Книга Свирель Гангмара - Виктор Ночкин

Свен растерялся. Петер по опыту знал, что приятель сейчас соберется с мыслями и насядет снова, поэтому быстро продолжил, вытаскивая медальон Герта:

— А что ты скажешь вот об этом?

— Об этом… — Свену было достаточно одного взгляда на портрет блондинки. — Э, да я ее видел! Это же подруга Марольда! Ну, которую убили во время штурма. Тот самый колдунишка, Герт, и убил магией! Откуда у тебя?

— Выкупил в кабаке. Старичок, которого ты признал похожим на Герта, оставил в залог за вино. Пожалуй, это в самом деле Герт, а у него, видишь — портрет женщины, которую он, по твоим словам, убил. Странная история, а?

— Странная…

Свен потянулся почесать в затылке, он совсем запутался. Потом растерянно промямлил:

— Что-то я не пойму, кто здесь каким боком в это дело встрял. Найти бы Герта, да прижать крепко… Ладно, рыжий, слушай! Мне нынче велено перед Бэром отчитаться. Отдай медальончик, а? Я его начальнику в нос суну — мол, напали на след!

— Нет, не отдам. Ты знаешь, кто портрет писал? Я подозреваю, что Лукас… Моне бы его показать…

— Так показывай скорей, да и дело с концом! — велел Свен. — Ну, чего ждешь-то?

Петер уже собрался ответить колкостью, потому что упоминание о пропавшей девушке мигом вызвало раздражение, но, подняв глаза, колдун обнаружил, что приятель глядит вдоль улицы. Проследив взгляд сержанта, Петер изумился — число сюрпризов, отмеренное Гилфингом на нынешний день, все еще не исчерпалось. По улице брела Мона, оглядываясь по сторонам и, похоже, кого-то высматривая — точь-в-точь как Свен несколько минут назад.

Глава 43

— Ну, давай! — повторил Свен. — Вон, плетется твоя красот…

Петер ткнул приятеля локтем, сержант умолк и с удивлением уставился на колдуна — прежде тот не позволял себе так реагировать на Свеновы шуточки. Маг, не обращая внимания на притихшего стражника, поспешил навстречу девушке. Сержант затопал следом.

— Мона, ты… Куда ты пропала?

— Я ходила искать… Петер, я нашла…

— Погоди, глянь, что мне попалось. — Петер торопливо вытащил медальон. — Это отец писал?

Маг удивился, когда Мона, едва глянув на портрет, тут же вернула его, не проявляя ни малейшего интереса.

— Да, похоже на папину руку. Петер… как кстати, что здесь твой приятель из стражи. Я должна вам кое-что показать. Идемте скорей!

— Но… — Колдун растерянно повертел медальон. Он рассчитывал на большую заинтересованность. — Я думал, это важно. Если твой отец…

Мона не слушала, она переводила взгляд с Петера на Свена, неловко топчущегося поблизости.

— Пожалуйста, идемте скорей! Петер, я благодарна тебе, честное слово, но этот медальон… папа время от времени писал такие портретики, за них много не платили. Даже не знаю, кто эта женщина, не помню ее. Но сейчас, Петер, я должна показать кое-что важное, тебе и твоему другу. Это касается Марольда, правда!

Свен наконец вымолвил:

— Так я могу забрать медальончик-то? А то мне к начальнику с докладом… Покажу ему улику — мол, иду по следу. Это ж портретик Марольдовой зазнобы, да еще и нарисован Лукасом, который тоже… ну, то есть…

Петер испугался, что Мона разозлится на бесцеремонного сержанта, но мысли девушки были сейчас далеко — она нетерпеливо топнула ногой и, ухватив Петера за рукав, потянула:

— После расскажете мне о Марольдовых зазнобах! Идемте скорей! — затем бросила косой взгляд на Свена и прошипела изменившимся голосом: — И приятелю твоему будет о чем начальству доложить! Я обещаю. Идемте, по дороге расскажу!

