Книга Тайна Розенкрейцеров - Виталий Гладкий

– Мы пытались прорвать оцепление, вышли из крепости… но их было слишком много, слишком много… Все мои пехотинцы пали смертью храбрых.

– Святая пятница! Ты вывел солдат за стены!? Большей глупости нельзя было совершить.

– Да он просто пытался бежать, оставив монахов на растерзание схизматам, – брезгливо скривившись, сказал Теофраст. – Спасал свою шкуру.

– Нет! Это не так!

– Дадим в этой ситуации разобраться Господу нашему, – с постной миной на побледневшем от ярости лице сказал Ротгер и поднял глаза вверх. – Ибо наш ум слаб и не готов рассудить ближнего. Вепрь!

– Слушаюсь, господин!

– Командуй!

Вепрю больше ничего не нужно было объяснять. Слишком долго он сражался в боях бок о бок со своим сеньором, чтобы не понимать его приказы с полуслова.

– Ты, ты и ты, – указал Вепрь толстым пальцев на арбалетчиков. – Два шага вперед. Товсь! Пли!

Польский рыцарь, пронзенный тремя арбалетными болтами, умер, даже не поняв, что происходит. Ротгер проследил за его падением с седла на землю и снова обратился к Вепрю:

– Предайте его тело земле. Все-таки он был добрым католиком…

Похоронив рыцаря Чтана из Бискупиц, отряд построился. Ротгер сказал, обращаясь к приору и Парацельсу:

– Хочу с вами держать совет. Что будем делать?

– Монахам мы уже не поможем, – глухо ответил Алоизий. – Упокой их, Господи, их души…

– А себя загубим, – подхватил его мысль Теофраст. – У нас слишком мало воинов, чтобы сражаться с отрядами этого схизмата, Байды Вишневецкого.

– И я так мыслю. Эх, если бы не глупость этого шляхтича!

Ротгер в бессильном гневе скрипнул зубами.

– Все, решено, – сказал он, – уходим из этих мест. Но ненадолго. Мы просто обязаны сюда вернуться, и навести порядок. А также восстановить монастырь.

– Верное решение, – воспрянул духом приор Алоизий.

– Я тоже за, – молвил Теофраст. – Тем более, что нельзя оставлять подземный храм и Врата Судеб без должного присмотра. Иначе быть беде.

Все невольно повернулись и посмотрели в ту сторону, куда вела дорога. И все трое одновременно вздрогнули.

С того места, где они находились, холм едва просматривался. Над ним стояла черная грозовая туча, опушенная снизу сизыми облаками. Она была разделена пополам прозрачным бело-синим лучом, который исходил из вершины холма. Луч ритмически пульсировал, посылая световые волны в космические дали.

– Матерь божья… – в страхе прошептал Алоизий.

Парацельс криво улыбнулся и сказал:

– Помолитесь, ваше преподобие, за десятерых невинно убиенных воинов. Вот они точно выполнили свой долг. Честь им и слава.

Больше он не стал ничего объяснять. А напуганные невиданным зрелищем Ротгер и приор не стали спрашивать. Колонна гремящих железом кнехтов во главе с рыцарем медленно двинулась вдоль реки к ближайшей переправе, которую в свое время разведал покойный Гуго. Загремел гром, и на землю упали первые капли дождя. Природа словно торопилась смыть следы пребывания человека в своих владениях.

Глава 15. СПАСИТЕЛЬНЫЙ ТАЛИСМАН

Стах допивал уже пятый бокал. Сегодня воскресенье и он имел полное право расслабиться. Возле пивного киоска Жулинского было много людей, но Коповский как обычно сидел под навесом, где находились места для «избранных».

Старого проходимца с утра на рабочем месте не было. Скорее всего, он, как обычно, смайнал в город. Так думал Коповский. В выходные дни Жулинский мотался в райцентр на вещевой рынок, где чем-то приторговывал. Чем именно, никто не знал. Правда, Стах подозревал, что Жулинский по совместительству подрабатывает у местных «деловых» в качестве барыги – скупщина краденного. Коповский и сам не раз толкал через него ворованный металл до того, как в поселке появилась точка по приему металлолома. Кроме того, услугами Жулинского пользовались и грабители могил. Это Стах знал точно, потому что его отец об этом говорил не раз.

Но не пойман – не вор. К тому же Жулинский умел ладить с начальством. Даже участковый Червиньский едва не раскланивался со стариком, когда заходил к нему выпить на дармовщину кружечку-другую свежего пива.

Что касается пива, то здесь на Жулинского нельзя было грешить. Он никогда не позволял себе разбавлять хмельную (а для некоторых и единственную) радость земляков водопроводной водой.

Конечно, у Жулинского всегда был недолив, но небольшой, а потому все мирились с таким нарушением правил торговли, мудро рассудив, что у каждого должен быть свой кусочек бутерброда с маслом, неучтенный налоговыми службами. А иначе, какой смысл торчать сутками возле крана, наживая себе артрит и прочие нехорошие болезни?

Мало того, на Жулинского едва не молились и с ужасом дожидались того момента, когда он, наконец, отправится на покой. Ведь на Баську какая надежда? Выскочит замуж, уедет в город – и привет. Кто тогда будет заведовать пивным ларьком? У кого есть столько денег, чтобы оптом закупать пиво на пивзаводе и везти его за тридевять земель в их поселок?

Естественно, в нынешние времена пива везде завались. В том числе и в поселке. Вон в продмаге торгуют и баварским, и чешским, и питерским – пей, не хочу. Хоть залейся.

Да только была одна загвоздка – ни баночное пиво, ни пиво в бутылках не шло ни в какое сравнение со свежим, на разлив, которое не имело в своем составе консервантов и обладало отменным вкусом и качеством, да к тому же (что самое главное) было значительно дешевле. А как раз этот пункт в доводах «за» и «против» в пивном вопросе имел решающее значение для местной голытьбы, у которой в пустых карманах бегала вошь на аркане.

Разве можно попросить в магазине кредит в виде двух трех банок пива или бутылки чего-нибудь покрепче?

Конечно, нет. А Жулинский всегда шел навстречу пожеланиям своих постоянных клиентов, давал в долг исстрадавшимся похмельем мужикам, и не наступал им на горло, требуя погасить задолженность точно в срок.

И еще одно – чем можно заменить общение с друзьями-приятелями на свежем воздухе с бокалом пива в руках и беседу с балагуром Жулинским, всегда приветливым, хлебосольным и обладающим большим запасом самой разнообразной информации?

Верно, ничем. Одно дело пить пиво сомнительного качества из пластмассовых бутылок или самопальную водку в своей грязной, замусоренной кухне и в полном одиночестве, а другое – расположившись на травке или за столиком на природе в кругу людей, понимающих тебя с полуслова.

Баська, да и сам Жулинский, были очень чистоплотными, поэтому возле ларька всегда было подметено, при мойке столов употреблялись ароматические моющие средства, бокалы, стаканы и кувшины блистали стерильной чистотой, а на газонах возле питейного заведения с весны до поздней осени расстилались ковры из цветов. В общем – райское наслаждение…