Книга Месть обреченного - Виталий Гладкий

И все же, когда я очутился рядом, он уже не мог держаться на ногах, хотя и упрямо пытался встать, невзирая на град тяжелых и весьма профессиональных ударов.

Я не стал выяснять что и почем, а сразу приступил к делу.

Уже отправляя в нокаут второго, я увидел, как рядом мелькнули длинные ручищи, и еще один бандит, вознамерившийся достать меня нунчаками, ткнулся мордой в асфальт.

– Ты прав… хе!.. хорошая разминка не помешает… киа-а!

Волкодав, самодовольно ухмыляясь, наблюдал за своим противником, которого после удара ногой по печени выворачивало наизнанку. Боец синел на глазах, пытаясь вздохнуть поглубже, но хлынувшая из желудка желчь забивала рот и нос.

– Я предупредил наших ребят, чтобы не вмешивались… моб твою ять! Ты видел, этот козел хотел пырнуть меня ножом?! Не трогай его, оставь мне!

Просьба Волкодава возражений с моей стороны не вызвала. Да мне было и недосуг – я пытался привести в чувство мента Ведерникова (а ведь вспомнил фамилию!).

Краем глаза наблюдая за представлением, устроенным Волкодавом, – этот сукин сын не может прожить без позерства! – я тормошил Ведерникова, встряхивал, шлепал ладонью по щекам…

А тем временем Волкодав развлекался.

На финал ему попался здоровенный битюг, похоже, бывший штангист-тяжеловес. Даже вполне приличные удары Волкодава действовали на него как на быка комариный укус.

Правда, нож он уже посеял – не без помощи Волкодава.

Но от этого не стал менее опасен. Его тренированные мышцы, залитые сверху жировой прослойкой, держали любой удар, а руки-клещи готовы были смять все, что угодно, в лепешку.

Ухмыляющийся Волкодав, несмотря на свои внушительные габариты, бегал вокруг него словно Моська вокруг слона. На них из-за занавесок "скорой" смотрели встревоженные лица "медбратьев".

Распоряжение Волкодава не вмешиваться в драку не позволяло им выполнить приказ полковника – защитить и оградить нас от любых неожиданностей. И парни молча страдали, терзаясь в сомнениях.

Будь на месте Волкодава кто-нибудь иной, "медбратья" уже давно смели бы все и вся. Но с ним никто не хотел связываться – временами Волкодав бывал сварлив, как баба, и нередко в пылу настоящей или мнимой обиды пускал в ход кулаки. – Ты хочешь его загипнотизировать и усыпить? – поинтересовался я с насмешкой.

Противостояние Волкодава и бандита перешло в фазу вялотекущей драки, напоминающей имитацию боя. – Да здоровый сучок попался… хе, хе!

Волкодав выдал серию достаточно приличных и акцентированных ударов.

– Убей его – и дело с концом, – сказал я мирно.

– Жалко. Клевый мужик. Самец-производитель. Таких теперь раз, два – и обчелся. Но дурак. Может, когда поумнеет? Ки-а!.. – Если только ты ему мозги вправишь, как следует. – Ты думаешь, у него есть мозги? Хе, хе!.. – Не уверен. – Вот-вот, и я о том же… – Говорю тебе, грохни этого недоумка. Все равно обществу от него одни неприятности.

– Тебе легко говорить – грохни. А я на службе. Мне нельзя. Это за бугром можно все, а здесь нельзя. Свои, чай… Хе, хе, хе!.. – Тогда давай я его добью. Мне один хрен, свой он или чужой. – Тебе не положено. – Почему?

– Потому что ты сейчас должен думать только о задании. Никаких отвлекающих моментов. Ки-а!.. – Как знаешь…

– Добить – не добить… – вслух размышлял Волкодав, продолжая усердно обрабатывать противника.

По-моему, слушая наш совершенно немыслимый в подобной обстановке треп, битюг просто испугался.

А как еще должен реагировать нормальный человек, пусть и вовлеченный в мафиозные структуры, на холодные и циничные рассуждения о его дальнейшей судьбе?

И это при том, что остальные его дружки уже пребывали в состоянии, близком к клинической смерти.

Отбив очередной выпад Волкодава, тяжеловес неожиданно неуклюже развернулся и бросился бежать.

Я только покачал головой – дурачина. Знал бы ты, что такое Волкодав в действии…

Будто проснувшись, Волкодав с разбега взвился в воздух и…

Не знаю, мне показалось, что он пощадил здоровяка. Хотя мог запросто размазать его мозги по асфальту. – Ну как? Волкодав сиял, как новая копейка.

– Вполне, – ответил я. – А теперь нам и впрямь нужно побыстрее сматывать удочки. – Сейчас посмотрю, что там с твоим корешем…

Волкодав нагнулся над потерявшим сознание Ведерниковым и быстрыми движениями ощупал все его тело.

– Что с ним? – спросил я. – Оклемается, – сказал он уверенно. – По-моему, переломов нет, одни ушибы. – Ему здорово досталось. – Не переживай. Менты народ живучий. – А я и не переживаю…

Транспортный самолет военной авиации летел на малой высоте, и нас с Волкодавом трясло как в лихорадке.

В иллюминаторы вливался постепенно меркнущий солнечный свет, и поднятые с пола воздушными потоками пылинки исполняли в оранжевом мареве беспорядочный, но искрометный танец, плавно закручивающийся в хоровод.

Под крылом проплывала подернутая вечерней красноватой дымкой земля, расчерченная квадратами и прямоугольниками полей и расцвеченная серебряным узорочьем речушек. Рев моторов отсекал все ненужное, наносное, и лишь одна мысль пульсировала в голове: что же дальше?

Я уже знал, что Ольгушка и Андрейка за границей и что у них все в порядке.

Было мне известно и где они находятся.

Я закрыл глаза, и величавые вершины Гималаев начали неторопливо разматывать передо мной зубчатое кружево заснеженных вершин.

Где-то там, у подножий высоких гор, в рощице на берегу бурной реки…

Самолет сильно тряхнуло.

Я посмотрел в иллюминатор: мы начали снижаться.

Внизу горели огни столицы, но мне почему-то показалось, что это глаза многочисленной и голодной волчьей стаи, вышедшей на кровавую ночную охоту.