Книга Кровавый песок - Фридрих Незнанский

Имиджмейкеров Коваленко не переносил на дух, их услугами никогда не пользовался. Сам понимал, что людям в нем особенно нравится, это и культивировал. «Язык глубинки», например, сильно по душе. Афоризмы еще, поговорки казацкие подучил. Ну и главное, конечно, внешняя скромность: лидер должен, если не быть, то выглядеть честным и неподкупным, потому Самсон Иванович продолжал ездить на «Волге», жить в старой квартире и покупкой недвижимости увлекаться не стал — движимость она удобнее, хотя бы потому, что в сейфе умещается.

А еще, конечно, народ любит, чтоб руководители в него ходили. И Самсон Иванович ходил регулярно. Устраивал, опять же, ежемесячные встречи в прямом эфире, на каждой — краткий отчет о проделанной работе, вопросы, пожелания.

И потому, когда его пригласили почетным гостем на телевизионную программу «Ищу тебя», которую на этот раз собирались снимать в Краснодаре, он, конечно, пошел. Выкроил два часа из жесткого графика.

Жену брать не стал, у нее вечно глаза на мокром месте по любому поводу, расчувствуется, будет рюмсать в тряпочку, неудобно перед страной, а смотреть ведь целая страна будет.

Посадили его в первом ряду, рядом с каким-то взволнованным народом — видимо, героями, которым повезло, которые сегодня узнают, что нашли своих близких. На сцене за небольшим столом — ведущие, мягкий свет, музыка (Свиридов, кажется). Очень похоже на «От всей души» былых времен, помнится, смотрел регулярно, радовался за других, завидовал иногда по-черному.

В слова, звучавшие со сцены, не вслушивался, думал о своем. Что-то там смазливая красотка вещала о вечном зове родных сердец (до Леонтьевой ей конечно далеко, тут не престарелая топ-модель нужна, а мудрая баба). Вышел на сцену какой-то дедок, рядом с Коваленко вскрикнула женщина и, не дожидаясь приглашения, понеслась к дедку через три ступеньки.

Не добежала, схватилась за сердце, рухнула.

Все начали суетиться, в зале нашлись сразу человек десять докторов. Привели тетку в чувство, отпоили каплями, добрым словом, теплым жестом, усадили рядом с дедом в кресло, опять что-то занудили про то, как шли они друг к другу через всю жизнь…

«Надо было не приходить, — недовольно поморщился Коваленко поглядывая на часы, — лучше бы делом занялся. Вполне хватило бы им и вице-губернатора или даже советника. Но уйти посреди всего вроде как неудобно, придется досиживать».

Дедка с теткой, наконец, отпустили. Партнер престарелой топ-модели — щеголь в белом пиджаке метнулся к кулисам и помог выйти к столику женщине. Бабкой назвать ее язык бы не повернулся, хотя лет ей было, наверное, восемьдесят. Коваленко невольно залюбовался: редкая красота. Которая не вянет с возрастом. Становится другой более серьезной, нет скорее аристократичной, но не меркнет. У славян это, пожалуй, большая редкость, а вот кавказцы или индусы богаты такими величавыми старухами.

— Эта история началась в далеком 1939 году, — с проникновенным пафосом начал белопиджачник. — Сорокапятилетний профессор Исаак Фихтенгольц полюбил семнадцатилетнюю красавицу, цыганскую певицу Есению Романову. Она пела в ресторане «Кубань», а он каждый вечер приходил туда ее послушать. Первого сентября 1939 года они поженились, а в июне сорокового у них родился сын.

Но не долгим было их счастье, в мае сорок первого профессор Фихтенгольц по ложному доносу был арестован. Его обвинили в измене родине и шпионской деятельности в пользу четырех иностранных разведок: английской, американской, немецкой и японской. Приговор был суров — расстрел.

«Тебя самого впору расстрелять за эту патетику, — фыркнул про себя Коваленко, — передачу ж, блин, вся страна смотрит, неужели некем заменить такого идиота»?

— Девятнадцатилетняя Есения осталась одна! — с не меньшим трагизмом подхватила ведущая. — С годовалым ребенком на руках. Ее сценическая карьера оборвалась, не начавшись. Кому нужна была жена врага народа? Отобрали квартиру, отвернулись друзья. Она ютилась у знакомых в комнатке общежития, где ей отвели угол. Но и этим ее страдания не закончились. Черный воронок примчался и по ее душу.

Суда не было, ее погрузили в вагон… вернее теплушку для скота и объяснили, что отправляют на поселение. Есения знала, оттуда возвращаются немногие. А ребенок, безусловно, не перенесет дороги в дырявом вагоне, где свистел ветер, и текла крыша, куда набили две сотни человек. И она, обливаясь слезами, оторвала от себя родное дитя.

«Да чтоб я еще раз купился!!! — изнывал Коваленко, — они что из бразильских сериалов черпают свою болтовню»? А величавой старухе, казалось, эти мадригалы были совершенно по барабану. Она сидела прямо и смотрела в зал, медленно пробегая взглядом по рядам, останавливаясь на секунду на каждом и двигаясь дальше от последних рядов к первым. Старуха Коваленко определенно нравилась.

— И почти шестьдесят долгих лет Есения Петровна разыскивала своего сына! — истерично выдохнула ведущая и полезла к бабке обниматься.

…Случай помог судьбе восторжествовать, — выдал белопиджачник очередную крылатую фразу. — Корреспондент телекомпании ТВ-6, снимая репортаж о таджикских талибанах, наткнулся на один любопытный документ. Дело в том, что, совершая грабительские набеги на своих соотечественников, члены бандформирований охотятся не только за деньгами, оружием и чужими жизнями. Однажды они совершили налет на районное управление службы безопасности Таджикистана в одном из пограничных городов. Они хотели завладеть материалами, изобличающими их преступную деятельность. Но времени разбираться на месте, у них не было. Завязался бой, их теснили превосходящие правительственные силы и части 201-й российской дивизии, так что в спешке бандиты унесли все, что смогли. Оказалось, достались им лишь старые архивные документы в основном времен 1942-50 годов. Архивы НКВД до сих пор пылились в сырых подвалах…

И тут Коваленко стало нехорошо. Но уже не от формулировок, а от сути. Дальше он ловил каждое слово белопиджачника, не веря, что это все происходит на самом деле.

— Позвольте зачитать вам один донос того времени. Цитирую: «Не могу молчать о том, как человек, занимающий ответственный пост занимается антисоветской деятельностью. В то время, когда весь советский народ борется с фашистами, и только враги народа в бессильной злобе пытаются нам помешать, заведующая Дома ребенка Иванова В.Н. оскверняя великое звание члена коммунистической партии большевиков, сотрудничает с врагами народа. Я лично была свидетелем того, как Иванова В.Н. подменила документы сына осужденного и расстрелянного врага народа Фихтенгольца. Своей рукой заполнив новые сопроводительные справки, старые она сожгла. Я не могу об этом молчать, и считаю своим долгом поставить вас об этом в известность». Конец цитаты и подпись: «Яковлева Лидия, беспартийная, но сочувствующая, сотрудница дома ребенка».

— Конечно, Иванову В. Н. арестовали. Добрая мудрая русская женщина, как могла, помогала детям, еще слишком маленьким, чтобы понять с каким клеймом им придется жить всю жизнь. Поклонимся в пояс Валентине Николаевне, она пожертвовала своей жизнью ради чьего-то счастья. Разве могла она представить, что к тому моменту, когда вырастут эти военные дети, уже не будет Сталина, закончится травля, закончатся расстрелы и лагеря?