Книга Телохранитель - Леена Лехтолайнен

— В зоне взрыва найдены останки по меньшей мере четырех человек. Опознание проходит тяжело, поскольку в последнее время около коттеджа Сюрьянена крутилось много подозрительных личностей и практически невозможно понять, кого Васильев взял с собой в последний рейс. Так что, как вы понимаете, для продолжения расследования нам требуется время и деньги, — говорил выступающий. — Пока не поступало никаких заявлений о пропаже людей, и никто не заявлен в розыск, кроме пропавшего агента Европола.

— Как его зовут? — поинтересовался министр иностранных дел. — Героев надо знать по именам.

— Давид Даниэль Сталь, — ответил Лайтио. — Гражданин Финляндии, родился в Таммисаари, учился в полицейской академии в Швеции, большую часть жизни прожил в Тарту. Коллеги прозвали его Финский Орел, поскольку он не любит работать в команде и часто принимает рискованные решения. Руководство внедрило его в группу Васильева, потому что он прекрасно владеет русским, шведским и эстонским языками и неплохо понимает по-фински.

Давид так и не признался мне, что владеет финским языком. Скорее всего, он просто счел это неважным после того, как раскрыл остальные карты. В конце совещания было объявлено, что вся эта информация является государственной тайной и разглашению не подлежит. Паскевича и Транкова объявили персонами нон-грата, и пограничники получили предписание о немедленном задержании, в случае если кто-либо из них попытается приехать в Финляндию. Тем не менее все надеялись, что у них хватит мозгов больше не показываться здесь, поскольку арест на границе немедленно вызовет интерес прессы, которая начнет докапываться до причин, и дело может выйти на государственный уровень.

— А что с пропавшими изотопами? Они вообще были? Европол в курсе, где они сейчас? — спросила Хелена, когда заседание подходило к концу.

— Не волнуйтесь, ситуация под контролем, — улыбнулся Лайтио, доставая сигару. Он сунул ее в рот, не прикуривая, и продолжил: — Возможно, никаких изотопов и в помине не было и Гезолиан просто морочил Васильеву голову. Взял деньги и взорвал Васильева ко всем чертям. Так и в природе бывает, большие рыбины без жалости пожирают маленьких. Вот только как бы узнать, кто же самая большая рыба в этой игре?

— Ну, уж это-то мы знаем, — вставил шеф госбезопасности, метнув нервный взгляд на премьер-министра.

Это был высокий белобрысый мужчина, просидевший, судя по виду, всю жизнь на кабинетной работе. Лайтио решил спасти ситуацию:

— Видимо, это я. Ждете, когда я зажгу сигару, чтобы сразу повязать меня? Послушайте, Нуппонен, какое у нас сейчас наказание за курение в общественных местах? Или лучше спросить у депутата парламента? — повернулся он к Хелене. — Помнится, недавно вы голосовали за ужесточение штрафов. Ох, как хорошо, что в этой стране нас со всех сторон защищают от всех мыслимых и немыслимых опасностей!

На этом совещание закончилось. Лайтио заторопился к двери, доставая из кармана спички. Министры разошлись, Хелена осталась беседовать с Нуппоненом о системе собственной безопасности. Тот сообщил, что принято решение выделить казенный бюджет на организацию ее личной охраны. Хелена предложила эту работу мне, но я отказалась. Я не могла больше здесь оставаться, мне хотелось как можно скорее сменить обстановку и окружение.

У меня задерживались месячные. Обычно мой организм работал как часы, поэтому я заволновалась. Неужели забеременела? У меня стояла спираль, но ведь и она не давала стопроцентной гарантии. А последнее свидание получилось настолько спонтанным, что мы забыли обо всем на свете, уж не говоря о презервативе. Тогда я почему-то совершенно не думала о возможности забеременеть.

Я вышла из трамвая на Сенатской площади и почти сразу заметила Лайтио, стоявшего у подножия Кафедрального собора с вечной сигарой в зубах.

— Курить будешь? — спросил он, увидев меня.

— Хорошие сигары?

— Нормальные. Настоящее кубинское качество, и, похоже, тебе сейчас самое время затянуться. Да, Илвескеро? Эта фамилия звучит лучше, чем Суурлуото.

— Да какая разница, что за фамилия! Кстати, ты не в курсе, где сейчас Кейо Суурлуото, ныне существующий под фамилией Куркимяки?

— Там же, где и последние тридцать лет. В тюремном сумасшедшем доме.

— Его разве не помиловали?

— А он и не просил. Ты вообще никогда не интересовалась его судьбой?

Я отрицательно покачала головой. Больше я ничего не хотела знать про этого человека. Даже от мыслей о нем в душе поднималась темная волна ярости, которую немедленно следовало на кого-нибудь обрушить. Лайтио протянул мне сигару. Жаль, что Рейска слишком беден, чтобы покупать дорогой табак. Дым сигары гораздо приятнее запаха дешевых сигарет.

— Да, кстати, хотел тебе сказать пару слов про этого Транкова. Он выродок Паскевича, его незаконный сын.

— Шутишь!

— И всегда мечтал завоевать расположение отца. Наверное, поэтому он и начал следить за тобой, в надежде найти какую-нибудь информацию про Аниту Нуутинен. Если бы ему удалось узнать что-то ценное, Паскевич, вероятно, приблизил бы его к себе. Мне кажется, он гораздо умнее своего отца. Так что держись лучше от него подальше, если он вдруг снова появится на горизонте.

На площади остановился большой туристический автобус, из него вывалилась толпа японцев, которые мгновенно кинулись фотографировать все вокруг: собор, здание университета, памятник Александру Второму.

— Интересно, они хоть знают, кого фотографируют и почему памятник российскому царю стоит на почетном месте в столице Финляндии?

— «Гляди, вот в тумане стоит памятник царю Александру Второму…» — вдруг с выражением принялся декларировать Лайтио и тут же поинтересовался: — Знаешь, кто написал эти строки?

— Нет.

— Эйно Лейно, «Хельсинки в тумане». К туману можно привыкнуть. Да, Александр дал много хорошего нашей стране, но на географическое соседство наших держав даже он не смог повлиять. Мы были и остаемся соседями с Россией. Да, так вы с этим Сталем, верно, хорошие друзья?

Он так резко поменял тему, что от удивления я чуть не выронила сигару, едва сумела подхватить ее в последний момент.

— Не помню, чтобы рассказывала тебе о нашем знакомстве.

— Милая девушка, ты совсем забыла, что разговариваешь со старым опытным полицейским, которому не нужен детектор лжи, чтобы понять, где его пытаются надуть. Каждый раз, когда заходит речь о Стале, у тебя расширяются зрачки. И вообще, зачем тебе было говорить мне, что знаешь, кто он такой? Как я понимаю, затем, чтобы лишний раз произнести его имя вслух. Все вы, влюбленные женщины, одинаковы.

— Ну, может… — Я выдохнула и попыталась скрыть лицо в облаке сигарного дыма.

— Любовь… Странная штука. Чаще всего она только усложняет жизнь, зато как приятно, когда объект отвечает взаимностью! — констатировал Лайтио.

В этот момент перед нами остановилась черная легковая машина, из которой вышла одетая в полицейскую форму женщина и, обойдя автомобиль, распахнула перед Лайтио дверь.