать. Наш агент не сообщил этого сам. И не думаю, что он знает. Когда мы надавили на него, он сказал, что он думает, что она в Сирии. Подозреваю, ее переправили через границу этой ночью, во время песчаной бури. Они не оставят ее в Иордании. Это было бы слишком опасно. Думаю, они действительно переправили ее в Сирию, чтобы поговорить с ней.

— И что они теперь будут делать?

Хани наклонился к американцу и заговорил тихо и спокойно:

— Они ее отпустят. Когда поймут, что она не может дать им необходимой информации, отпустят и попытаются найти нужную информацию другим способом. По сути, эти люди — убийцы, но они не дураки. Уж это мы знаем точно.

— А что делать мне? — спросил Феррис. Более всего его угнетала именно собственная беспомощность. Он чувствовал себя как взрослый в ситуации, когда его ребенок оказался в смертельной опасности. «Лучше бы это был я, а не она. Возьмите меня. Пусть я испытаю страдания вместо нее. Почему невинный человек должен страдать из-за того, к чему испытывал бы глубочайшее отвращение, если бы узнал правду?»