Книга Искушение сирены - Тесса Дэр

Он повернулся и посмотрел на судью:

— Ну что ж, мистер Фицхью, вы получили своего пирата. Полагаю, теперь мы можем закончить это слушание?

— Пожалуй, да. — Фицхью кашлянул. — В свете ваших показаний, мистер Грейсон, которые подтверждаются не только рассказом капитана Мэллори, но и свидетельством вашего собственного первого помощника, мистера Брэкетта, я нахожу достаточно оснований для задержания вас по обвинению в пиратстве — преступлении против Короны. С завтрашнего дня начнутся необходимые приготовления к суду над вами.

В зале царила тишина, нарушаемая лишь кудахтающим смехом Мэллори.

— Грейсон, я спляшу джигу в тот день, когда ты будешь болтаться на веревке.

— Если он будет болтаться, то и я буду болтаться вместе с ним. — Джосс поднялся на ноги.

Грей буквально просверлил своего брата сердитым взглядом.

— Джосс, нет.

«Сядь, черт тебя побери!»

— Я капитан «Афродиты». — Голос Джосса прогремел по залу. — Я несу ответственность за действия пассажиров моего корабля и экипажа. Если мой брат пират, значит, я тоже пират.

У Грея опустилось сердце. Теперь они оба умрут, и он, и его неразумный братец.

Джосс направился в центр зала, медные пуговицы капитанского сюртука заблестели, когда он попал в поток солнечного света.

— Но я требую полноценного суда. Суд обязан выслушать и тщательно изучить все свидетельские показания. Судовые журналы, состояние кораблей, показания членов команды моего корабля. Если вы намерены повесить моего брата, вам придется найти основание повесить и меня.

Брови Фицхью поднялись до самого парика.

— С радостью.

— И меня.

Грей застонал, услышав этот голос. Ему даже не было необходимости смотреть, чтобы убедиться, что это вскочил Дейви Линнет. Смелый, глупый мальчишка.

— Если Грей пират, я тоже пират, — сказал Дейви Линнет. — Я помогал ему целиться и стрелять из пушки, клянусь Богом, это правда. Если вы повесите его, вам придется повесить и меня.

Еще один стул царапнул по полу, а сидевший на нем мужчина поднялся.

— И меня.

«О Господи! Теперь это О'Ши».

— Я поднялся на борт «Кестрела», я стоял у штурвала, и я помог найти этот кусок дерьма. — Ирландец кивнул в сторону Мэллори. — Полагаю, это тоже делает меня пиратом.

— Очень хорошо. — В глазах Фицхью зажегся огонек ликования. — Кто-нибудь еще?

Поднялся огромный Леви. Он заслонил своей широкой спиной окно, и в комнате стало заметно темнее.

— Я, — сказал он.

— И ты туда же, Леви. — Грей досадливо щелкнул языком. — Ты семь лет служил под моим началом и ни разу не противился моим приказам, и вот именно сейчас тебе вздумалось возражать!

Черт побери, теперь они все вскочили на ноги. Сжимая кулаки, проклиная Мэллори, защищая Грея, споря о том, кто из них больше заслуживает звания пирата. Это было бы трогательным проявлением верности, если бы всем им не грозила смерть.

— Вы видите? — Грей узнал голос Брэкетта. — Как я и говорил, это настоящие морские разбойники, попирающие закон!

Фицхью стучал и стучал своим молотком, словно мастерил новую скамью.

— Тишина! Замолчите! — Его голос сорвался от крика. — Замолчите все! Я наведу здесь порядок!

Наконец в этом хаосе наступило затишье — не пауза, а, скорее, все просто переводили дыхание, собираясь вновь поднять крик. Судья воспользовался этим моментом, вскочил на ноги и бросил свой молоток в толпу. Это оказалось гораздо более эффективным применением инструмента. Вопль боли, изданный Мэллори, прорвался сквозь хаос, и все повернулись в его сторону.

— Любой, — Фицхью тяжело дышал, а его парик съехал набок, — кто участвовал в незаконном захвате «Кестрела», будет обвинен в пиратстве и заплатит за это своей жизнью. Мерзавцы, я повешу вас всех!

И эти слова София восприняла как сигнал к своему выходу.

Мисс Грейсон напутствовала ее пожатием руки, и София вошла в зал заседаний. Она громко произнесла:

— Тогда вам придется повесить и меня.

Воцарилась гробовая тишина. Только шелест шелкового кринолина нарушал ее, пока София шла к столу судьи.

С каким же нетерпением она дожидалась своего выхода!

София пригладила рукой в перчатке розовую шелковую юбку, обходя скамьи. Как рада она была сейчас, что, уступив своему тщеславию, не пожалела места в сундуке и взяла это платье с собой! В чрезвычайных ситуациях красота бывает очень полезна.

Подняв подбородок и выпрямив спину, она шла сквозь толпу, чувствуя на себе взоры мужчин. Ей так хотелось ответить на их взгляды, одарить каждого из своих друзей теплой улыбкой. Однако она не поддалась этому искушению, приберегая свой не раз использованный румянец смущения дебютантки для единственного человека, чье внимание сейчас было ей важнее всего.

Для бледного мужчины в парике, который таращился на нее, глупо открыв рот.

— Ваша честь, — мило произнесла она, придерживая одной рукой юбку и ловко приседая в реверансе.

— Кто… кто вы?

София тотчас поняла, что мистер Фицхью подойдет для ее цели идеально. Молодой, весьма непривлекательный и чрезвычайно неловкий. Человек, очень не уверенный в себе, а значит, малоопытный в любовных интригах. Джентльмены такого типа легко ведомы, их нетрудно обмануть.

Но теперь обман больше не является ее целью. Сегодня она наконец раскроет правду.

— Я мисс София Джейн Хатауэй из Кента. И насколько я поняла, следя за ходом этого слушания, мне тоже можно предъявить обвинение в пиратстве.

— Вам, мисс? В пиратстве? София теребила вырез лифа.

— Вы сказали, что любой, кто участвовал в захвате «Кестрела», будет повешен как пират?

Судья сглотнул, затем кивнул.

Она подняла руку и провела по нежной коже шеи.

— О небеса! Значит, вам придется повесить и меня тоже. Вероятно, моя казнь, в отличие от некоторых других, не будет способствовать вашей карьере, но это не так уж и важно, коль речь идет об установлении справедливости. Я права, ваша честь?

— Вовсе нет, — ответил он невпопад, кивая в знак согласия. Его взгляд перебегал от ее шеи к ее глазам. — Э… значит, так…

София наклонила голову и нахмурилась:

— Вам необходимо будет допросить меня, я полагаю? Выслушать мои показания?

— Д-да.

Когда последовавшее молчание позволило предположить, что вопросов ей не дождаться, она предложила:

— Может быть, мне просто начать с самого начала?

Он вздохнул с облегчением:

— Это было бы лучше всего.