Книга Великолепная маркиза - Жюльетта Бенцони

Барон был вне себя от ярости. Никогда еще его голос не напоминал так звук колокола. Резким толчком он отшвырнул от себя депутата, и Пэйн полетел в ноги тем, кого их шумный спор заставил выйти из зала. Собравшиеся стояли молча, напуганные неприкрытой яростью Жана де Баца. Пэйну помогли встать. От де Баца все ожидали новой вспышки, но тот уже успокоился. Горящими глазами он рассматривал своего противника, приводившего в порядок свою одежду.

— Теперь, — к барону вернулась его торжествующая улыбка, — я готов дать вам удовлетворение.

— Дуэль?! — Пэйн произнес это слово так, будто выплюнул его. — Я никогда не принимал участие в подобном замаскированном убийстве. И потом, дуэли запрещены законом!

— А так как закон — это вы, то вам остается только арестовать меня, сударь. У вас будет для этого время. Я намерен ночевать здесь.

Повернувшись спиной к хранящим молчание зрителям, барон взял у хозяина гостиницы ключ и направился к лестнице. Поднявшись в свою комнату с мебелью из светлого дерева, он долго смотрел на кровать, словно его удивило ее наличие в спальне. Охватившая его ярость заставила де Баца забыть об усталости. Он налил воды в большой фаянсовый таз и долго, и шумно умывался.

Барон ни минуты не сожалел о том, что произошло внизу. Пусть он приобрел себе еще одного врага, пусть когда-нибудь ему придется столкнуться с последствиями своего поступка, это не имеет значения! Жан с готовностью признал, что совершил глупость, но этот взрыв эмоций пошел ему на пользу! А теперь он ляжет спать, чтобы на следующее утро с новыми силами выполнять свой долг, как того требовала его верность Людовику XVI. Но не будут ли представители местной секции уже ждать его на выходе из отеля, чтобы отвести в тюрьму? Несмотря на эти тревожные мысли, через три минуты Жан де Бац уже спал.

А в Тампле все, кроме короля, тоже спавшего сном праведника, и дофина, спавшего сном невинного ребенка, провели практически бессонную ночь. И меньше других спали Лаура и госпожа Клери, которые в своей ротонде были почти такими же узниками, как королевская семья в главной башне бывшего монастыря тамплиеров. Они узнали о декрете Конвента в семь часов вечера. Об этом сообщил некий «глашатай», который приходил каждый вечер к стене Паруа и громко выкрикивал новости, чтобы узники знали, что происходит в Париже и на границах страны. Газеты в башню не попадали. Исключение составляли только те случаи, когда в них появлялись наиболее оскорбительные статьи. Тогда король, королева или Мадам Елизавета находили их на столе или на комоде, словно их случайно забыли…

«Глашатай» был находкой госпожи Клери. Именно она платила этому человеку, с сочувствием относившемуся к королевской семье, но из осторожности никогда не критиковавшему новую власть. Стража приняла его с легкостью, решив, что это о ней проявляют заботу власти предержащие. Благодаря «глашатаю» узники узнали о победе генерала Дюмурье при Жемапе, о вторжении в Бельгию, о победе в Северной Италии. Молодая республиканская армия казалась непобедимой…

И теперь Лаура и госпожа Клери были в отчаянии. Много недель шли разговоры о процессе, но в возможность его проведения всерьез никто не верил. Король низложен, заключен в тюрьму, неужели этого недостаточно? Нет, этого оказалось мало. Короля решили судить, вернее, осудить. Но какое наказание изберет этот так называемый суд? Вот что вызывало отчаяние и тревогу. Но если так тревожились они, то что говорить о состоянии королевы, принцессы и Мадам Елизаветы, которых они видели все реже. Плохая погода послужила предлогом для прекращения прогулок в саду. И потом, если осудят короля, то что станет с королевой, его сестрой и детьми?