Друзья переглянулись и зашагали за девушкой. Та принялась вполголоса рассказывать:

— Я наконец-то нашла это место в лесу. Ну, то самое, где огонь не горит, гаснет без всякой причины…

Лицо сержанта мгновенно переменилось. Теперь в его глазах читался живейший интерес.

— Ага, похоже, в самом деле Марольдовы штучки! А как ты это местечко-то нашла? — строго спросил он.

— Сейчас… я все объясню, — сбивчиво проговорила девушка и, вытерев вдруг набежавшие слезы, продолжила свой рассказ: — Это случилось вскоре после ареста отца. Я места себе не могла найти, бродила целыми днями одна… по лесу… Никого видеть не хотелось. И вот однажды забрела вглубь… уже и вечереть начало, а я тропинку потеряла… стемнело, хоть глаз коли. Куда идти, не знаю. В общем, вскоре поняла, что придется в лесу рассвета дожидаться, а не то еще больше заплутаю. Холодно, страшно… Вернее, я не очень-то боялась, но все же… Решила костер развести, чтоб согреться. Место хорошее выбрала, веток сухих собрала. Огниво я таскала с собой, лес все-таки… А тут как ни пытаюсь разжечь, гаснет огонь! Ни за что разгораться не хочет! Только высеку искры, пытаюсь поджечь кору и щепки, а пламя будто задувает кто-то… Я ушла оттуда, и под другим деревом огонек сразу же разгорелся. А когда Петер мне о письмах Марольда сказал… Возле которых свечи не горят…

— Почему сразу не сказала? — резко оборвал ее сержант.

— Проверить сначала сама хотела, — виновато проговорила Мона.

Троица подошла к воротам. Разговор прервался, Свен махнул рукой караульным, те поздоровались с сержантом.

— И что, проверила? — снова заговорил Свен, когда портал остался позади.

— Да! Я сегодня там была. Как только выбралась из ельника, сразу же поняла, что нашла. Там овраг, почти к самой поляне подходит, колючками зарос, а чуть в стороне, у опушки, дуб старый растет. Ствол толстый, не обхватишь, а в нем — огромное дупло. Я, Петер, у тебя свечу прихватила. Так вот, разожгла — и как только к дубу приближаюсь, сразу пламя дрожит, бьется и гаснет. А у дупла и вовсе свечу не запалить.

— Видно, в дупле тайник, а? — сообразил Свен.

— Видно, так, — согласилась Мона. — Да мне не достать… Высоко очень.

Идти пришлось совсем недолго. Петер заметил, что Мона ведет их по тропе — не слишком хоженой, но все же заметной. Не прошло и двадцати минут, как они оказались на поляне, к которой в самом деле примыкал заросший колючим кустарником овраг. С другой стороны поднимался пригорок, а посередине высился старый дуб. Дерево было невысоким, но корявая разлапистая крона расходилась широко. Дуб, конечно, умирал, нижние ветви оставались почти совершенно голыми, лишь кое-где выстрелили зеленые побеги с листьями. Верхушка, похоже, когда-то пострадала от молнии.

— И где же дупло? — поинтересовался Свен, разглядывая дерево.

— Со стороны оврага, — пояснила Мона, первой вступая на поляну.

Обойдя дерево, она указала дупло. Свен, сопя, принялся шарить внутри, а Петер огляделся. Овраг подходил здесь почти к самому дереву и кусты, пожалуй, у обрыва не такие уж густые. Отсюда легко можно скрытно подобраться к дуплу так, что со стороны леса не очень-то и заметишь.

Вскоре сержант удовлетворенно крякнул и извлек из дупла записку. Развернул и торжественно прочел: «Привет, моя черноглазая монашка! Не слишком ли увлеклась ты чтением молитв? Не забываешь ли милого дружка, который ждет не дождется гостинца? Я знаю, малышка, что сильно провинился. Но Гилфинг велел прощать, верно? К чему же так долго дуться? Ведь ты же любишь меня, глупышка! Любишь безумно, страстно и ничего не можешь с собой поделать. Я знаю это так же верно, как и то, что очень скоро мы встретимся. Зачем же попусту тратить время? Если боишься не донести гостинец, можешь не беспокоиться. Мой человек из стражи все устроит».