Книга Подземная тюрьма - Лев Пучков

— Кто именно?

— Пока неясно, разбираемся.

— Он жив? Состояние?

— Жив, по состоянию пока тоже неясно. Сейчас заберем из больницы, свезем к нашим докторам, тогда уже окончательно доложу.

— Хорошо, держи меня в курсе…

* * *

— Тут нашего раненого подвезли недавно. — Старший группы показал удостоверение. — Мы для охраны прибыли.

— Для охраны? На второй этаж, до конца коридора, там увидите — «Реанимация».

— Спасибо.

— Но сначала пройдите сюда — возьмите халаты.

— Хорошо…

В палате, помимо недвижного Гены под капельницей, было четверо. Двое в белых халатах, склонившись над изголовьем пострадавшего, тихо и озабоченно что-то обсуждали.

Оба на вид весьма интеллигентные, в очках и с неуставной прической, но один — кудрявый и с плешью, а второй просто нечесаный, помятый и какой-то весь из себя уставший.

Еще двое сидели у двери, справа и слева, словно часовые.

Они тоже были в халатах, но не надетых, а просто накинутых на плечи. Тот что справа, очевидно, и был тем самым бойцом, про которого сказал шеф: коренастый и крепкий, но по привычным спецназовским меркам — вполне себе середнячок или даже ниже среднего. Второй был, конечно, не подростком («наружку» надо штрафовать, все они на глазок меряют!), но точно, мелким и явно не бойцовского обличья.

Судя по всему, эксцессов можно было не опасаться. У рыжего был очень спокойный, осмысленный и даже доброжелательный взгляд, держался он расслабленно и конфликтовать явно не собирался.

Взгляды и поведение остальных в этой комнате для командира значения не имели: посредством беглой «прокачки» обстановки было установлено, что боец (человек, способный оказать активное сопротивление) здесь всего один. Как и предупреждал шеф.

— Как он? — спросил командир группы, обращаясь к врачам.

— Тяжелый, — ответил помятый. — Но жить будет.

— А вы кто такие? — уточнил кудрявый плешеобладатель.

— Сослуживцы. — Командир обернулся к замыкающему бойцу и перевел взгляд на рыжего, затем подошел к каталке и взялся за ручку. — Приехали забрать его.

Замыкающий боец достал из поясной кобуры пистолет, направил его на рыжего и без намека на агрессию предупредил:

— Спокойно, братишка. Это не война, так что подвиги отменяются. Ну-ка, повернись спиной и дай мне ручки.

— Ребята, не стоит этого делать, — спокойно предупредил рыжий.

— Закрой рот, повернись и покажи дяде ручки. Иначе…

— Тух! Тух-тух! Тух!

Договорить он не успел: пистолет бойца замыкающей группы внезапно оказался в руках рыжего и в полторы секунды выпустил четыре пули, каждая из которых достигла цели.

Трое бойцов с простреленными головами еще рушились на пол, вповалку, как попало, а непредсказуемый рыжий, успев прострелить правое плечо командиру группы, в мгновение ока оказался рядом, мягким нажатием на раненное плечо уронил его и навис сверху.

— Сколько осталось внизу?

— Мрррразь… — Было очень больно — рука немела и не слушалась, привычный молниеносный полет ладони к кобуре был квалифицирован как явление и навсегда удален из реестра возможных движений спецназовца. — Ты что, сссукк…

— Тух! — Рыжий прострелил второе плечо, приставил ствол ко лбу командира группы и, воткнув палец в свежую рану, совершенно невозмутимым тоном повторил вопрос: — Сколько осталось внизу?

Это был какой-то боевой робот, а не человек: ругать его, орать на него, вообще хоть как-то проявлять эмоции в его направлении было бессмысленно. Эта машина для убийств, похоже, понимала только сухой язык статистики.

— Пятеро! — взвыл командир, извиваясь от боли. — Отпусти, больно!!!

— Кто такие, экипировка, квалификация?

— Четверо — «наружка», и пятый — шеф. У всех табельное оружие. Отпусти, я тебя прошу!!!

— Квалификация?

— «Наружка» — так себе, тюфяки. Шеф — да, может.

— Как звать раненого? Кто он такой?

— Это Гена Гордеев, наш инженер…

— Что он делал под объектом?

— Я понятия не… А-а-а-а, больно! Я правда не знаю! Отпусти!!!

— Отпускаю — Рыжий вынул палец из раны, отер его об одежду раненого и встал.

И поудобнее перехватил пистолет рукояткой вниз.

— Может, не стоит… — вскинулся было помятый. — Вы и так уже…

— Бац! — рыжий крепко навернул командиру группы по темечку — тот сразу обмяк.

— О боже…

— Нечего, док — жить будет…

* * *

Минут через пять после того, как зашла группа быстрого реагирования, в районе пандуса образовалось движение. «Таблетка», стоявшая крайней, вдруг сдала назад, с рывками, неловко развернулась и поехала к выходу со двора. Стоявшая следом за «таблеткой» «Скорая», недовольно рыча, заложила вираж и стала задом пятиться на пандус.

— Вот некстати-то… — недовольно пробормотал Валентин, провожая «таблетку» пристальным взором.

Некстати было и то и другое. Времени прошло достаточно, в любой момент «чистильщики» могут выкатить пострадавшего, а пандус занят. С «таблеткой» тоже не все ладно: по-хорошему надо бы организовать «хвост» за машиной противника, но для этого придется оторвать от сердца один из экипажей, а они нужны оба: одни будут грузить пострадавшего, вторых нельзя снимать с центрального входа до полного завершения эвакуации. Потому что до этого самого завершения случиться может все что угодно, и распылять и без того немногочисленные силы нельзя.

Между тем основные объекты приложения усилий — пострадавший и потенциальный пленный — в этот момент находились в больнице, а люди в «таблетке» особой ценности для Валентина не представляли — ни информационной, ни стратегической. Кроме того, данные по «таблетке» — вот они, так что найти ее потом не составит особого труда.

— Ладно, гуляйте пока, «морпехи»…

«Скорая» заехала на пандус и сдала задом почти вплотную к служебному входу, перекрыв Валентину и экипажу «наружки» сектор обзора.

Теперь они могли видеть только верхнюю четверть двухстворчатых распашных дверей.

Через несколько мгновений двери распахнулись и там возникла какая-то малопонятная возня — не видно было, то ли грузят кого-то, то ли, напротив, выволакивают. Видны были только отдельные движения да половинки силуэтов на стыке габаритов.

Впрочем, к этой возне Валентин особо и не приглядывался: он озабоченно смотрел на часы и баюкал в руке телефон, ожидая звонка от командира «чистильщиков». По времени уже пора, если странное молчание продлится еще пару минут, надо будет звонить самому.

Возня у служебного входа закончилась, «Скорая» скатилась с пандуса и, неспешно продефилировав мимо машин Валентина и «наружки», выехала из больничного двора.