В течение нескольких часов Лаура и Луиза, сидя рядом у окна, из которого было лучше всего видно главную башню, слушали громкие голоса в ночи. Это веселилась стража. Их крики, оскорбительные куплеты проникали сквозь толстые стены и наполняли дурными предчувствиями сердца женщин. Выйдет ли когда-нибудь королевская семья, которую они так любили, из этой вековой ловушки, где, казалось, навсегда задержалось эхо проклятия Жака де Молэ, последнего Великого магистра ордена тамплиеров, прозвучавшее с вершины костра (Жак де Молэ, Великий магистр ордена тамплиеров, в 1314 году был сожжен на костре по приказу короля Филиппа Красивого. Перед смертью он проклял королевский род до тринадцатого колена. (Прим, авт.))? И если эти люди покинут стены тюрьмы, то что будет ждать их за ее стенами?

Если не считать покупок в лавочках по соседству здесь же, в Тампле, хлопот по хозяйству и стирки, Лаура и Луиза жили по расписанию королевской семьи. Они знали, что король встает в шесть часов, сам бреется, потом приходит Клери, чтобы одеть и причесать его. Затем король переходил в небольшую комнату, которая служила ему кабинетом, где он молился и читал до девяти утра. Все это происходило под наблюдением стражи. В это время Клери занимался дофином, застилал постели, накрывал стол к завтраку, спускался к королеве и принцессам, чтобы причесать и их. В девять часов все завтракали в комнате короля. Прислуживал Клери, но, к несчастью, ему помогали и супруги Тизон. В десять часов все спускались в комнаты королевы, чтобы там провести день.

Король теперь сам занимался образованием сына, давая ему уроки арифметики и географии — Людовик XVI был самым лучшим географом своего королевства, — читал сыну Расина и Корнеля и рассказывал историю его предков. Королева занималась с принцессой, потом дамы вышивали или вязали. В час, если позволяла погода, все выходили на прогулку под присмотром четырех представителей муниципалитета и одного офицера. Клери тоже разрешали гулять, он играл с ребенком в мяч или в другие игры, чтобы мальчик мог побегать. Клери никогда не забывал посмотреть на окно ротонды и улыбнуться своей жене, наблюдавшей за ним.

В два часа подавали обед. И именно в это время пивовар Сантер, ставший теперь командующим Национальной гвардии, вместе с двумя «адъютантами» осматривал жилые помещения. После обеда король и королева играли в пикет или триктрак. В четыре часа Людовик XVI ложился ненадолго отдохнуть. Позже он снова занимался с сыном, которого кормили ужином в восемь часов в комнате его тетки. Дофина укладывали спать, потом семья садилась ужинать. Это было в девять часов. После ужина все расходились по своим комнатам. Король поднимался к себе и читал до полуночи…

Все эти детали Лаура и Луиза узнали от Лепитра, того самого комиссара, который вырвал их из когтей Марино. Под предлогом проверки комиссар навещал женщин, которым было запрещено покидать Тампль, и сообщал им новости. Это было куда надежнее, чем те записки, что Жан-Батист Клери ухитрялся передавать с грязным бельем по четвергам. Удостоверившись, что Лепитр «свой», Лаура и Луиза подружились с ним.

К несчастью, их навещал еще и несносный Марино. Он оказался и в самом деле совершенно отвратительным. Марино приходил исключительно в те часы, когда госпожа Клери играла на арфе или давала уроки своей «племяннице». Узники слушали эту музыку, но из-за прихода Марино госпоже Клери приходилось прерывать игру и отвечать на глупые или провокационные вопросы. К тому же он настойчиво преследовал Лауру своим вниманием, и той пришлось защищаться. Дело едва не обернулось трагедией в тот день, когда пьяному Марино взбрело в голову потащить Лауру в спальню. Госпоже Клери, которая не видела другого способа остановить его, пришлось оглушить Марино скалкой.