Книга Возвращение - Олег Говда

Тотем гоблинов представлял собой охватный, тщательно ошкуренный ствол, метра три высотой, топырящийся двумя десятками суков разной длины, в свою очередь украшенных множеством черепов. Клыкастых, рогатых и вполне похожих на человеческие…

Почему-то так сразу и подумал. Не «точно» человеческих, а именно — «вполне похожих». Наверное, начинаю привыкать к множественности не слишком гуманных, но тем не менее гуманоидных видов. И если в прошлой жизни маленький череп вызывал во мне злость и желание убивать, то сейчас наводил на размышления: а кем был при жизни этот «бедный Йорик» — гномом или эльфом? Хотя, если честно, желание убивать все же присутствовало.

Переступая через тела или обходя зигзагами более плотно устланные лежбища, я потихоньку приближался к месту отдохновения искомого Уруш-хаша. Или, если быть точнее, к индивидууму в запомнившемся мне еще с поединка стильном прикиде. Я очень надеялся, что за это время шаману не пришло в голову одарить кого-нибудь из соплеменников «шубой с царского плеча». Потому как по морде лица я его личность вряд ли опознаю. А это не есть «гут». Не в том смысле, что могу зарезать невиновного, а что среди оливковых «агнцев» означенного «козлища» не окажется. Хотя вряд ли вся фантастическая, в смысле руководящая, четверка отличалась не только парадной формой, но и упитанностью. А вот эту примету никому другому поносить не дашь, даже если очень захочется. Высокая должность и широкая, усидчивая задница — близнецы-сестры. Доказано эмпирическим путем…

Исключения присущи только тем, кто и в самом деле управляет или пытается хоть что-то сделать. Полезного… Для других…

Vip-участок отличался от территории массового гуляния не только местоположением, но даже видом находящихся в бессознательном состоянии статистов.

Четыре бесчувственных тела располагались в центре малого круга, составленного исключительно из приближенных лиц. То есть особей женского полу, допущенных к членам руководящего звена в самом прямом смысле этого слова. Кстати, человеческих самок среди них было не меньше, чем оливковых гоблинок. Благодаря господствующей тут скромности в одежде, они выделялись из общей свалки более светлым оттенком кожи. Не грязно-зеленой, как у других «красоток», а просто грязной. Между прочим, первые леди, которые и в Африке остаются женщинами, перед тем как отключиться, подсознательно пытались принимать соответствующие позы. Мало ли, вдруг какой папарацци в кустах засел, а они не в фокусе? Не зря патологоанатомы утверждают, что, избирая способ самоубийства, прекрасная половина рода в первую очередь думает над тем, как будет выглядеть в гробу? И потому, за редким исключением, они не стреляют себе в голову…

Второй круг, он же — оцепление, состоял из бодигардов, сиречь — личной охраны.

Эти здоровяки соответствующую выправку сохраняли даже в полной отключке. Лежали головами внутрь круга и на определенном расстоянии. Вне сомнения, зеленый змий поборол их прямо на боевом посту. И бравые парни не отступили ни на шаг, даже проиграв вчистую… Что ж, верность долгу и в гоблиновской вариации заслуживает уважения. Живите, пока…

Я прошел сквозь оцепление, перешагнул через двух красавиц и оказался рядом с Уруш-хашем. Свист — следом.

Шаман клана Лупоглазых крепко спал, удобно пристроив голову на поясницу одного из вождей. Кажется, Ачхырза. Точнее идентифицировать вполне либерально уткнувшегося мордой вниз вождя с ходу не удалось. Заветная ладанка по-прежнему красовалась у него на груди. Как видно, прежний опыт так ничему его и не научил. Придется повторить…

Чирк, и шнурок уступил лезвию моего ножа почти без сопротивления.

Я выпрямился и протянул хранилище душ рейнджеру.

— Это передай Титычу. Береги мешочек больше жизни. Пока он в наших руках, гоблины не посмеют нарушить перемирие.

— А ты?

— А мне все-таки придется идти в рощу… Уговор дороже денег. Думал, еще кое о чем расспросить, но — сам видишь, говорить не с кем. А ждать мне недосуг. Коль префект на горизонте объявился. Все, Свист, шагай обратно… Обойдемся без объятий. Тем более все равно никто не видит… — Последние слова я прошептал уже в спину стремительно удаляющемуся товарищу. Да, дисциплина в легионе серьезная.

Потом я схватил за грудки Гырдрыма, крепко встряхнул и для быстрейшего достижения необходимого результата отвесил вождю хлесткую оплеуху. Увы — болезнь была сильнее лекарства. Пришлось прибегнуть к самым решительным мерам. Я ухватил гоблина за уши и стал их тереть со всей пролетарской яростью. С трудом, но подействовало.

Вождь замычал и приоткрыл глаза:

— Убью…

— Успеешь. Сейчас слушай и запоминай, что скажу… если сможешь.

— А ты кто такой?

Гырдрым честно таращился на меня, но в его глазах стояла такая муть, что даже зрачки спрятались. От стыда, наверное.

От очередной затрещины аж ладонь заныла. Зато и в мозгах у вождя прояснилось.

— Защитник? Ты чего? Разве уже послезавтра?

— Да… — Объяснять истинное положение вещей пришлось бы слишком долго. — И я иду в рощу! Ждите моего возвращения! А чтоб вам ничего лишнего в голову не взбрело — я ваши души спрятал в надежном месте! Ты меня понял?

— Да…

— Вот и хорошо… Только не наделайте глупостей, а я свое слово сдержу.

Гырдрым уже пришел в себя достаточно, чтоб принять более осмысленное участие в диалоге, но ему мешала тяжесть женского тела, придавившего ноги. Вождь бесцеремонно отпихнул свою леди, да так интенсивно, что бедняжка откатилась к кострищу, угодив при этом жирными волосами прямо в тлеющие угли. Умирающий огонь в тот же миг благодарно и жадно набросился на нечаянную пищу.

Вопли зеленокожей красотки, самым радикальным методом оболваненной под Котовского, не обладали силой Трубного гласа в Судный День, но полумертвых соплеменников подняли на ноги враз. И лагерь гоблинов буквально воспрянул!.. Пока напоминая классических компьютерных зомби, но оживающих буквально на глазах.

Что ж, видимо, и в самом деле пришла пора прощаться с негостеприимным табором. И поскольку он сам никоим образом не спешил «уходить в небо», я совершенно по-англицки бросился к ближайшим кустам.

А чего? Я не настолько жаден к славе, чтобы дожидаться аплодисментов, переходящих в бурные овации или, что гораздо больнее, — в конструктивную критику. Тем более когда впереди у меня еще столько интересных и важных дел.

Раздайся, Мрачная роща, я иду!..